Соблазнительное пари - Сьюзен Джонсон Страница 3

Симон Map стоял не шевелясь возле стула, куда он бросил пальто, пока она не закончила объяснение.

— Значит, вы заработали по крайней мере серьги, — весело улыбнулся он. — Но поскольку я здесь, — продолжил маркиз, расстегивая сюртук, — нет никакого смысла терять бриллиантовое ожерелье.

— Вы меня неправильно поняли, — холодно отозвалась Жоржи, отступая от него на шаг.

— Я ушел от канцлера Пруссии и двух других приехавших на конгресс делегаций. И по всей видимости, чего-то не понимаете вы, — мягко возразил он, снимая сюртук и бросая его поверх пальто. Еле заметно улыбнувшись, Симон Map принялся расстегивать белый шелковый жилет.

— Я сейчас разбужу горничную, — пригрозила Жоржетта. — Вы не должны этого делать.

— Зачем же, я разбужу ее сам. — И без каких-либо колебаний, что напомнило Жоржи о его высоком положении в Вене, он разбудил горничную и быстро отпустил ее.

— Я могла бы устроить сцену, — сказала Жоржи, когда он, закрыв дверь, повернулся к ней. Во взгляде ее сверкнули искры гнева.

— Так почему же вы не сделали этого? — спросил маркиз, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос, даже если она сама и не знала.

Как прекрасна она была при свете свечей, гордая и гневная, с белокурыми волосами, которые словно нимб обрамляли ее красивое лицо, а ее шелковое цвета слоновой кости бальное платье оттеняло эту нимфоподобную красоту.

Напряженный, разгоряченный взгляд Жоржи скрестился с мягким взглядом маркиза, и, когда она заговорила, ее голос зазвенел от напряжения:

— Вы хотите знать правду?

Он улыбнулся:

— Сейчас она всех интересует в Вене. Давайте. Это очень занятно.

Прежде чем заговорить, Жоржи сделала бесшумный вдох. Мысли у нее смешались. Ведь честность во время свидания в будуаре была не просто удивительна, но и неуместна.

— Я обнаружила, что ваши чары действуют на меня, что я заинтригована вами. Мы оба знаем, что подобные слишком сильные эмоции могут быть большой помехой в ситуациях вроде этой. И я думаю, что лучше не вызывать осложнений.

— Каких, например? — спросил маркиз так тихо, что даже в тиши комнаты Жоржи с трудом его расслышала.

Неожиданная нежность его тона незамедлительно привела к тому, что пульс у нее заметно участился.

— Например, возникновения страстного влечения… или нежности. — Она проговорила это с грустной улыбкой. Подобная откровенность была просто неслыханна. — Возможно, вы сочтете эту мысль нелепой, а меня смешной, — пробормотала Жоржи. — Словом, будет на самом деле лучше, если вы уйдете раньше, чем я окончательно запутаюсь.

— Я все-таки останусь. — Симон Map неопределенно пожал плечами. — Не спрашивайте почему. У меня нет на это ответа.

— Если мы столь откровенны, — сказала она, решив, что теперь уже слишком поздно думать о такте и деликатности, — у меня еще один вопрос… Почему вы избегаете любовных связей в Вене?

— Откуда вы это знаете?

— По сплетням, разумеется, откуда же еще? Мои подруги и я обсуждали днем, уж не прячете ли вы где-нибудь любовницу.

— Не прячу. — Симон улыбнулся и, будучи полураздетым, стал вдруг похож на мальчишку. — А вы хотели бы стать ею?

— Не уверена, что это будет удачный выбор, — не задумываясь ответила Жоржи. — Вы слишком загружены работой.

— М-м-м, — промычал он, посмотрев на нее внимательным взглядом.

— Не смотрите на меня так. Это всего лишь шутка.

Похоже, маркиз направил свои мысли в другом направлении, и на его лице появилась обезоруживающая улыбка.

— Поскольку у нас есть несколько часов до зари и мне удалось отбиться от делегаций, вероятно, мы могли бы обсудить вопрос, насколько мы подходим друг другу для дружбы, — он бросил взгляд на кровать, — в более удобном положении?

— А если я скажу «Нет»?

— Тогда я обольщу вас своими чарами, — улыбнулся Симон.

— Я чувствую, что уже и без того подвергаюсь их воздействию.

— Как мило!

— Обычное явление для вас, я полагаю.

— Вовсе нет. Для меня эта ситуация весьма непривычна. Мне вообще не следовало здесь находиться… Следовало заниматься делами службы. — Он украдкой бросил взгляд на часы, стоящие на камине, и тут же извинился, добавив: — Должен признаться, что я пытался воспротивиться этому, упрекал себя за то, что уклоняюсь от обязанностей, когда объяснял свой отказ прусской и венецианской делегациям. — Он сжал пальцы, вероятно, испытывая смущение от своего внезапного порыва. — Так что, как вы можете видеть, я тоже не чувствую себя слишком уверенным. В каком-то смысле я чувствую себя новичком.

— Может быть, перерыв оказался слишком долгим для вас?

— А как у вас? — быстро спросил Симон Map таким тоном, словно имел право спрашивать.

— Я относительно невинна. С учетом обстоятельств.

— С учетом чего? — Он был резок, краток и почувствовал себя чем-то вроде оскорбленного мужа.

Жоржи засмеялась:

— С учетом изменения нравов со времен революции, с учетом того, что в обществе вдруг забыты правила приличия. С учетом того, что для многих моих подруг вступить в связь столь же просто, как и станцевать новый вальс.

— А вам — нет?

— Пока что — нет.

Он наконец улыбнулся, словно, играя в вопросы и ответы, услышал нужный ему ответ.

— До настоящего времени?

— Да, дорогой Map. Вы счастливы это слышать?

— Как ни странно — да. И я надеюсь, что вы не запланировали никаких свиданий на ближайшие несколько дней, поскольку мне захочется, чтобы вы были рядом со мной.

— Вы можете сказать это уже сейчас? Я думала, что вас трудно удовлетворить.

— Это так. Но я прислушиваюсь к внутреннему голосу. И потом, дело не в том, чтобы удовлетворить меня. Я знаю, как это сделать. То есть как и что мы оба должны сделать. — Симон медленно приблизился к ней и, перейдя на чувственный полушепот, добавил: — Вы только скажите, когда будете удовлетворены.

Он даже не дотронулся до нее, однако она почувствовала, что в ней заполыхал пожар. Ощущение было настолько острым и сильным, что она невольно выставила вперед руку.

— Простите, — извинился Симон и поднял Жоржи на руки с такой легкостью, будто она была невесомой. — Вам не удастся оттолкнуть меня. — Он стал целовать ее, пока нес к кровати, и поцелуи его становились все жарче и неистовее. Когда она тихонько застонала, обвила его шею руками и не менее горячо вернула ему поцелуй, он пробормотал у самых ее губ: — Не знаю, способен ли я сейчас на долгие ласки…

— Я тоже, — выдохнула она, потрясенная внезапно накатившей на нее волной вожделения, покраснев под его плотоядным взглядом и чувствуя себя наивной дурочкой от того, что с такой готовностью отдается самому отъявленному распутнику века.