Ничья - Ольга Романовская Страница 4

– В некоторых деревнях меня пробовали обмануть. Бедолаги сами себя наказали.

Выходит, за сокрытие девушек действительно казнили.

По телу пробежала дрожь, под ложечкой потянуло, а в животе образовался гигантский ледяной ком. Очарование женщины в алом пропало, только теперь я в полной мере осознала, где нахожусь и что мне предстоит.

– Ладно, начнем. – Сборщица споро взялась за дело. – Есть среди присутствующих потерявшие девственность? Если да, проходите в палатку. Я проверю и отпущу по домам.

Никого не нашлось. Да и кто согласился бы добровольно подвергнуться столь унизительной процедуре?

– Замечательно! – просияла сборщица. – Значит, все вы подходите. Сейчас узнаем, кому выпадет счастье дарить ласку лучшим мужчинам мира.

Интересно, так же она думала пятнадцать или сколько там лет назад, когда ее, плачущую, дрожащую, забирали из отчего дома? Да и думала ли так даже теперь. За фальшивой улыбкой так удобно скрыть истинные чувства. Сомневаюсь, будто женщина слепа и наивна. Может статься, она ненавидела фрегийцев не меньше нашего.

Велев спутникам оставаться на месте, сборщица отправилась гулять вдоль рядов. Она шла медленно, вглядывалась в каждую девушку, но пока никого не выбрала. Пятнадцатилетние вздохнули с облегчением, когда женщина перешла к тем, кто постарше. Но я бы на их месте обождала. Все ближе и ближе… И вот алые одежды плывут уже перед моими сверстницами.

Вблизи сборщица оказалась не столь прекрасна. Красота ее во многом заслуга умело наложенной косметики, скрывавшей морщины. Я тайком разглядывала посланницу другого мира, пока та занималась моими соседками. Интересно, что останется, если смыть всю краску, не выжатый ли фрегийцами цветок? Они выкинули его за ненадобностью, но подарили крохотный шанс остаться в живых. И поэтому цветок благоухал, источал запах сандала и жасмина, привлекая неопытных пчел. Однако все мысли вылетели из головы, стоило сборщице шагнуть ко мне. Тут же опустила голову и напряглась. Цепкий взгляд прошелся по моей фигуре, ни на чем не остановившись. Сборщица привычным движением взяла меня за подбородок. Взгляды наши на пару мгновений пересеклись: мой затравленный и ее пустой, потухший. Но вот сборщица отпустила и перешла к следующей девушке. Не выбрала.

От долгого стояния в практически неподвижной позе начала замерзать. Скорей бы уж сборщица обошла всех! Проверила, где она – осматривает старых дев. Идет столь же медленно, смотрит столь же внимательно: вдруг в прошлый раз пропустили годную? Да и иногда рак на безрыбье сойдет, храм не должен пустовать.

– Я сделала свой предварительный выбор, – вернувшись к бургомистру, сообщила сборщица. – Осмотрю пятнадцать, там решу окончательно.

Теперь она двигалась иначе, стремительно, указующим перстом выхватывая из разных рядов то одну, то другую. Когда палец остановился на мне, с трудом сделала шаг: ноги онемели. В глазах потемнело, не помнила, как добрела до палатки. В голове звучало: «Ей нужно десять, хоть бы я не подошла!» Убедившись, что все пятнадцать девушек на месте, сборщица зашла последней и плотно задернула полог.

– Раздевайтесь донага! – скомандовала она.

Никто не пошевелился. Девушки испуганно жались друг к другу, кто-то молился.

– Давайте! – Сборщица нетерпеливо топнула ногой, отчего каблук ее зазвенел. – Или мне позвать солдат, чтобы они вас раздели? Поэтому снимайте тряпки, подходите к тазу и умываетесь. Одежду положите сюда, – женщина указала на деревянную скамью. – Как умоетесь, по очереди подходите ко мне. Руки на бедра, ноги чуть расставить.

Ну уж нет! Гордость во мне еще осталась. Я не товар на фрегийском рынке, пусть сама встает в свою позу! Огляделась по сторонам. Пара девушек помладше потянулись к крючкам платьев, остальные не двигались.

– Да кто ты такая? – громко, с вызовом спросила одна из них, высокая статная брюнетка. – Мы тебе скот?

– Помалкивала бы лучше, я не шучу.

В подтверждение серьезности своих слов сборщица хотела выйти, позвать стражу. Брюнетка решительно преградила ей дорогу.

– Дура! – припечатала ее женщина в алом. – Ну ударь, на виселицу отправишься. Я защищена властью императора.

– Его здесь нет.

Ох, точно дура! В каждом эрцгерцогстве есть гарнизон, стоит прийти откуда дурным вестям, как он явятся с огнем и мечом, еще и подмогу подтянет.

С тяжелым сердцем подошла к лавке и взялась за завязки воротника. Стоявшая рядом тоненькая, как тростинка, девчушка стягивала нижнюю юбку. Даже брюнетка, стоило сборщице окликнуть капитана стражи, тоже смирилась, присоединилась к нам.

– Все в порядке! – успокоила солдат через толстую ткань вершительница наших судеб, – Девочки волнуются, упрямятся. Постойте рядом для острастки, но не входите.

Слой за слоем. Чем дальше, тем сложнее. И вот я поджимаю босые ноги в одной нательной рубахе. Сборщица уже критически оценивает первую девушку, тоже брюнетку, как и та, которая подняла бунт. Женщина хмурит брови, цокает языком. Бедняжка дрожит и прикрывается руками, но их всего две, все спрятать не получится.

– Грудь быстро обвиснет, – качает головой сборщица и без стеснения отводит руку девушки.

Бюст у нее пышный, смотрит прямо, горделиво. Темные соски – девушка смуглая – топорщатся от холода, но сборщице этого и надо. Она берет платок и роняет его на грудь брюнетки. Он медленно скользит по коже и повисает на соске – одновременно красиво и безумно порочно.

– Хм, недурно! – Сборщица сменяет гнев на милость. – Кожа гладкая. Теперь наклонись. Все недостатки видны лишь в профиль.

Стараясь не показать лишнего, брюнетка подчиняется, но мучительница неумолима. Бедняжка то краснеет, то бледнеет, а сборщица щупает, щиплет, оттягивает.

– Может быть, может быть, – вполголоса повторяет она.

Решение еще не принято, и девушка ложится на кушетку. Сборщица раздвигает ей ноги, и я отворачиваюсь, не хочу смотреть. Мерзко и гадко! Неужели и со мной проделают то же?

– Второй сорт, но возьму, – вымыв руки, сообщает сборщица.

Девушка на кушетке рыдает, красная от стыда, даже уши пунцовые.

– Отправишься в храм, сразу говорю, – предупредила сборщица. – Не взяла бы, если бы не недобор. Можно, конечно, потратить много денег, исправить недостатки, но стоит ли?

– Стоит! – рыдая, молит брюнетка.

Позабыв о стыде, она падает на колени и просит женщину в алом либо отпустить ее, либо исправить те самые неведомые недостатки.

– Да какая гарантия, что тебя купят! – отмахивается неумолимая посланница храма. – Большая грудь не синоним успеха. Одевайся и в фургон, он справа, за палаткой. Ну и девицы, выродились совсем! – в сердцах добавляет она.

Второй девушке повезло больше. Сборщица бегло взглянула на нее и отправила восвояси. Интересно, что в ней не понравилось? Но размышлять некогда: позвали меня.