Серебряный лебедь - Амо Джонс Страница 3

Мой безопасный пузырь блаженства недолговечен, поскольку «What's Your Fantasy» Ludacris’s сотрясает старинное искусство, которое висит у меня на стенах, своим глубоким басом. Я качаю головой, возвращаясь в комнату, где по-прежнему хранятся коробки со всеми моими вещами, которые еще не распаковала. Открываю дверь ванной, которая соединена с моей комнатой, и закрываю ее, прежде чем снять одежду, которую носила в школе. Скользнув в обжигающую, но успокаивающую струю воды, дважды умываюсь, прежде чем выключить кран и обернуть полотенце вокруг тела.

Выхожу из душа, когда вижу, что кто-то прислонился к дверному косяку другой комнаты, которая соединена с ванной. Из меня вырывается громкий крик, и я сжимаю полотенце вокруг своего тела. Я забыла об этой проклятой двери. Сейчас играет «Pony» Genuine’s, и я прищуриваюсь, глядя на высокого худощавого парня, стоящего передо мной со скрещенными на груди руками.

— Убирайся отсюда! — Указываю на его комнату.

Он посмеивается, его взгляд скользит по моему телу, и голова наклоняется.

— О, не стесняйся, сестренка. Я не кусаюсь… — Он усмехается. — Сильно.

Крепче сжимаю полотенце, осматривая его обнаженную грудь до того места, где гордо находится пресс из шести кубиков, с двумя мускулистыми руками, обрамляющими его торс. Большая татуировка в виде кельтского креста находится над его левой грудью, а справа у него растянулась татуировка с надписью.

Я смотрю на его лицо, где уголок его рта приподнимается в ухмылке. Кольцо в губе сбоку, и его глаза смотрят на меня, блестя озорством.

— Ты закончила трахать меня глазами, сестренка?

— Я не твоя младшая сестра, — шиплю я, сузив глаза. — Убирайся. Мне нужно переодеться.

— Ты не собираешься спросить мое имя? — спрашивает он, его гладкая, загорелая кожа светится в свете ванной, голубые глаза полны озорства. Он отталкивается от дверного косяка, о который опирался, и идет ко мне с огромным самодовольством, что может поспорить в развязности с самим 50 Cent. Его темно-русые волосы беспорядочно рассыпаны по всей голове, а рваные джинсы красиво свисают с бедер, демонстрируя ободок его трусов Phillip Plein. Он делает паузу, когда его грудь почти соприкасается с моей.

Потянувшись за зубной щеткой, он ухмыляется.

— Меня зовут Нейт, сестренка. — Он подмигивает мне, выдавливая зубную пасту на щетку, прежде чем его улыбка отражается в зеркале. Он засовывает зубную щетку в рот и ухмыляется.

Развернувшись, быстро выскакиваю за дверь. Что, черт возьми, это было? И я ни за что не стану делить с ним ванную. Взяв с кровати телефон, набираю номер отца. Когда звонок переходит прямо на его голосовую почту, я слегка рычу.

— Папа, нам нужно поговорить о моей жизненной ситуации — НЕМЕДЛЕННО!

Натянув узкие джинсы и клетчатый топ, расчесываю волосы и завязываю их в неряшливый высокий хвост. Надев кеды Converse, я направляюсь к двери. Как только открываю свою спальню, Нейт выходит из своей, все еще без верха, и все еще с этими греховными джинсами, свисающими с его бедер. Он мгновенно раздражает меня. Его самоуверенная ухмылка растягивается на губах, а бейсболка перевернута козырьком назад.

— Куда ты собралась?

— Не твое дело, — отвечаю я, захлопывая дверь своей спальни и раздумывая, не следует ли поставить на нее замок.

Продолжаю идти к лестнице, когда он подбегает ко мне сзади.

— Конечно, мое. Старшие братья должны присматривать за младшими сестрами.

Я останавливаюсь, разворачиваюсь на четвертой ступеньке и смотрю на него.

— Мы, — я делаю жест между нами, — не родственники, Нейт.

Это только делает его ухмылку шире. Он опирается на перила лестницы, и мой взгляд скользит под его бицепсом, где на коже тянется шрам. Он видит, куда я смотрю, и быстро скрещивает руки перед собой.

— Но раз уж ты спрашиваешь, — говорю я, спускаясь по ступенькам. Я поворачиваюсь к нему лицом и наклоняю голову, как только достигаю низа. — Я собираюсь пострелять.

ВЕРНУВШИСЬ ДОМОЙ ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ, я благодарю Гарри и иду по мощеной дорожке к входной двери. Слышу музыку еще до того, как добираюсь до входа, поэтому, когда распахиваю дверь и вижу домашнюю вечеринку в полном разгаре, я даже не удивляюсь. Захлопнув дверь — довольно драматично, — я оглядываю пьяную толпу. Там, где находится наша мраморная кухня, подростки играют в пив-понг, танцуют и лапают друг друга на заднем плане.

Бросив взгляд в гостиную, которая ведет к нашему открытому бассейну и домику у бассейна, я вижу еще одну толпу, танцующую в стробоскопических огнях, под «Ain’t Saying Nothing» Akon’s доносящимся из кабинки ди-джея, установленной там, где когда-то стоял наш диван. Я оглядываюсь на улицу и вижу, что в бассейне горит праздничный свет, и полуголые люди бросаются в него бомбочкой, а несколько других целуются в джакузи. Ублюдок!

Прищурившись, я почти различаю другую толпу за бассейном, на лужайке, где задний двор переходит в пляж. О, блин, я собираюсь надрать ему гребаную задницу. Когда вижу черную бейсболку со светлыми волосами, слегка выглядывающими из-под нее, и то же худощавое, загорелое телосложение — все еще без рубашки — я знаю, что нашла Нейта. Я иду к дивану, где он отдыхает с несколькими другими парнями, его голова покачивается в такт «Nightmare on My Street» DJ Jazzy Jeff, когда он набивает кончик бонга травкой.

Я узнаю их всех по школе — парней, которых Татум называла «Элитным Королевским клубом». Нейт, по-видимому, тот, чьи прапрадедушка и прабабушка были основателями Риверсайда. Я не уверена, было ли это со стороны его матери или отца. Елена прекрасна и так же богата, как мой отец. Наверное, поэтому она мне нравится больше, чем кто-либо другой, с кем он меня знакомил. Я знаю, что ей не нужны его деньги. Так что, думаю, я на ее стороне. Мой отец хорош собой для старика. Хотя на самом деле он не стар, ему сорок семь. Я думаю, что есть отцы с детьми моего возраста, которые старше. Он ежедневно тренируется и хорошо питается, и Елена такая же. Она соответствует своему возрасту и заботится о себе. Хотя я встречалась с ней всего два раза — первый раз, когда мы переехали сюда несколько дней назад, а второй раз — перед тем, как они улетели в Дубай на деловую встречу, — она была очень мила со мной. Как ей удалось завести такого дерьмового сына, как Нейт, я не знаю.

— Нейт! — рявкаю я, обходя диван, пока не оказываюсь перед ним.

Его руки широко раскинуты на диване, ноги расставлены перед собой, губы складываются в букву «О», прежде чем он медленно выдыхает густое облако дыма, в то время как его глаза смотрят прямо на меня.

— Прекращай это — сейчас же. — Размытое движение на периферии привлекает мое внимание, но я игнорирую его.

Он ухмыляется.

— Сестренка, может ты захочешь положить пистолет в шкаф, пока ты всех не напугала.