Снова и снова - Сьюзен Джонсон Страница 11

– В данный момент я чувствую себя в настроении позволить тебе всё, что угодно.

– Чёрт побери, Каро! – хрипло выдохнул он. – Взгляни, что ты со мной делаешь!

Его копьё вздрагивало от напряжения, синие вены были переполнены кровью, а округлая головка стала пурпурной.

– Я ещё успею побриться, – прошептал он, подхватил её за талию и опустил сверху к себе на бёдра. Он заставил её опускаться очень медленно, дюйм за дюймом, пока не погрузился в неё полностью. Её ножны сомкнулись так тесно, что он готов был кончить каждую секунду, но заставлял себя держаться, желая принести не меньшее наслаждение своей леди.

– Кажется, я кончу прямо сейчас, – вырвалось у неё. Их чувства были обострены до предела. Возможно, из-за долгой разлуки или из-за пурги, постоянно напоминавшей о себе в этой тёплой уютной комнате. А может быть, они по-прежнему были связаны более сильными чувствами, чем простой физический голод.

– Давай ты первая, – предложил он, заставив её немного приподняться.

– М-м… не двигайся! – прошептала она, опускаясь и немного покачиваясь взад-вперёд.

– Слушаюсь, мэм, – ответил он. Если это не могло считаться раем на земле, то очень на него походило. Саймон просунул руку между собой и Каро и пощекотал пальцем самую чувствительную точку. – Ты совсем мокрая, – заметил он, разглядывая каплю влаги у себя на пальце. – Означает ли это, что я тебе нравлюсь?

– Я нахожу ваше общество чрезвычайно приятным, милорд, – выдохнула Кэролайн, двигаясь медленно и осторожно. – Право же, вы очень милы. И если вы не пожалеете для меня своего копья, я буду вам чрезвычайно признательна…

Её взор был таким ангельски невинным и в то же время пылал такой страстью, что у Саймона потемнело в глазах. Но даже в эти минуты наслаждения он не забывал о реальном мире.

– Я к твоим услугам, дорогая, – ответил он. Эта вежливая, безразличная фраза не относилась ни к прошлому, ни к будущему. Только к настоящему.

И он предложил ей свои услуги столько раз, сколько она пожелала в это утро. Оба словно стремились наверстать упущенное за эти годы. Прошёл не один час, прежде чем он наконец с усталым вздохом отвернулся и сказал:

– Дай мне пять минут.

Она томно раскинулась на измятой простыне, ещё не успев остыть от их последнего соития и уже готовая наслаждаться им снова, и принялась считать вслух:

– Одна, одна с четвертью, одна с половиной…

– Вот погоди, как только смогу двигаться, зажму тебе рот, маленькая ведьма! Так и быть, пусть будет три минуты, но тебе самой придётся проделать всю работу!

– Я уже забыла, как ты умеешь шутить! – Она обратила на него жадный взгляд.

– По крайней мере я умру счастливым! – Он с усмешкой зажмурился.

Но не прошло и минуты, как он увидел, что Кэролайн спит. Её дыхание стало глубоким и неслышным.

Он осторожно накинул на неё одеяло, стараясь не потревожить. Она всегда засыпала мгновенно, тогда как Саймон ещё долго лежат рядом, дожидаясь, пока спадёт возбуждение и его сменит сонливость. Наверное, она уже давно была в пути и изрядно устала. Хотя во сне выглядела свежей и невинной, как дитя, с трогательно разметавшимися по подушке тёмными локонами. И на какой-то безумный миг ему ужасно захотелось повернуть время вспять и снова оказаться в их имении Монксхуд запертыми пургой в четырёх стенах. Ещё не разделёнными обидой и горечью последних лет.

Он вздохнул. Юность давно миновала, и всё запуталось в какой-то ужасный клубок. И Каро бросила его. Возможно, ей захотелось размеренной, упорядоченной жизни. Она может хотеть этого и сейчас. И ему вовсе ни к чему поддаваться ненужной сентиментальности, навеянной этой неожиданной встречей.

Она просто изголодалась по сексу.

А ему не требуется так уж спешить на север.

Зато эти дни запомнятся надолго.

Отринув бесполезные сожаления о прошлом, он поднялся с кровати, добавил дров в очаг и поставил воду греться.

Он успеет принять ванну до того, как Каро проснётся.

Рассеянно следя за зимним пейзажем, мелькавшим в окне кареты, Кэролайн размышляла о том, что приняла самое трудное решение в своей жизни. Ничто не мешало ей остаться с Саймоном. Конечно, их отношения многим бы показались сомнительными, но в том, что он не бросит Каро на произвол судьбы, можно было не сомневаться. Однако Кэролайн пока не чувствовала себя готовой к тому, чтобы превратиться в объект чьей-то заботы, несмотря на огромный соблазн. Это вовсе не означало, что Саймону достаточно улыбнуться одной из своих неотразимых улыбок и она кинется к нему на грудь, обмирая от восторга. За годы замужества ей пришлось пройти через такие испытания, которые окончательно отучили её доверять мужчинам – даже таким обаятельным, как Саймон. Вероятно, она просто повзрослела. Возможно, её представления о настоящем счастливом браке все ещё слишком идеалистичны. Или её собственное решение выйти замуж под влиянием вспышки гнева и ревности было отнюдь не самым удачным в жизни. Словом, какой бы ни была причина, в данный момент Кэролайн больше всего стремилась к независимости. Прожив несколько лет в браке, поневоле начинаешь ценить личную свободу, когда ты не должна отчитываться в своих действиях перед мужчиной.

Однако те дни, что она провела в обществе Саймона, можно было считать самыми счастливыми. Его обаяние нисколько не потускнело с годами, так же как и любвеобильность… Впрочем, с любовью у него вообще не было проблем. Проблема заключалась как раз в его готовности любить или, скорее, в готовности любить слишком хорошо для простого смертного. Он бросался в водоворот страсти с ненасытностью дикаря. Она рассеянно улыбнулась, припомнив некоторые моменты их близости. Он готов был делать с ней что угодно, когда угодно и где угодно, чем неоднократно приводил в смятение приличное общество, искавшее защиты от пурги под крышей их таверны.

Несмотря на глухое недовольство, титул и богатство надёжно защищали Саймона от неприятностей, обычно неизбежных при столкновении с нормами общественной морали. А отвага и героизм, проявленные во время войны с Наполеоном, сделали его чуть ли не столпом патриотизма. Хотя происхождение Кэролайн было безупречно и в её жилах тоже текла голубая кровь, за душой у неё не водилось ни пенни, да и титул был не настолько высок, чтобы обеспечить такую же свободу поступков. Посему её выходки встречали в обществе гораздо более суровую оценку.

Конечно, это никак не относилось к её отцу: его любовь к дочери оставалась беззаветной и преданной, несмотря ни на что. Но увы: он никогда не умел толком распорядиться доставшейся по наследству землёй, а страсть к картам окончательно разрушила основы их семейного благополучия. У Кэролайн вырвался грустный вздох. По крайней мере она была с ним до конца, пока он не сделал жалкой попытки покончить с пьянством. Непривычное состояние трезвости привело лишь к тому, что отец сумел осознать величину своих долгов и, не долго думая, свёл счёты с жизнью.