Отравленные страстью - Анжелина Блэк Страница 11

Он нахмурился.

— Я что-то слышал об этом.

— Король Огненных Демонов убил нашу прежнюю королеву, Ирину. В ответ Анхель убила его. Теперь мы находимся в состоянии войны, но, если честно, только силы Анхель спасают нас от полного уничтожения.

Королева волшебниц убила демона? Как такое возможно? И почему он не знал об этом?

— Это длится уже двести пятьдесят лет, — добавила Яффа.

Понятно. Кэймрон сузил глаза, припоминая, что слышал похожую историю. Только вроде там говорилось, что демон украл волшебницу, которая была его парой… И случайно убил ее, а не намеренно.

Но сути дела это не меняет. Он понимал мотивы Анхель, но… Она обрекла свой народ на годы изнурительной войны с самой опасной расой алвианцев? И все из-за мести?

— Мы также боремся против упырей и некоторых кланов ликанов, — сообщила Яффа. — Но с последними у нас сейчас перемирие. Правда, очень шаткое.

И оно может нарушиться в любой момент. Лишь Совет Двенадцати удерживает ликанов от войны с волшебницами. Последние сильно насолили волкам, учитывая то, что Глафира заперла одного из членов их стаи в каменном гробу.

— С кем вы дружите?

— М-м-м…

Яффа прикусила губу, и Кэймрон взволнованно проследил за этим жестом. Боги, она хоть понимает, как сексуально выглядит?

— Мы не конфликтуем с феями, эльфами, нимфами, валькириями и некоторыми видами оборотней. Они наши союзники.

— Ты имеешь в виду перевертышей?

— Да.

Перевертышами назывались оборотни, которые превращались в другие виды животных, а не в волков. Ликанов было так много, что они выторговали себе отдельное название.

Обращенные вампиры, к которым причислялся Кэймрон, мало знали об остальных алвианцах. Во-первых, потому что у них не было ковенов, как у ведьм, или стай, или сообществ — все вампиры держались поодиночке. Во-вторых, их недолюбливали и не делились знаниями. И все же за триста лет существования Кэймрон кое-что знал.

— А что касается жестокости моей королевы…

Яффа помедлила. Стоит ли ему рассказывать? Он думает, что они созданы друг для друга. Это означает, что он никогда не оставит ее. Будет сражаться за право быть с ней.

Ему нужно рассказать. Он должен знать, что его ожидает.

— Однажды одна из моих сестер, будучи юной, влюбилась в демона. Он убедил ее в том, что она его пара. И она доверилась ему, рассказала о месторасположении нашего замка. Тогда в Хэйвене еще не было магической защиты. Были амулеты, но они… Не очень мощные. И этот демон…

Яффа сделала глубокий вздох, не веря, что она разбалтывает тайны своих сестер вампиру.

— Он пришел к замку с армией. Анхель тогда удалось спасти всех нас. Мы эвакуировались через портал, а она осталась, чтобы прикрыть наше отступление. Но когда она узнала, кто предатель, то сбросила ее с крыши замка.

— С крыши замка?

Кэймрон потрясенно расширил глаза. Хэйвен выглядел довольно высоким. Сколько там этажей? Четыре? Пять?

— Не с крыши Хэйвена. С другого замка, — объяснила Яффа. — С башни высотой в пятьдесят метров.

Пятьдесят метров? Это же высота 15-этажного дома!

— Волшебница выжила?

— Да, к счастью, она уже стала бессмертной. Но все кости в ее теле были сломаны. Пять суток она провела в агонии, исцеляясь, а затем некоторые кости пришлось повторно сломать, потому что они неправильно срослись.

Это была сестра Глафиры. Только Боги знают, как Фире удалось пережить то время. Она безраздельно предана Анхель, являясь ее правой рукой, но и сестру любит больше всех.

— Но она ведь не знала о планах демона, так? Почему твоя королева была так жестока?

— Незнание не освобождает от ответственности. Есть правила, которые нельзя нарушать. Софи это сделала и была наказана.

— Что с ней теперь?

— Ей запрещено покидать Хэйвен. Она взаперти уже пятьдесят лет, — ответила Яффа. Ее глаза замерцали фиалковыми искрами.

Ей было жалко Софи. Несмотря на свое обидное прозвище, Яффа не могла сказать, что ее как-то притесняли или унижали. Анхель ни разу не выказала своего пренебрежительного отношения к ней. Иногда Яффе даже казалось, что королева выделяет ее среди остальных.

А вот Софи было несладко. Она до сих пор служит объектом шуток и насмешек. Если бы в тот день по ее вине погибла хоть одна волшебница, то Софи скорее всего наказали гораздо хуже. Но, слава Богам, все обошлось.

— Твоя королева слишком жестока, — покачал головой Кэймрон, и притянул ее к себе. — Но я предпочитаю говорить не о ней.

— А о чем?

Яффа вывернулась из его объятий, вернулась на прежнее место, и хитро улыбнулась.

— Я рассказала о себе, как ты и просил. Твоя очередь.

Его? Кэймрон наморщил лоб. После встречи с Яффой ему казалось, что вся его предыдущая жизнь служила подготовкой к этому моменту. Все было таким скучным, обыденным… Пока не появилась она. Его колдунья с фиалковыми глазами.

— Я родился в Лондоне, в титулованной семье, — начал Кэймрон. — Моя мать погибла, когда я был ребенком. Сгорела от неизлечимой болезни, а отец отправился воевать. Еще у меня есть брат. Думаю, он тебе понравится.

— Как его зовут?

— Дарк. Мы с ним похожи внешне, — добавил он.

— Значит, он тоже симпатичный? — пробормотала Яффа.

Так она считает его привлекательным? Грудь Кэймрона распирала гордость. Знать, что ты нравишься своей паре — высшая похвала.

— А как ты стал вампиром?

Ее вопрос всколыхнул в нем массу неприятных воспоминаний. Это время он бы предпочел забыть, но не стал расстраивать невесту молчанием.

— Меня обратил вампир по имени Грег. Он был довольно древним, — чуть помедлив, ответил Кэймрон.

— Это было твое желание? Стой, ты сказал… Твой родной брат? Он тоже вампир? Вас обратили в одно время?

— В один день. И это не было нашим желанием. Мы с Дарком умирали. Грег нашел нас в грязной подворотне, и решил обратить. Я до сих пор не знаю, почему он принял такое решение.

— О, Кэймрон… Но почему вы с братом были при смерти? Что случилось?

— На нас напали, — поморщившись, произнес Кэймрон. — Горстка грабителей решила поживиться. Их было семеро.

Он умолчал о том, что это были не случайные грабители. Напротив, нападение на них с братом и последующее ранение кинжалом явно входили в их планы. Но это были враги Дарка.

И их уже нет в живых. Почти всех.

Яффа прижала ладонь ко рту, широко раскрыв глаза. В них читалось сочувствие. Его маленькая невеста дважды отравила его и убила троих чокнутых фанатиков, а сейчас жалела его за инцидент трехсотлетней давности.