Спальня, в которой ты есть - Эмма Марс Страница 20

– Дэвид сегодня здесь?

Разумеется, Дэвид Гарчи был звездой этой вечеринки. От него сегодня зависел успех Луи в мире искусства и, конечно же, его собственный успех.

– Если он до сих пор в том же месте, где был пять минут назад, то, значит, до сих пор не может отойти от последствий своих коктейлей с водкой и апельсиновым соком.

– Давай поищем его. Идешь?

Среди вновь прибывших гостей я заметила Ребекку Сибони, хозяйку эскортового агентства «Ночные красавицы», в котором я работала одно время. Ее светлые волосы и стройное тело, даже скорее худое, выгодно подчеркивались классическим элегантным костюмом цвета фуксии. Я оставила Луи исполнять обязанности гостеприимного хозяина и пошла поздороваться с бывшей начальницей.

– Добрый вечер, Ребекка. Сколько лет…

– В самом деле. Я рада тебя видеть, семейная жизнь тебе очень к лицу. Прекрасно выглядишь.

Ребекка сказала комплимент, осмотрев меня с ног до головы, оценив, как прекрасно сидит на мне изящное платье из китайского шелка, купленное как-то Луи по случаю, как оно выгодно подчеркивает мою тонкую талию и придает объем бедрам.

Однако за этими любезными словами я не могла не почувствовать ее досады, хоть и весьма умело замаскированной. Ведь она долгое время хотела быть спутницей Луи.

– Спасибо.

Повисла неловкая пауза, которая продлилась несколько секунд, показавшихся мне часами. Мне вспомнилось то, как фамильярно Ребекка обращалась к Луи во время одного из телефонных разговоров, пиратскую запись которого раздобыл Фред: «Мой Лу, ты же знаешь, что я здесь только для тебя. Вся полностью». И в этот вечер она снова была здесь, рядом с ним. С тех пор я много раз возвращалась к фразам, которыми они обменивались тогда, вспоминала их, прокручивала у себя в голове. Я хотела убедиться, что там не было ни малейшего намека на двусмысленность. Луи в самом начале играл в ту же игру, что и Дэвид. Потом он совершенно искренне влюбился в меня и с помощью своей старой подруги всеми силами пытался заставить меня отказаться от брака с его младшим братом. Но этому объяснению явно противоречил следующий факт, который я обнаружила: я была полной копией Авроры, девушки, которую оба брата любили в юности. С того времени… Я просто перестала терзать себя по этому поводу. Какая разница, в конце концов, если теперь я живу с единственным мужчиной, которого когда-либо по-настоящему любила?

– Ты знаешь, что они для нас приготовили? – спросила меня Ребекка.

Она указала рукой на черные экраны вокруг нас, и как будто какое-то невидимое ухо услышало этот сигнал – на экранах появилось изображение. Сначала что-то похожее на таблицу, потом размытые очертания непонятных картинок, которые при более внимательном рассмотрении оказались коллажем из изображений веб-камер со всего света. Можно было уже различить на экранах разнообразное нижнее белье, мужское и женское, разного цвета волосы на половых органах и кожу разных оттенков. Через несколько секунд вся суть выставки, ее цель, уже не вызывала сомнения: сорок половых органов, принадлежащих мужчинам и женщинам, разных возрастов, рас, комплекций, оказались представлены крупным планом на главном экране. Самым удивительным было то, что от каждого монитора тянулся кабель и общее изображение пестрой картинкой транслировалось на потолок зала. Все провода исчезали за занавесом, где пряталась небольшая сцена.

– Добрый вечер и добро пожаловать в галерею Альбана Соважа и Луи Барле…

Вот так мой мужчина триумфально вошел в самый закрытый и претенциозный мир на нашей планете, в мир современного искусства. Альбан был очень доволен всем происходящим, он, взяв микрофон, неспешно прогуливался между собравшимися гостями.

– Мы очень рады приветствовать вас здесь сегодня вечером, Луи и я, чтобы представить вашему вниманию новое произведение Дэвида Гарчи «Постоянный Секс».

Затем он несколько минут нес какую-то философско-концептуальную галиматью с таким серьезным видом, будто объявлял о помолвке английского принца с певицей R’n’B, затем сунул микрофон неизвестному артисту, возникшему из ниоткуда, бледному, как простыня. Молодой пижон схватил микрофон, повернулся спиной к зрителям и обратился к тем, чьи части тела мы видели на экранах:

– О’кей, потрогайте себя, пожалуйста. – Отточенными и синхронными движениями, как в танце, столько же рук, сколько было гениталий, начали трогать свои обнаженные тела.

– А сейчас ласкайте себя, – это уже командовал Дэвид Гарчи. И все так же синхронно принялись мастурбировать, увлеченно, вдохновенно, изо всех сил. Только сейчас я обратила внимание, что экраны с изображениями мужских и женских половых органов были расположены в определенной последовательности, они чередовались друг с другом, словно того требовали правила приличия при рассадке гостей на званом обеде.

Когда каждый из участников доходил до пика наслаждения, более или менее ярко выражая свои эмоции, кабель, идущий от этого экрана, начинал светиться. Скоро создалось такое впечатление, что мы находимся в ночном клубе, освещенном многочисленными неоновыми огнями. Я не заметила присутствия Альбана рядом, однако отчетливо слышала его голос, нашептывающий чуть ли не под ухом:

– Мы определяем уровень наслаждения каждого с помощью звуковых частот их стонов. Чем они выше, тем ярче соответствующие свет и цвет.

– Все нужно только для этого? – спросила я, несколько обескураженная безвкусицей и некоторой вульгарностью увиденного. Превратить галерею в ночной клуб, который испытывает оргазм?

– Это даже еще лучше, чем кажется… Их стоны будут также перенесены на музыку, как в одной известной программе. И все эти звуки будут транслироваться в режиме онлайн. Нужно лишь на максимум увеличить звук.

При этих словах Дэвид Гарчи начал подбадривать своих маленьких солдат удовольствия.

– Громче… громче, ребята, – по-английски взывал он к ним и повторил еще раз, но уже на французском: – Пожалуйста, громче, друзья!

Чем слышнее были стоны, тем сильнее становился рокот толпы вокруг меня. Каждый внимательно смотрел на остальных приглашенных, чтобы составить собственное мнение. Некоторые не пытались даже скрыть своего отвращения, а другие здорового смеха. Я поймала вопрошающий взгляд Ребекки и спросила ее вполголоса:

– Министр в самом деле придет посмотреть на… это?

Моя бывшая хозяйка приподняла одну бровь, такую светлую и тонкую, что она казалась практически невидимой. Из колонок, расставленных по периметру залы, раздались первые звуки прекрасной романтичной музыки, достаточно, однако, ритмичной, чтобы нам захотелось медленно и плавно под нее двигаться. Я догадалась, что эта мелодия состоит из вздохов и стонов, собранных со всего мира в режиме реального времени. Новаторство и изобретательность данного мероприятия заключались в том, что у зрителей создавалось ощущение, что они присутствуют на обыкновенной провокационной выставке. Но в этот самый момент поднялся черный занавес, и на сцене появились три танцовщицы в бикини телесного цвета, почти прозрачном, в нем они выглядели еще более волнующе и привлекательно, нежели бы были просто голыми. Несмотря на всеобщее волнение, вызванное их появлением, я тотчас же узнала метиску Саломею. Второй была Пегги, знаменитая коллега Сони, которая однажды одолжила нам свой маленький кабриолет. Ну и, конечно же, сама Соня. Все три соблазнительно покачивали бедрами, но на лицах танцовщиц было выражение, как у внезапно кем-то спугнутых невинных овечек. Все это весьма сомнительно гармонировало с мастурбирующими космополитами.