Жюльетта. Том I - Маркиз Де Сад Страница 59

— Вы уже не раз говорили мне это, Нуарсей, но все-такиникак не хотите рассказать…

— Послушай, Жюльетта, — вежливо прервал онменя, — подобные признания ты можешь услышать единственно в награду засвое примерное поведение. Придет время, и я охотно открою тебе мое сердце —когда почувствую, что ты действительно готова узнать эту тайну. Но прежде тыдолжна пройти испытания.

Тут пришел его камердинер, объявивший, что в гостиной ждетминистр, близкий друг Нуарсея, и мы расстались.

Я не теряла времени и нашла очень выгодное применение темшестидесяти тысячам франков, которые украла у Мондора. Я была абсолютноуверена, что Нуарсей одобрил бы мой поступок, однако же остереглась рассказать.ему об этом, потому что мой любовник стал бы опасаться, как бы предметом моейстрасти не сделалась его собственность. Осторожность заставила меня придержатьязычок, и я погрузилась в размышления о том, как увеличить тем же способом своидоходы. Случай представился очень скоро — в виде еще одного званого вечера,организованного мадам Дювержье.

В этот раз нам предстояло посетить дом одного субъекта, чьейманией — столь же жестокой, сколько сладострастной — была порка девушек. Насбыло четверо: возле ворот Святого Антуана ко мне присоединились триобольстительных создания; там же ожидала карета, которая быстро доставила нас вСен-Мор, где располагался роскошный замок герцога Даннемар. Моими спутницамибыли редкой красоты девушки, чья юность и свежесть радовали взор; самой старшейбыло меньше восемнадцати, ее звали Минетт, она была просто неотразима, и я струдом удержалась от искушения; второй было шестнадцать, а третьей —четырнадцать лет. От женщины, которая сопровождала нас в Сен-Мор и которая,надо отдать ей должное, оказалась очень проницательной в выборе моих спутниц, яузнала, что была единственной куртизанкой в этой компании. Моя молодость и моиманеры показали герцогу, что со мной можно не церемониться и не утруждать себягалантностью. Трое других были белошвейки, не имевшие никакого опыта в делах,какие нам предстояли: это были приличные девушки, воспитанные в строгости идобронравии и соблазнившиеся только большими деньгами, которые предложилгерцог, да еще уверениями в том, что, ограничившись поркой, он не посягнет наих девичью честь. Каждой из нас обещали по пятьдесят луидоров, и вам решать,честно или. нет заработали мы эти деньги.

Нас провели в великолепные апартаменты, велели раздеться иждать дальнейших указаний герцога.

Я воспользовалась паузой и хорошенько рассмотрела наивнуюграцию моих юных спутниц и их нежные, еще не совсем зрелые формы. Глазам моимпредстали гибкие, похожие на тростинки, фигуры, безупречная кожа, груди, привиде которых у меня потекли слюнки, аппетитные сверх всякой меры бедра, авосхитительные ягодицы — розоватые и таинственно-округлые — были выше всяческихпохвал. Не мешкая, я осыпала всех троих, и особенно Минетт, самыми горячимипоцелуями, которые они вернули с такой трогательной невинностью, что я скороиспытала судорожный оргазм в их объятиях. Минут тридцать в ожидании момента,когда его светлость пожелает заняться нами, мы шалили и проказничали и, пожалуй,даже разошлись не на шутку, удовлетворяя свои желания; потом вошел высокийлакей, на котором из одежды почти ничего не было, и приказал нам приготовиться,добавив, что первой предстанет перед хозяином самая старшая. Таким образом, яоказалась третьей. Когда наступила моя очередь, я вошла в святилище утех этогосовременного Сарданапала, и то, что со мной происходило и что я собираюсьописать, думаю, ничем не отличалось от того, что испытали мои подруги.

Герцог принял меня в круглом, увешанном зеркалами кабинете;в центре стояла колонна из порфира высотой метра три, у ее подножия возвышалсяневысокий постамент. Меня поставили на него, и лакей привязал мои ноги кбронзовым кольцам, вделанным в помост, на котором я стояла, потом растянул мнеруки веревками вверх и немного в стороны. Тогда приблизился герцог, который дотого момента, прилегши на софу, сосредоточенно растирал свой член. Он был голыйниже пояса, на плечах его была накинута коротенькая туника из коричневой парчис закатанными выше локтей рукавами; в левой руке он держал связку розог, тонкихи гибких, связанных черной лентой. У сорокалетнего герцога было очень мрачное исвирепое лицо, и я поняла, что характер его был под стать его внешнему виду.

— Любен, — позвал он лакея, — эта выглядитполучше остальных: кругленькая жопка, упругая кожа… И очень интересное лицо.Жаль, что ей и страдать придется больше.

С этими словами злодей сунул свой нос в ложбинку между моимиягодицами, сначала довольно похрюкал, потом облобызал и, наконец, укусил их. Яиспустила пронзительный крик от боли и неожиданности.

— О Боже! Да она к тому же очень чувствительна! Этоплохо. А ведь мы еще и не начинали.

В этот момент я почувствовала, как его ногти, большенапоминавшие когти, глубоко впились в мои бока, и он начал царапать, терзать,рвать мою кожу. Чем больше я стонала и кричала, тем сильнее воспламенялся моймучитель, потом вдруг он воткнул пальцы в мое влагалище и тут же вытащил оттудакусок кожицы, вырванной из стенки самой сокровенной части моего тела.

— Ах, Любен, — забормотал он, поднимая своиокровавленные пальцы, — милый мой Любен, я торжествую! Это же шкурка откуночки!

Он возложил свою добычу на головку члена своего слуги, ибесстрастный до тех пор орган от одного этого прикосновения вздрогнул и, наливаясьсилой, взметнулся вверх. Потом хозяин открыл дверь, скрытую зеркалами, и досталгирлянду из зеленых листьев. Я с удивлением посмотрела на эту ветвь и, толькокогда герцог подошел ближе, увидела, что это были тернии. С помощью прислужникаон несколько раз обмотал гирлянду вокруг моего тела и завязал конец ее оченьпричудливым и очень болезненным образом так, чтобы шипы покрывали все тело иособенно часто грудь, к которой он прижал их посильнее, однако ягодицы былиизбавлены от этого нестерпимо жгучего ощущения, так как были предназначены длядругого и, мелко подрагивая, ждали своей участи.

— Вот теперь можно начинать, — удовлетвореннозаметил Даннемар, когда все приготовления были закончены. — Я вполнесерьезно прошу тебя быть терпеливой, потому что процедура может затянуться.

И вот первые десять, относительно слабых ударов ураганомобрушились на мою беззащитную плоть. Завершив первый акт, он промычал:

— Ну, а теперь с Богом! Посмотрим, на что тыспособна, — и не переводя дыхания, раз двести он обжег, словно пламенем,мои ягодицы своей жестокой рукой. Пока длилась экзекуция, его лакей, стоя передхозяином на коленях, продолжал высасывать из него ядовитый сок, который,очевидно, и делал этого зверя чудовищно жестоким. Нанося удары, герцог орал вовсю мощь своих легких:

— А-а! Лесбиянка… сука, стерва, шлюха… Клянусь своимипотрохами, я терпеть не могу женщин, Господь создал вас для того, чтобы терзатьи бить как последнюю скотину! Ого, пошла кровь! Наконец-то… Как это прекрасно!Соси, Любен, соси, голубчик… Это восхитительно: я вижу кровь, и я счастлив.