Любимая учительница - Мария Зайцева Страница 6

Мне очень повезло, короче говоря.

На лекциях студенты спали, играли в игры, развлекались с телефонами, не особо вслушиваясь в мой лепет. Я расстраивалась. Коллеги, кстати довольно быстро проиникшиеся ко мне и переставшие косить настороженными взглядами, дружелюбно советовали не обращать внимания, просто оттарабанивать материал и уходить, но я так не хотела. Свой предмет я любила, на курсе всегда была самой первой, той, у кого всегда списывали, той, кого перед экзаменами окружала толпа желающих получить краткий пересказ невыученного билета.

Я обожала Чехова, Бунина и Булгакова, плакала над лирикой Маяковского и Северянина, могла часами рассуждать о Достоевском. Мне ужасно хотелось поделиться своими эмоциями со студентами, в мечтах я видела их горящие глаза, активно обсуждала спорные моменты в классике, заставляя задуматься над вечными темами, что поднимает русская литература.

Несмотря на всю свою практичность, амбициозность и бытовой цинизм, я обожала выбранную профессию и мечтала получить признание именно в ней.

И казалось, что для начала надо набраться опыта в несложной аудитории, потому что к филологам я, честно говоря, заходить опасалась. Они представлялись мне придирчивыми, очень умными, думалось, что непременно начнуть испытывать на прочность мои знания, ставить под сомнение мою компетентность. И уроки превратятся в борьбу, испытание. Столица же. Да и я — блатная. И вид не особо серьезный. Почему-то я решила, что с неискушенной аудиторией мне будет легче. По крайней мере, на первых порах. А потом освоюсь, осмотрюсь, наберусь опыта, и тогда уж…

Но реальность оказалась ужасной. Хотя, нет. Не ужасной. Серой, вымораживающе равнодушной и грубой. Лучше бы я каждый день боролась с филологами, чем билась об асфальт с физкультурниками.

Первый курс физкультурного отделения заполняли вчерашние школьники, буйные и дикие, в основном парни, которые искренне недоумевали, зачем опять изучать те книги, что они должны были читать, но, конечно же, не читали в школе.

Я очень сильно переоценила свой преподавательский талант, рассчитывая на то, что меня полюбят и будут слушать.

Вполне возможно, что меня полюбили, но не так, как мне бы хотелось. Меня, конечно, не обижали. Кое-кто даже посматривал влюбленно. Но и не слушали. Совсем. Мой тихий голосок мало кого впечатлял, кричать я не умела и не любила, да и смысла не было. Короче говоря, лекции проходили в невозможном шуме, а пару раз даже драки призодилось разнимать.

Юрка утешал, убеждал, что никому нет никакого дела до того, насколько будут успевать мои студенты, потому что предмет не профильный, и для галочки, потому что высшее образование, и вообще, не стоит обращать внимания, и пошли лучше в клуб сегодня, развлечешься, но я не утешалась.

Придумывала каждый раз что-то новое, чтоб заинтересовать, заставить задуматься, затронуть хоть какие-то струны души… Но, похоже, душа у моих студентов-первокурсников была не там, где я рассчитывала.

Еще хуже дело обстояло с последним курсом. В первую очередь потому, что там, в отличие от малолеток, были люди сплошь серьезные и деловые.

Моих пар в первом семестре им наставили от души, потому что, как оказалось, в прошлые годы чего-то просмотрели и недодали. Не хватало часов для диплома.

И теперь я с ними виделась три раза в неделю по паре.

В деканате остроумно ставили мой предмет по вечерам, после основных тренировок, и на занятия ко мне студенты приходили распаренные, мокрые после душа, и абсолютно не способные воспринимать материал.

Аудитория моментально наполнялась разнообразными запахами, которые только может издавать здоровое, молодое, изрядно физически потрудившееся тело. Короче говоря, я обычно стояла у кафедры с наветренной стороны и окошко открывала.

Но бог с ними, с запахами!

Больше всего раздражали взгляды!

В этой группе мальчишек опять-таки было больше, чем девчонок, в основном, крепкие, здоровенные парни. И смотрели они на меня, скажем так, очень неоднозначно. Вернее, абсолютно однозначно. Раздевали глазами, проще говоря. Здесь занятия проходили в абсолютной тишине. Так, иногда всхрапнет кто-то на задней парте. Но я не будила, разницы между студентом спящим и студентом бодрствующим лично для меня не было.

Спящий даже лучше, хоть не пялится, прикидывая, какого цвета мои трусики.

Особенно тяжело приходилось, когда на занятиях оказывались эти двое парней, что приглашали меня подвезти в первые мои рабочие дни.

Глеб Шатров и Давид Дзагоев.

Я уже кое-что знала про них, Юрка — всезнайка рассказал.

Я не ошиблась в определении возраста, они и в самом деле были старше остальных студентов из потока. Даже старше меня.

Оказывается, они оба отслужили в армии срочную, остались на контракт еще на два года, а затем поступили сюда. Взяли их, надо сказать, с огромным удовольствием, потому что Шатров — мастер спорта по дзюдо, чемпион, еще со школы занимающий первые места на различных региональных соревнованиях, а Дзагоев — тоже мастер спорта, только по вольной борьбе. И тоже какой-то там чемпион. Парни, поступив, сразу стали ездить на соревнования от института, что-то там завоевывали, и их здесь за это радостно целовали в попу.

К тому же Шатров был коренным москвичом с кучей родствеников и самыми разными связями, а Дзагоев — тоже непростой парень, с небедными родителями, обеспечивающими ему хорошую такую подушку безопасности в столице.

Так, по крайней мере, говорили.

Я только головой покачала. Да уж, мажор на мажоре. Конечно, зачем им меня слушать? Какой им Достоевский с Буниным? Они еще в первую нашу встречу меня раздели, разложили, поимели всеми способами и обратно одели. Я для них кукла говорящая. Игрушка.

После полученной информации, в которой, кстати, кое-что настораживало, но я не могла пока понять, что, отношение мое к развеселой парочке только ухудшилось.

А, учитывая, что и в целом ситуация была не особо хорошая, думаю, вполне понятно, что лекции в физкультурном отделении превратились в испытание. Я даже малодушно подумывала плюнуть на все и вернуться обратно, в свой родной институт, в родное теплое болото, где все жабы и мухи знакомы, но пока что перебарывала себя. Уговаривала. Это мой шанс. Я не должна его упустить. А испытание… Ну что ж, это только закалит характер. Хотя, куда уж больше.

Я отвлеклась от конспекта занятий, посмотрела в окно на разгулявшуюся осень, но мысленно опять улетела на час назад, на последнюю вечернюю пару у выпускников физотделения.

Поежилась. Все же, несмотря на мое отношение, царапали меня эти взгляды. Особенно ИХ взгляды.

Они были совершенно разные. Наглый, хитрый, все понимающий и ПРИГЛАШАЮЩИЙ взгляд Глеба. Он любил ошеломлять внезапностью. Вроде сидит, глазеет в окно, а затем — РАЗ — и уже серые пронзительные глаза встречаются с моими, вспыхивают, прищуриваются, чуть ли не подмигивают, с полным осознанием своей силы, власти, намерения. Уверенности. В том, что, стоит ему лишь захотеть, и я побегу за ним, роняя туфли и размахивая трусами, как белым флагом.