Девочка Карима - Альбина Яблонская Страница 14

Я пропустил через себя все услышанное, но так и не понял, что она хотела этим сказать.

— Чего? О чем ты вообще? Причем тут шаурма?

— Притом, что я не поперлась к нему сама, а просто пошла на гребаную работу! Я работаю официанткой в ресторане, если ты не в курсе! И мне надо зарабатывать деньги! А твой отец, этот придурок Питбуль, заявился в ресторан и скрутил меня в бараний рог! Меня ему просто подарили как комплимент от шеф-повара — завернули в пакет, словно… — кривила Ната губы и искала подходящее слово, чтобы выразить отвращение, — словно долбаную куклу Барби! Ты думаешь, у меня был выход? — спросила она и заглянула мне в глаза. — Скажи, Карим, у меня был хоть какой-то сраный вариант избежать такого дерьма? Ведь это все из-за тебя! — прорвало Нату, и теперь она уже не сдерживалась. — ОСТАНОВИ МАШИНУ, СЕЙЧАС ЖЕ!

Я дал по тормозам и включил аварийку. Ната дернула за ручку и выскочила наружу — громко хлопнула дверью, а затем пошла вперед по обочине. Будто мы с ней не были знакомы.

— Вот же черт… — уткнулся я лицом в свои руки. — Только этого не хватало. По ходу, я перегнул палку.

Она топала по дорожке из гравия и даже не оглядывалась. Громко шмыгала носом, периодически вытирала слезы и спотыкалась на кочках. Едущие мимо ей сигналили, а я сидел в машине как восковая фигура. Понимал же, что слишком сильно прессовал. Не следовало так делать — она ведь не железная.

Выдохнув и очистив свою голову от домыслов, я перевел рычаг коробки в «драйв» и медленно покатился вслед за Натой.

— Может, вернешься в машину? — спросил я через открытое окно. — Ната… ну садись уже, не устраивай цирк. Мне стыдно за тебя.

— Стыдно ему за меня… — вытирала она капли слез на кончике носа. — А ведь это все из-за тебя происходит, из-за тебя я страдаю! Из-за тебя за мной погнались, из-за тебя меня украл этот ненормальный! Из-за тебя я… все это… — уже не могла она сдерживаться и окончательно расклеилась. — Это вообще все из-за тебя! Из-за тебя, Карим! Ты ломаешь мне жизнь!

Я остановил машину и вышел к ней на дорогу.

— Ну все, прекрати.

Подойдя к Нате, я попытался сделать то, чего обычно не делаю — тупо раскрыл объятия, чтобы успокоить девочку. Думаю, это делается примерно так…

— Куда мне теперь идти?! — заливалась Ната слезами. — Ну давай, скажи! Как мне теперь выходить на работу после такого?!

— Да тебе вообще не надо ходить на работу, дуреха. Я тебя всем обеспечу.

— Нет… — отбивалась она и не желала принимать мои порядки. — Я не хочу сидеть в четырех стенах, словно в тюрьме. Не хочу дожидаться вечера, пока ты приедешь со своих стрелок… или как вы это называете. Не хочу беспокоиться, что тебя прирежут или застрелят. — Ната вырывала руки каждый раз, когда я их пытался взять, и продолжала говорить… говорить… — Не хочу бояться, что тебя посадят, а я одна умру от голода в твоей закрытой снаружи квартире.

— Послушай… нравится тебе или нет, но в ресторан ты больше не пойдешь. Можешь о нем забыть. Ты поняла?

— Ну конечно, спасибо тебе. А как я тогда заработаю на универ?

— Постой, — вдруг понял я простую вещь. — Так все это было из-за учебы? Ты просто так сильно хочешь ходить в этот конченый универ?

— Да, — ответила Ната и гордо повторила: — Я больная на голову и хочу ходить в этот конченый универ. Ты доволен?

— Пф… Натка. Один звонок — и тебя возьмут на контракт, уже завтра. О деньгах не беспокойся, я решу твою проблему и все оплачу без разговоров. Только если перестанешь ныть.

— Что? — задрожал ее голос. — Но ведь… так нельзя, уже прошел… прошел целый месяц, меня не примут…

Ната уверяла меня, что это не поможет, хотя на самом деле хотела одного — чтобы я убедил ее в обратном. В ее глазах я видел надежду на чудо. И это чудо было гораздо ближе к реальности, чем она думала.

— Будь уверена, тебя примут.

— Но ты ведь… Карим, ты ведь даже не звонил. Ты только думаешь, что у тебя получится, — вырывалась Ната из моих рук, словно птица, которую уже ловили силками. Она мне просто не верила, думала, что это ложь. — А если ничего не выйдет, и твои слова окажутся просто…

Я резко схватил ее и поцеловал.

Уже давно хотел это сделать и больше терпеть не получалось. Наши губы склеились, я наконец почувствовал тепло ее рта. Придержал рукой за голову, чтобы не сбежала, и целовал свою девочку до тех пор, пока она не перестала бить меня в грудь кулачками… Какое-то время Ната протестовала, но затем успокоилась и вошла во вкус. Мы стояли на краю дороги — целовались, закрыв глаза и позабыв обо всем. Нам моргали фарами и сигналили, но все это было только фоном. Ничего не значащим белым шумом, который не мог помешать мне распробовать вкус ее губ прямо в эту минуту.

На языке ощущалась соль. Я чувствовал ее горячее дыхание, она дышала прерывисто и спонтанно — как будто забыла, как это делать. И пыталась восстановить привычный ритм, хотя поцелуй блокировал любые мысли. Она не могла уже оторваться. И я тоже.

Было безумно приятно заткнуть ей рот и сделать это таким красивым жестом. Она уже не истерила и сама обнимала меня за шею. Натка не хотела, чтобы это мгновение кончалось. И только я прекрасно знал, что это только начало — впереди у нас еще много таких глубоких поцелуев. И не только поцелуев.

Я привез Нату домой — в свою квартиру. Просторную, светлую, неплохо обставленную, с хорошей бытовой техникой. Но совершенно пустую. Мне не нравилось здесь быть, эти стены напоминали мне, что я одинок. Что кроме бабочек-однодневок в моей жизни нет никого, кто бы мог оценить интерьеры… Никто не мог приготовить завтрак или просто сказать мне утром: «Вставай, Карим». А еще лучше — завалиться ко мне в постель в одной пижамке. Да хоть и в моей собственной футболке. Чем меньше одежды, тем лучше.

Я чувствовал, как движется жизнь. Она проходила мимо меня, и уже ничего не вставляло, как раньше. Ни бухло, ни колеса, ни предметы роскоши. Иногда я нажирался в дрова и садился за руль — просто ради того, чтобы взять себя на понт. Еще раз задуматься о том, как мало всего меня держит на этом свете. Я разгонялся и шел на всех парах по ночной магистрали. Врубал погромче музыку, вливал в себя еще спиртного и… закрывал глаза.

В те страшные секунды я думал, какой же мудак и подонок сейчас управляет моим автомобилем. Ведь я и выеденного яйца не стою. Кто я такой, чем хорош? Кому я в действительности нужен? Обычно у людей есть родители, они всегда готовы принять своих детей, какими бы они ни стали. Но и мне, и Натке в этом плане не повезло. Считай, мы были сиротами при живых родителях. Может, именно поэтому мы встретились — чтобы найти друг друга и восполнить пустоту?

— Ничего себе… — ходила по комнатам Ната. — Боже, Карим. У тебя такой шикарный вид из окон.

— Кремлевские звезды.

— «А из нашего окна площадь красная видна», — улыбалась моя гостья и смотрела свысока на мир. — Еще не бывала в таких небоскребах. Очень круто.