Сноха - Виктория Волкова Страница 3

— Вадечка, — плачет моя бывшая жена, — ты нашел его. Спасибо тебе. Маленькое солнышко, — лепечет она, глядя на спящего ребенка и растирая слезы по лицу.

— Не реви, Галка, — довольно хмыкаю я, поднимаясь с Робертом на второй этаж. Укладываю его на широкую двуспальную кровать и только сейчас поворачиваюсь к Ольге.

— Располагайся, — бурчу недовольно. — Это ваша с Робертом комната. Пока. Рядом сделаем детскую. Если что-то нужно, скажи.

Ольга смотрит возмущенным взглядом, всем своим видом выказывая негодование. Но когда бы меня интересовало чье-то мнение?

— Вы очень любезны, — едко замечает она, не двигаясь с места. Я смотрю на ее напряженную, будто струна, фигуру, на руки, сложенные под грудью, отчего сиськи кажутся больше. Поднимаю глаза выше и сталкиваюсь с испепеляющим взглядом. Больше всего мне сейчас хочется завалить эту красавицу в койку и самым древнейшим способом объяснить ей, где ее место. Но приходится держать себя в руках из-за спящего внука и его бабки, похожей на енота. Тушь размазана под глазами и растерта до самых висков.

— Ты бы умылась, а то испугаешь ребенка, — на ходу бросаю я, стремительно выходя из комнаты.

— Конечно, Вадечка, — соглашается жена, но, стоит мне выйти, сразу дает совет нашей невестке: — Не вздумай спорить с Вадимом Петровичем, Оля. И никогда не показывай ему своей заинтересованности. Так хоть есть вероятность, что получится по-твоему. А если он узнает о твоих мечтах и надеждах, обязательно обломает.

— Почему? — обалдело спрашивает Ольга.

— Такой человек, — вздыхает Галка.

Я слетаю по лестнице и от ярости готов стукнуть кулаком по стене. Со всей дури разбить штукатурку вдребезги. Но нельзя… Руки, твою мать. С ссадинами и порезами нельзя оперировать. Да и травмировать свои золотые пальцы из-за двух идиоток явно не хочется. Я вхожу в кабинет, рядом с которым топчется Гена, и, усевшись за стол, пытаюсь выровнять дыхание.

— Что купил? — интересуюсь лениво.

— Железную дорогу, — хмыкает Генка и серьезно заявляет: — Этот хмырь из Шевелевских никого не встречал. Пошел следом за вами. А потом позвонил самому Леве. Один из Пироговских пацанов слышал, как он в трубку сказал: «Лев Сергеевич, я даже не смог подойти!». И, кажется, срисовал номера нашего Гелика.

— Значит, Лева-Шевелева позвонит на днях, — киваю я, совершенно не подозревая, в какой переплет угодил. — Оля, девочка, во что же ты вляпалась? — подавляю я утробный вздох. Мое воображение тут же рисует худую фигуристую девицу в объятиях Шевелева. «Сноха, твою мать, — рычу я про себя. — Есть ли мужики, кому ты отказала?!»

Ольга

Ночью в чужом доме я даже не пытаюсь заснуть. Все ворочаюсь с боку на бок, еще раз прокручивая сцену в аэропорту. Честно говоря, я могла бы и увернуться от неискренних объятий свекра. Вызвать такси и поехать сразу домой. Но среди встречающих мелькнул один неприятный тип, явно явившийся по мою душу. А так как в совпадения я не верю, то решила не рисковать.

«Ничего, — думаю, проваливаясь в зыбкую дрему. — Завтра утром уеду к маме. Спасибо свекру, что встретил, но пора и честь знать. Наверняка они с Галиной захотят видеться с Робертом. Я не стану возражать, прекрасно понимая, что мой ребенок интересен только бывшей свекрови. Да и то первое время. Самому Косогорову даже собственный сын был до лампочки. Но он наверняка выдвинет какие-то требования и условия, — сквозь навалившийся сон отмахиваюсь я от глупых переживаний. — Война план покажет. Зачем заранее себя накручивать?»

— А почему Роберт такой бледный? — придирчиво спрашивает Вадим Петрович за завтраком. Настороженно косится на моего сына, затем снова смотрит на меня сурово. Если честно, я ненавижу этого человека. Терпеть не могу его самодовольную морду, взгляд победителя и замашки плейбоя. Такие, как мой бывший свекор, идут по жизни играючи, и плевать, если под ногами попадаются чьи-то головы. Мнение Вадима Петровича всегда правильное и обсуждению не подлежит. Если дал барин команду «исполнять!», то холопам спрашивать не велено. Я исподтишка пялюсь на Косогорова. Смотрю на длинные красивые пальцы, как у музыканта. Крупные сильные руки завораживают, притягивают внимание. Перевожу взгляд на широкие плечи, поднимаясь чуть выше. Худое лицо. Слегка впалые щеки, покрытые трехдневной щетиной и негодующие серые глаза, воззрившиеся на меня с немым укором.

— Ольга, — приводит меня в чувство свекор. — Я задал тебе вопрос.

— Думаю… — пожимаю я плечами. — Все в порядке… наверное.

— Ты очень легкомысленно подходишь к здоровью сына, — глухо бросает он. — Так… завтракайте побыстрее. Поедем вместе в клинику. Сразу пройдете комплексную диагностику. Ты тоже…

— Я ничем не болею, — пожимаю я плечами, но понимаю, что отвертеться не получится. Если Косогорову пришло в голову погнать меня на обследование, то противиться нет смысла. Вадим Петрович все равно заставит. Козел…

— Вот вместе и убедимся в этом, — отрывисто замечает он, не давая мне шанса отказаться. — Я — занятой человек, Оля, — сообщает всем известный факт. Даже за границей меня спрашивали, не прихожусь ли я родственницей этому типу. Знаменитость, блин.

— Хорошо, — киваю я. — Пока есть время, можно и сдать, — соглашаюсь нехотя. — Надеюсь, это не долго. Мне нужно к маме, — добавляю непринужденно. — Она меня вчера ждала, но вы так технично доставили нас к себе.

— Ну, ты же им позвонила? — весело отмахивается Галина, сидящая рядом с бывшим мужем, и довольно накладывает на тарелку сыр и салат с рукколой. Родители Кирилла совершенно разные люди. Высокий, подтянутый Косогоров не идет ни в какое сравнение с маленькой пышкой Галиной. За наш короткий брак с Кириллом я убедилась в ее отзывчивости и мудрости. Просто идеальная мама. В меру добрая, в меру чуткая. Ни разу не позволившая себе даже словом обидеть меня. Она трудится в районной поликлинике неврологом. Пьет чай с плюшками и особо не вникает в проблемы пациентов. Бывший муж до сих пор обеспечивает все ее хотелки. Поэтому работу Галина Андреевна воспринимает как своеобразный клуб общения. Чего не скажешь о самом Косогорове. Этот тип идет по головам и трупам к заветной цели. Кто еще пять лет назад слышал о его клинике? Просто талантливый хирург в лучшей больнице города, который, наплевав на семью и близких, делал карьеру во все лопатки. Зарабатывал большие бабки и водил дружбу с сильными мира сего. По сути, у Кирилла и отца-то не было.

— Оля, — мягко выдергивает меня из размышлений Галина.

— Да, конечно, — устало вздыхаю я. Моим свекрам не понять, как можно ждать дочку и внука, готовиться к их приезду, а вместо этого получить лишь утешительный звонок. Объяснять Косогоровым я ничего не намерена. Нужно умудриться вырваться из этой золотой клетки и умчать к себе. Зализать раны оскорбленного самолюбия, подумать, как быть дальше. А Вадим Петрович пусть до одури читает результаты наших анализов. — В моей семье проблемы. И мне пришлось специально приехать, — пытаюсь объяснить я, стараясь сохранить душевное равновесие. — Мы, конечно, благодарны вам за встречу и гостеприимство, но теперь нам нужно домой…