Зов Ночи - Виктория Крэйн Страница 23

— Ну что же, — начала было она, но осеклась.

Ника медленно оседала на пол. Глаза ее были широко раскрыты и полны такого смертельного ужаса, что у Джен выпала из рук сумочка. Джен обернулась и встретилась с чьим-то недобрым взглядом. Конец, отчетливо поняла девушка. Какие-то фигуры со всех сторон окружили ее, без лиц, просто тени. Она пыталась кричать, но не могла, горло ее что-то сдавило, дышать не получалось. Ноги вдруг стали ватными, руки повисли плетьми. Последнее, что она почувствовала — чьи-то руки подхватили ее, не давая упасть в узком проходе…

Дан в нерешительности остановился перед дубовой дверью. Дотронулся рукой, постоял так немного, прислушиваясь, и тихонько толкнул ладонью.

Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз входил сюда. Будто было это совсем в другой жизни. Внутри ничего не изменилось: та же мебель, те же ковры на полу и гобелен на стене. Дан медленно обводил взглядом свои старые покои. Даже покрывало на широкой постели то же. Или точная копия того, слишком старого, чтобы пережить еще одно тысячелетие. Только одно изменилось. Появилось окно, с готовыми в любой момент опуститься бронированными ставнями, не пропускающими свет. Веяние прогресса, усмехнулся Дан и повернулся к кровати.

На покрывале была аккуратно разложена одежда. Дан горько улыбнулся. Никуда не деться — правила устанавливает не он. Увы. Он провел рукой по мягкой ткани богато расшитой безрукавки, сдвинул ее. Внизу показался ремень с серебряной пряжкой. Узор вызывал воспоминания, слишком тяжелые, чтобы так просто от них избавиться. Даже спустя полторы тысячи лет Дану было больно.

На небольшом столике лежал медальон на толстой цепи. Это что-то новенькое. Дан взял в его руки, поразившись легкости. Изделие было старым, очень старым, старше, чем само время. Вглядевшись в символ, Дан устало опустился на край кровати. Это конец. Теперь ему остается смириться с тем, чего он веками старался избежать. Впрочем, не стоит так сразу сдаваться. Он слишком давно вышел из игры, чтобы знать наверняка, кто теперь двигает фигуры. Прежде стоит присмотреться к обстановке, а потом делать выводы.

Дан быстро переоделся. Приготовленная одежда была ему в самый раз. И немудрено. Ведь это была его одежда, пролежавшая в хранилищах замка великое множество лет. Он подошел к зеркалу. В новом одеянии он стал совсем другим. Дан с горькой улыбкой рассматривал свое отражение. Приговор или еще нет? Только время покажет.

Легкий сквозняк заставил Дана повернуться. Перед ним стоял высокий, седой как лунь старик в длинном белом одеянии. В руках его был деревянный посох с причудливым навершием. Ни дать ни взять — друид. Дан почтительно склонился.

— Мальчик мой, спасибо, что сменил одежду.

Голос у старика был сильный и глубокий. Он подошел к Дану и распахнул объятия. Дан секунду помедлил, но все же ответил на проявление чувств..

— Отец… — тихо произнес он и осторожно высвободился из не по годам крепких рук.

— Ты совсем забыл про нас. Совсем забыл меня, — глаза укоризненно смотрели из-под густых бровей.

Взгляд старца был цепким и ясным. Глаза горели зеленым. Это, да еще светящаяся прозрачность бледной кожи придавали ему совсем нереальный вид. По лицу, совсем лишенному морщин, возраст определить не представлялось возможным. Только седина волос и аккуратно расчесанной бороды давала понять, что он очень стар.

— Я никого не забыл, Отец. Разве можно это забыть… А ты всегда будешь в моем сердце, даже если б я захотел изгнать оттуда все воспоминания.

Дан отошел к гобелену и начал его внимательно рассматривать.

Старец тяжело вздохнул. Оба молчали.

— Настал час, сын мой, — наконец произнес старик.

— Что-то с трудом верится, — Дан так и не обернулся.

— Я все понимаю, мой мальчик, но ты не волен изменить положение вещей. Тебе пора принять то, что ты есть.

— Я принял это много веков назад. Это очень облегчило мою жизнь, или нежизнь. Все равно, как это называть.

— Я говорю не про твою суть. Тебе пора вступить в свои права. Ты мой наследник, официальный наследник, а я устал. Тебе пора принять власть. Со всеми положенными ритуалами, как это происходит с незапамятных времен.

— Нет! — чересчур резко ответил Дан и повернулся, глаза его полыхнули фиолетовым, волосы взметнулись как от порыва ветра.

Старик грустно взглянул на него, но никак не отреагировал.

— Мне понятны твои чувства, сынок, но у нас нет выбора. Если бы я мог, Аэдан, если бы я только мог… Разве я пожелал бы тебе подобной участи? Несвободы на несчетные века? Нет! Но от этого многое зависит. Зависят жизни. Наши жизни и жизни смертных. Ведь ты века прожил среди них, так, как они. Ты же полюбил их, так подумай о них.

— Отец, — Дан успокоился и устало прислонился к столбику кровати. — Смертным прекрасно живется без нас. Им все равно, есть мы или нет, кто мы и где мы. Мы — миф, легенда, ночной кошмар. Так причем тут смертные?

— Все не так просто, Аэдан.

Старик прошел по комнате, тяжело опираясь на посох, и опустился в большое кресло с высокой спинкой.

— Ты слишком много времени провел вдали от нас, чтобы знать. Есть среди нас такие, кто считает нас высшей расой. Мы должны править, считают они… Не перерывай меня, сын! — старик указал на Дана навершием посоха, заметив, что тот открыл рот, чтобы возразить. — По их мнению, человечество слишком расслабленно себя чувствует. Их методы — террор, через который придет полная покорность. ИРА, Аль Каида — это их рук дело. Ты не представляешь, как все далеко зашло. Террористические сети — лишь прикрытие. Мир должен содрогнуться. А потом придет спасение из их рук. Есть, правда, одно но, и это наша надежда. Они все еще придерживаются древних обычаев. Они верят в тебя. Ты — их принц. А я уже слишком стар для борьбы. Они впитали в себя прогресс и восторгаются всем новым, что так хорошо придумывают смертные. Ты молод. Ты мой наследник. Ты можешь принять власть и призвать их к ответу.

— Это бред, — Дан покачал головой. — Какая Аль Каида… Мы всегда были далеки от разборок смертных. Мы были сами по себе. Мы были первыми на этой планете. Мы всего лишь наблюдали и просто жили.

— Это все так, Аэдан, но не для всех. Власть — огромное искушение, власть над миром. Только наша раса достаточно сильна на этой планете, чтобы править. Рано или поздно кто-то бы к этому пришел. Как это уже было в других мирах. История циклична, и мы теперь стоим перед тем, от чего бежали наши предки.

— С чего ты взял, Отец, что я смогу сдержать их? Я вообще не знаю, что тут происходило все эти столетия. Кто теперь здесь, живы ли те, кого я знал и с кем был близок. А самое главное, я не хочу ничего этого. У меня своя жизнь, я ею доволен. Я, наконец, занимаюсь тем, о чем всегда мечтал.

— Я знаю, сынок. Это ведь тоже инструмент власти над людскими душами. Им известно, как ты воздействуешь своей музыкой на смертных. Они бывали на твоих выступлениях, видели реакцию зала. Ты способен зажигать души смертных. Твои песни несут им весть, околдовывают подсознание. Это великий дар. Мало было среди нас способных на такое.