Пленница - Мия Фальк Страница 16

Дом действительно большой, и, как и говорил Виктор, безлюдный. А еще он какой-то бездушный.

Но хотя бы это не клуб. Потихоньку настроение улучшается, когда я думаю о том, что больше никто не будет требовать от меня послушания, распоряжаться как куклой. Но все ли я знаю про Виктора?

Тут мой нос улавливает запах еды и желудок скручивает в тугой узел.

Соблазнительным ароматом тянет с лестницы. Там кто-то готовит!

Я закидываю биту на плечо и спускаюсь боком, стараясь ступать бесшумно.

Не знаю, кто там у Виктора на кухне, но впервые за долгое время у меня в руках есть оружие. Да я ему голову размозжу, если он только попробует…

Картина, открывшаяся мне при спуске, удивляет и настораживает одновременно.

У Виктора на кухне орудует мужчина в одних трусах. Еще удивительнее то, что вся его спина исполосована.

Это что, его личный раб? Или личный мазохист?

Я не хочу в этом разбираться и пытаюсь дать заднюю, но слишком поздно. Мужчина оборачивается.

— Бэмби?

Замахиваюсь битой.

— Не приближайся!

Личный мазохист Виктора выставляет вперед руку, а потом оглядывается по сторонам. Наконец он подхватывает фартук и, слава всем богам, повязывает его спереди.

— Зачем тебе бита? — звучит удивленно.

Я делаю еще один взмах чтобы он понял, что я серьезно.

— Почему ты в трусах? — не хочу отвечать на его вопрос.

Я же хозяйка поместья. Я в своем праве.

Мужчина смотрит на фартук и хмыкает.

— Моя одежда в стирке.

— Виктор тоже тебя похитил? Он тебя плетью бьет? — говорю я.

— С чего ты взяла?

— Спина.

— А! — мужчина смотрит себе через плечо. — Так плохо?

Наш диалог начинает напоминать мне беседу в дурдоме.

— Да.

— Это Феликс.

Вздрагиваю.

Тогда мужчина поднимает перед собой руки, оставляя в покое сковородку.

— Я знаю кто ты. Феликс… — он вздыхает. — Феликсу конец, но мы с тобой оба знаем о клубе слишком многое и нам не дадут спокойно жить.

— Ты доктор?

Он приподнимает брови и указывает на стол.

— Можно сказать и так. Бэмби, спускайся.

Я осторожно делаю два шага вниз.

— Бита остается при мне.

— Как хочешь.

Мы садимся за стол друг напротив друга как будто затеяли переговоры.

На самом деле мне легче от того, что здесь есть еще одна живая душа. Раньше я мечтала о том, чтобы меня никто не трогал, но теперь мне действительно хочется говорить.

Я кладу биту себе на колени и смотрю в глаза собеседнику. Удивительно, он брюнет, а глаза у него голубые.

— Я не Бэмби. Анжелика.

— Я Логинов Андрей. Приятно познакомиться, Анжелика.

Вспоминаю распоряжение, хотя нет, скорее предложение Виктора решать самой: миловать или казнить еще одного его постояльца.

— Объясни, что у тебя с Виктором, если не садомазохизм?

Целых полтора года я вынуждена была сдерживать язык, отвечая короткое «Да» на приказы. Я никогда раньше не была ехидной, но сейчас я очень хочу демонстрировать все самые мерзкие стороны характера чтобы больше никто близко не подходил ко мне.

Он опускает голову на руки и выдыхает с шумом.

— Я его психотерапевт.

Под столом я сжимаю биту так, что болят пальцы. Если Виктор решил грохнуть своего психолога, то дело плохо.

Андрей продолжает:

— Я помогал ему со вспышками агрессии. Все четыре года.

От этого мне еще сильнее не по себе.

— Клянусь, у него был прогресс! — Андрей поднимает голову и смотрит вверх, на потолок. — Пока я не узнал, что он сломал руку конкуренту, выставил свою последнюю содержанку на мороз в одном платье и вступил в клуб, когда в очередной раз разочаровался в людях.

Я сглатываю. Уж лучше бы ты молчал, Логинов!

— Анжелика, ты стала для него своеобразным лучиком света.

Мне кажется сейчас я готова натурально махать битой. Выпрыгнуть из-за стола, разбить окно и бежать. Нестись прочь отсюда прямо по снегу. Хватило с меня маньяков! Еще одного я не вынесу!

— Дай ему шанс! — заявляет Андрей, вставая.

Он выглядит очень взволнованным для психотерапевта.

— Это потому что если я откажусь, он тебя прихлопнет? — я смотрю на Логинова снизу вверх.

Андрей смотрит мне в глаза.

— Виктор думает, что я его предал. У нас был план как выручить тебя, но… — Логинов закатывает глаза. — Я вместо этого я спас дорогого мне человека. Готов был умереть, но вытащить ее. Надеюсь, ты понимаешь.

Киваю. В груди вдруг становится пусто. А вот за мной никто не пришел кроме маньяка Виктора.

— Виктор с детства никому не верит, — продолжает Логинов. — Я с огромным трудом заставил его открыться мне. Но после того, как я воспользовался нашим общим путем побега, не дождавшись вас, из союзника стал для него вторым сортом.

Логинов вздыхает.

— За мной гнались эти люди, Анжелика. Именно поэтому одежда в стирке. Мне пришлось отлеживаться в яме на обочине дороги.

Передергиваю плечами.

— И он не предложил тебе ничего?

Мне Виктор хотя бы дал футболку и боксеры.

Логинов снова отводит взгляд.

— Я попал сюда только потому, что знал, как тебе помочь. Шесть лет я консультировал как сексолог, но по образованию я медик. Врач-психиатр. И Виктор разрешил мне остаться с тем условием, что я буду тебя лечить.

— Какого черта ты в неглиже?! — я приседаю, услышав голос Виктора.

Прямо припадаю к крышке стола, сердце заходится в бешеном ритме.

— Это же так называется? — хозяин входит в комнату и бросает на психолога злобный взгляд. — На хрена он это сделал, Лик? Если яйцами перед тобой посверкать, я его прямо сейчас укокошу.

У меня язык прирастает к небу. Я слишком четко вспоминаю Макса с его бешеной ревностью.

Виктор приближается к Андрею, одним ловким движением хватает его за руку, выворачивает ее. Я знаю этот болевой захват…

— Лик, ну чего?

Я перестаю дышать. Перед внутренним взором несдержанные уроды из клуба.

Я была виновата в каждом лишнем взгляде, слове, движении. Я не имела права на мнение. Мне не разрешалось говорить.