Дверь в подвал - Триша Вольф Страница 18

- Поешь чего-нибудь, - говорит он. Это приказ.

Я закрываю воду и отставляю ее в сторону.

- Я не голодна.

Мгновение он изучает меня, и затем его взгляд перемещается на то место, где я оставила шип. Он обернут моей окровавленной рубашкой. Мне удалось выцарапать в его бетонной плите углубление приличных размеров.

Его черты лица дьявольской красоты искажаются гневом, когда он переводит взгляд с моей усердной работы на израненные руки. Они покрыты волдырями. И чертовски болят.

Он делает шаг в мою сторону, и я вздрагиваю.

Короткая пауза, и вместо этого он тянется к шипу. Он хватает его и разворачивается к двери. Я вскакиваю на ноги как раз в тот момент, когда он запускает руку в карман куртки. Успеваю рассмотреть, как он достает связку ключей, но ничего не вижу из-за его массивной спины, закрывающей мне обзор. Я мысленно ругаюсь.

Дверь с грохотом встает на место, стук отдается пустым эхом в моих ушах.

Я проглатываю свой раздраженный крик и бросаюсь к двери. Обыскиваю переднюю часть, мои окровавленные и ноющие ладони ощупывают поверхность в поисках замочной скважины. Где же она? Давай же. Я обшариваю каждый дюйм, до которого могу дотянуться, и, прежде чем успеваю скользнуть выше, я слышу его шаги, сигнализирующие о его возвращении назад.

Дверь открывается, и на этот раз я стою на своем. И не отступаю.

- Тебе так нравится эта дверь?

Его вопрос выводит меня из равновесия, и вдруг я понимаю, что уже несколько часов была слишком занята своими переживаниями и этой дверью. Внезапно мой мочевой пузырь наливается тяжестью, и я знаю, что, если он нападет на меня, я обмочусь.

Из всего, что случилось, из всего, что он сделал со мной... самое унизительное, если он заставит меня справлять нужду в углу этого самого подвала, как животное.

Он шагает в мою сторону, ярость буквально хлещет изнутри. Я толкаю его ладонями в грудь, испытывая острою боль. Но продолжаю бить его, оставляя кровавые следы на его рубашке.

- Я не гребаное животное, - киплю я. - Мне нужно в чертову уборную!

Его руки ловко перехватывают мои ладони, и во мне не остается сил для борьбы. Он смотрит на меня сверху вниз, его свирепые голубые глаза - самое холодное, что есть в этом подвале.

- Конечно, нет, - говорит он, а затем быстро перекидывает меня через плечо. - Животные не калечат себя. Ты - гораздо хуже.

Я не сопротивляюсь ему. Я позволила чудовищу протащить меня через подвальную дверь. Он может привести меня прямо к смерти. Но даже если он поступит именно так, возможно, это единственный способ, наконец, найти Хадсона. 

Люк.

Я веду Макенну мимо лабиринта из недостроенных стен и балок. Ее хрупкое тело кажется еще более невесомым, когда она не борется со мной. Она здесь всего два дня, но уже сходит с ума. Что заставляет меня задуматься, не потеряла ли она его задолго до своего заключения.

Я усмехаюсь, и глубокий звук разносится по рядам бетономешалок и встроенных полок.

- Что здесь смешного? - ее тихий голос едва достигает моих ушей. - Убийство невинной женщины в твоем... - она замолкает. - Что это за место?

- Оно все еще в работе, - вот и все, что я отвечаю.

Уже много лет я достраиваю этот подвал. Я продолжаю продвигаться в своих планах. Столько, столько это потребуется. Новая стена. Новый пол. Новые стропила. Выстроенное помещение тянется вдоль склона, и оно вдвое длиннее, чем дом над землей.

Возможно, я являюсь причиной ее поврежденного разума. Ведь именно я прикончил ее напарника, ее любовника. Уверен, что именно поэтому она больше не занимает должность детектива. По этой причине она искала меня. Чтобы заставить меня заплатить за мой грех.

Я поднимаюсь по винтовой лестнице и, открыв люк, заношу Макенну в дом.

Возможно, я совершаю непоправимую ошибку. Надо было просто поставить в углу комнаты ведро для ее нужд. Таков был первоначальный план, не так ли? Чтобы лишить себя сочувствия и посмотреть, сколько времени она будет терзаться. Я достаточно жесток, чтобы запереть женщину в этом подвале навсегда.

План не должен быть таким сложным. Макенна - идеальный подопытный для этого эксперимента.

Она прикасалась к этому куску дерьма. Она работала с ним. Трахалась. Ее кожа испачкана его гнилой плотью. Я держу эту мысль в голове, пока веду ее в ванную.

Я почувствовал себя практически виноватым за то, что сломал ее. Я знаю, каково это. Я испытывал такие же мучения, и если бы я смотрел на нее только под этим углом, то видел бы в ней жертву. И, кажется, будто мы похожи. Как близкие люди.

Но это не так.

Она носила на своей шее медальон моей покойной сестры, все улики были прямо перед ней... и она отказывалась видеть правду. Это ее выбор.

Я отодвигаю занавеску в душе и поворачиваю рычаг. Начинает литься вода, разбрызгивая капли во все стороны под напором. Я стаскиваю ее с плеча, удерживая в объятьях, пока вода не заполняет ванну, и затем сбрасываю ее туда.

Она отплевывается, когда вода заливает лицо. Ее глаза резко открываются, и она начинает растирать лицо, пытаясь очистить глаза от воды.

- Что...

- От тебя воняет, - я опускаюсь ниже, придвигаясь к ней. - Как от животного.

Она поднимает руку, чтобы дать мне пощечину, но, когда ее глаза наталкиваются на поврежденные руки, она останавливается на полпути. Ее взгляд останавливается на пятнах крови, которую она оставила на моей рубашке. Дело в том, что на самом она не воняет. Но если я оставлю ее с руками, покрытыми волдырями, она подхватит инфекцию. Ее будет лихорадить, и она заболеет.

Мне не нужна эта головная боль.

Я хватаю кусок мыла с углового выступа и бросаю ей.

- Помой руки.

Она все еще лежит в ванне, и вода каскадом стекает по ее телу. Моя белая футболка промокла насквозь, и сквозь тонкую ткань отчетливо просматривается ее грудь. Мыло бесполезно лежит у нее на животе. В этот момент ее глаза вспыхивают, и неотрывный взгляд впивается в мое лицо.

В ее глазах лишь частично мелькает отвращение, по большей части они полны отчаянным расчетом. Ее голова заполнена мыслями в поисках того, что она может использовать против меня. Мне следовало отвернуться, но мой взгляд притягивает очертание ее груди.

Я тоже животное.

Вкладывая все свои силы, она отталкивается и поднимается на ноги, и теперь ее лицо оказывается на одном уровне с моим. Не сводя с меня глаз, она скрещивает руки на груди, хватается за край промокшей рубашки и стягивает ее через голову.

Мои ноздри раздуваются, дыхание становится тяжелым.