Казанова - Герман Кестен Страница 23

Юсуф Али в третий раз взял в жены молодую женщину, от второйжены у него была пятнадцатилетняя дочь по имени Зелми. Она будет его наследницей.

Юсуф Али и Казанова говорили о жизни, о религии, обонанизме, о внебрачных связях, о талантах Зелми. Зелми будет прекрасной женой —если Казанова всего лишь за год у одного из родственников Юсуфа Али вАдрианополе выучит обычаи, язык и религию турок и захочет обратиться в ислам.Кроме красивой жены, он будет наслаждаться обставленным домом, рабами,богатейшими доходами и мудрыми разговорами с Юсуфом Али. Задумайся!

Казанова ходил как во сне. Он ждал какого-нибудь знака. Онговорит, что всегда следовал Богу, а следовал каждому искушению. Послепятнадцатого визита он все еще ждал вдохновения свыше. Он был рад, что еще невидел Зелми. А вдруг он влюбится, а потом пожалеет о своем обращении? Разве онне может добыть богатство в христианской Европе? Он стремится к славе вевропейской литературе. Должен ли такой блестящий рассказчик, как он, целый годподряд в провинциальном Адрианополе учить варварский язык, которым он может ине овладеть?

На званном ужине у эфенди Исмаила Казанова танцевал свенецианской рабыней двенадцать форланов — венецианский танец на шесть восьмыхили шесть четвертых, такой же быстрый и буйный как тарантелла.

Эти двенадцать форланов были «единственным настоящимудовольствием» Казановы в Константинополе.

Светлой лунной ночью эфенди и Казанова сходили на рыбалку,ели потом жареную рыбу и через окно павильона в белом сиянии луны увидели, кактри нагие нимфы купались в пруду и показывали себя на мраморных ступенях вовсех позах сладострастия.

Через несколько дней Казанова пришел к своему другу ЮсуфуАли и встретил в павильоне женщину, которая тотчас закрыла лицо. У окнамолчаливая рабыня сидела за пяльцами. Казанова хотел уйти, но дама указала емуна подушку и уселась поблизости на другую со скрещенными ногами. Это была женаЮсуфа, восемнадцатилетняя хиотинка, платье которой не скрывало ни формулодыжек, ни сладострастные бедра, ни подрагивающие груди. Он пожирал еевзглядами. Вне себя он протянул было руку, чтобы совлечь покрывало. Она резковоспротивилась и пригрозила карой Юсуфа. В ужасе он бросился к ее ногам. Онауспокоилась. Он может снова сесть. Она так небрежно скрестила ноги, что онувидел прелести, вновь вскружившие его. Он проклинал свою поспешность. Она сосмехом спросила: «Ты воспламенен?» Он схватил ее руку.

В это время пришел Юсуф Али. Он обнял Казанову и проводилжену к двери, где она подняла покрывало поцеловать супруга и как бы невзначайпоказала свой красивый профиль. Юсуф признался, что она девственна, что он неможет иметь от нее детей.

Бонневаль хохотал над рассказом Казановы. Он дал красавицепревратные представления о способностях молодых итальянцев. Если б он сам былмоложе… Зачем он засмотрелся на нос хиотинки? Надо всегда стремиться к центру!

«Она же девственна!», вскричал Казанова. Бонневаль хохотал.Хиотинки знамениты своим искусством казаться девственницами.

Юсуф Али не забыл на прощание приготовить богатые подарки,подарки сделал ему и эфенди.

На Корфу губернатор острова господин Андреас Дольфин обещалпри первой возможности сделать его лейтенантом. Именем Венеции Дольфин правилнеограниченно и с большим великолепием. Ему было пятьдесят семь, но Казанове онне нравился и за это он сделал его семидесятилетним. Дольфин любил получатькомплименты дам, Ежедневно он принимал за столом двадцать четыре персоны, приэтом кокоток и шулеров.

Командир полка господин да Рива — Д.Р., как следуялитературной сдержанности называет его Казанова в воспоминаниях — сделал егосвоим адъютантом, дал комнату в своем доме и солдата-денщика, крестьянина изПикардии, пьяницу и мота, который едва мог накарябать свое имя. Но он былхорошим парикмахером, знал массу двусмысленных анекдотов, и Казанова учился унего языку французского народа.

Казанова промотал турецкие подарки за пятьсот цехинов, асвои же заложенные ценные вещи выкупил и продал; так хотелось ему стать умнымигроком. Он дал эти деньги профессиональному игроку по имени Мароли (илиМарулли), тому самому, которому когда-то проиграл. На этот раз они игралисовместно. Казанова становился крупье, когда Маролли отказывался. Чаще крупье былМаролли, а Казанова держал карту, так как Маролли не любил выдавать своикарточные приемы.

Казанова внушал доверие. На выигрыше он не был жадным, апроигрывал со смехом. Своей любезностью он нравился игрокам. Шулер долженвыглядеть честным. Так Казанова в двадцать лет стал профессиональным игроком, аМароли его учителем в тех областях, без знания которых нельзя участвовать вазартных играх.

Два последних месяца на Корфу были для Казановы пыткой.

Дважды он прибывал на Корфу богатым, дважды покидал его нищим.Последний раз он кроме того оставил за собой долги, которые так и не оплатил,но «не по злой воле, а по беззаботности».

«О, люди!», восклицает он. «Меня избегали как неудачника,как будто я был заразным.» 14 октября 1745 года он прибыл в Венецию, где суднопоставили на карантин.

Казанова писал восточную главу в 1797 году, за год досмерти, и предсказывал, что в Венеции всегда будут галеры. Что иначе должнаделать Венеция с преступниками, приговоренными к галерам?

Глупцы пишут текст, а умники — комментарий.

Поверьте мне, ворам и мошенникам нет нужды страшиться, раноили поздно они сами себя разоблачают; боятся только честные люди, которыезаблуждаются.

Аббат Галиани

В Венеции Казанова сразу пошел к госпоже Орио. Дом стоялпустым. Она вышла замуж за господина Росу и жила у него. Он пошел туда. ЕгоНанетта стала графиней Р. и жила в Гуасталье с мужем. Мартина стала монахиней вМурано.

Два года спустя Мартина написала ему, что во имя Христа ибогоматери он никогда не должен ее разыскивать. Его грех, то есть своесовращение, она ему простила, и раскаянье обеспечивает ей по крайней меребудущее блаженство избранных. Она никогда не перестанет молиться о егоспасении.

Он никогда не видел ее более, но через девять лет она виделаего, он это не заметил. В сорок четыре года он встретил старшего сына Нанетты,офицера пармского герцога.

Аббат Гримани встретил его дружески. Сестра Казановы уехалак матери в Дрезден; брат Франческо в форте Сан-Андре копировал батальныекартины Симонини по заказу майора Спиридиола, одного из закадычных друзейРаццеты.

«Франческо арестован?», спросил Казанова и пошел в форт, гдевстретил брата с кистью в руках; Франческо не был ни обрадован, ни удручен. «Вчем ты провинился?», спросил Казанова. Вошел майор. Казанова по-военномуприветствовал его и спросил:

«По какому праву вы его задержали?» Он просил Франческовзять свою шляпу и пойти с ним пообедать.