Невинность на спор - Любовь Попова Страница 4

Не то что бы я раньше не чувствовала давление внизу живота. Я вполне нормальная. Просто, чтобы вот так сильно, да еще и наблюдая за насилием, впервые.

— Это Марк Синицын. Он тоже на экономическом! – проорал мне в ухо Паша, но меня мало волновало, как его зовут.

Невероятно сексапильный. Брутальный до дрожи в коленях. Настоящий десерт. Который хотелось не только видеть, но и потрогать. Даже лизнуть его, словно выдубленную кожу.

Боже…

Это безумие... Думать о парне, как о десерте. Но впервые, я поняла, что готова отказаться от маффина, ради возможности раскусить начинку этого самца. Чтобы вы понимали, маффины я очень люблю. И себя в них не ограничиваю.

И я больше не аплодировала вместе со всеми, я стояла и смотрела. Смотрела. Смотрела. Заражалась болезнью, имя которой Марк. Симптомы были очень явные.

Учащённое сердцебиение, мурашки по коже, боль в груди. На сердце кто-то клеймо ставит. Впечатывает четыре буквы, принося страдания заранее, предупреждая. И толкает меня в пропасть. Откуда выход только один.

На тот свет.

И я стояла уже на самом краю. Задыхалась, словно от сильнейших потоков воздуха. И сама же шагнула во тьму, когда Марк одержал сокрушительную победу.

Он сопроводил её рёвом, а я поддержала его судорожным вздохом облегчения. И страха, что влюбилась.  Особенно, когда он повернул свое лицо. И ухмыльнулся, слизывая с губ кровь.

И еще я никогда не видела на лице мужчины такой смеси секса, ярости и кайфа от победы. От оглушительных аплодисментов. От внимания, что ему все оказывали.

И я уже тогда понимала, что с таким парнем мне ничего не светит. Что я никогда не буду той, кто обнимет его после боя, получит смачный поцелуй в губы и звучный шлепок по заднице.

И как бы мне не было больно и омерзительно на это смотреть, я до дрожи захотела оказаться на месте этой крашеной девки.

* * *

Паша нашел себе компанию, а я поплелась в общагу.

Даже разница в температуре между душным подвалом и улицей не сбила моей одержимой мысли. Не смогла сместить с глаз пелены, где хозяйничал образ мускулистого студента.

А желание увидеть его снова. Как угодно где угодно, буквально въелось в мозг. Я осознавала, что эти запретные чувства к почти богу, губительные эмоции могут принести мне немало неприятностей.

И по этой причине, имея в голове остатки серого вещества, будучи сознательной и прагматичной я старалась избавиться от этих чувств.

Сначала попыталась влюбиться в другого. Кого угодно.

Бесполезно.

Стоило на следующий день в универе только услышать с хрипотцой голос, словно Марк его вечно срывал и гортанный смех, как я возвращалась в клетку из собственных чувств.

Немного помогало его свинское поведение. Но он никого не унижал. Тем более было явно видно, что это все маска, которую он сдирает только на ринге. И для моей задачи было очень вредно смотреть на его очередной бой раз в месяц, но я ничего не могла с собой поделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жила тридцать дней с одной дикой мыслью. Увидеть его снова, настоящего. Потного. С окровавленными руками и безумным взглядом. Он был зверем, и я хотела его себе.

Это нужно было прекращать. Я билась с этими чувствами как могла. Сначала вообще сама себе удивлялась. Что в нем особенного?! Ничего!

Он просто парень!

Но это не помогало... Мысли, картинки, фантазии. Всё это душило. Отравляло жизнь.

Не давало нормально учится, общаться с сокурсниками и соседями по общаге.

Не давало даже спать. Сны. В них был он. И я пыталась с ним драться, представляете?!

Пыталась побороть, как чувства, захлестнувшие меня. Но это было словно нападение моськи на слона. Не то чтобы, я такая маленькая. Просто незаметная. Для него, так точно.

Это конечно тоже бесило. Я тут по нему с ума схожу, душа рвется в клочья, а он меня даже не замечает. Пустое место, что-то наподобие мебели. Даже если натолкнется случайно. Не заметит.

В какой-то момент я даже решилась на перевод в другой вуз. Пришла к отцу в офис села в кресло и привлекла внимание:

— Давай, я пойду в другое место учиться.

Он оторвался от своей биржи, на которой и сделал нашу семью богатой. Поднял густые темные брови, которые к своему сожалению я унаследовала от него. Как собственно и комплекцию. Он был весьма крупным мужчиной, и я пошла в него. Хотя ростом и внешностью в маму. И это конечно слабое оправдание моей прожорливости, но хоть такое.

— Ты сама выбрала МГУ, потому что он лучший вуз в стране. Потому что образование там самое качественное, а преподаватели, по твоим словам, не берут взяток.

— Оно все так, но...

— И теперь хочешь перевестись, потому что?

Влюбилась. Действительно, глупее причины для перевода быть не может. И я даже рассмеялась сквозь слезы, которые душили.

Господи, ну и дура. Распрощаться с мечтой, работой, ради какого-то бойца без правил, который даже свою машину починить не может. Который свой язык каждой второй в рот сует. Который меня даже не замечает.

Глупость несусветная.

— Я передумала, — улыбнулась я и пошла к двери. Наверное, отец потом спросит меня о произошедшем. Нормальный бы так и сделал, но не Эдуард Малышев. Его не слишком заботили проблемы единственной дочери. Главное, чтобы была сыта, одета, и разумеется образована.

— Даша, — вдруг окликнул он меня и спросил: — Так и будешь жить в общежитии? Мать скучает по тебе.

— Мать скучает только возможности тренировать на мне свою язвительность и остроумие.

— У тебя есть своя квартира. Зачем тебе тесниться…

— Она далеко от универа, к тому же мне комфортно. У меня появились друзья. Впервые в жизни, потому что в школе просто не сложилось.

Отец принял мою точку зрения, а я наконец приняла свои чувства. Смирилась. Прошла все пять стадий принятия неизбежного.

Научилась с ними и жить, и даже не реагировать на возбуждение, которое при приближении Марка било меня в грудь. Заставляло прикрыть глаза, сжать бёдра, между которыми начинался пожар и просто глубоко дышать. Пережидать бурю.