Невинность на спор - Любовь Попова Страница 6

Пока Паша втыкал в телефон, я быстро переоделась и улеглась на кровать. Немного почитала и вспомнила, что с обеда ничего не ела.

Это все Марк. Я пока с ним два дня была, вообще только одно капучино выпила.

Потянулась рукой под подушку и нащупала шоколадку, что спрятала сюда с утра. Достала и начала разворачивать.

— Ты очень громко худеешь, — заметил со своей кровати Паша, а я только отмахнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Плевать. Еда самый безопасный антидепрессант, какой придумало человечество. Не глотать же мне таблетки, или пить, или курить.

Это все вредно.

А вот еда…

Тяну молочную шоколадку в рот, продолжая глотать слезы и пялится на фотки любимого, как вдруг руку мне перехватает Паша. Отбирает шоколад. Подходит к окну, открывает.

Не успеваю даже сделать пару шагов, он ее выкидывает.

— Ты что?! Между прочим, за нее деньги уплачены!

— Я тебе эти сто рублей отдам. Если ты мне приготовишь поесть.

— Чтобы ты опять склевал, как птичка?

— Так ты и приготовь, как для птички, — подталкивает он меня к двери и я с грустью смотрю на оставленный телефон с открытой фоткой, где Марк целует свой накаченный бицепс.

Я бы тоже поцеловала. И не только бицепс.

Пока идем на кухню, думаю, что я ведь уже для себя решила, что готова переспать с Марком. Хотя с таким как он не спят. С ним трахаются.

И пришла безумная мысль, что будь он посговорчивее, можно было бы уговорить его сделать меня худой. В постели.

Между бедрами сразу потянуло, как только представила, как приятно это было бы. Жестко так же, как он вбивает кулак в лицо бойца на против.

— Ты там, о чем думаешь? — поднял брови Паша, когда мы почти подошли к общажной кухоньке. Такие были на каждом этаже. Здесь стояли четыре плиты. Четыре под завязку забитых холодильника. Раковина и столы.

Взяв все необходимое для картофельной запеканки с мясом и сыром, я заставила Пашу чистить картошку, а сама с грустью взглянула на старую, пусть и чистую плиту.

В нашем доме была огромная индукционная плита, на которой ты можешь выстроить такую температуру какую хочешь, да и вообще сотворить настоящий кулинарный шедевр.

Я мельком взглянула на окно, где сидели пара девчонок и невольно сморщилась.

Они стройные, смотрели на меня такую вот неидеальную с пренебрежением.

Одна из них была подружкой Ники. Лола. И мне очень хотелось спросить не стыдно ли ей. Как она спит по ночам? Ведь именно она толкнула ее в руки отморозка по фамилии Ломоносов.

Наверное, поэтому спустя сорок минут, когда они предложили помочь нам справиться с запеканкой я вежливо отказалась.

— Слышала про ужин, который в твоем случае лучше отдать другу? – насмехалась она надо мной. Но и я не всегда молчу в тряпочку.

— Другу я готова отдать все что угодно, но ты к сожалению, не знаешь значения этого слова.

— Судя по тому, как от тебя все разбежались ты тоже, — вздернула она свой носик тряхнула, сожженными перекисью, волосами и ушла. Подружка засеменила за ней.

— Жаль Нику, — через минуту молчания подал голос Паша.

— А, мне нет, — вспомнила я о Марке и о том, как она смеялась над моими чувствами к нему. И о том, как зная об этих чувствах легла под него. Легко и непринужденно.

«Ну тебе же ничего не светит!»

— Даша... – хмурился Паша, смотря исподлобья.

— Мы все платим за свои поступки. А вот плату определяем не мы.

Я доела нежную картошечку, под которой скрывался слой сыра и свининки, запила чаем. Не обращая внимания на насупленного Пашу, пошла мыть посуду.

Уже гораздо позже, приняв душ, и все-таки смолотив еще одну, запрятанную шоколадку, я вытирала волосы полотенцем.

Уже в который раз, думая не подстричь ли их, потому что краем уха слышала, как Марк не любит копаться в длинной шевелюре.

Паша лег уже спать, а я присела на кровать и вдруг увидела в телефоне мерцание.

Время было позднее и звонить мне никто не мог.

Вася прячется от своего бандита, мама наверняка уже спит, потому что от недосыпа ее кожа сереет. Отец работает. Младший брат в жизни бы мне не позвонил.

И было ощущение, что, касаясь пальцем экрана, чтобы его разблокировать, я окунаюсь в ледяную темень океана, настолько меня начинает знобить.

А увидел слова, обращенные ко мне с незнакомого номера, я кажется забыла, как дышать.

_____________________________-

Elvira T Зараза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Завтра будь готова забить трехочковый, Булочка» — прочитала и дернулась.

Я отбросила, не дешевый телефон в стену, словно это была самая ядовитая змея в мире.

Но ее яд уже проник в меня, расползался по телу, вызывая учащенное сердцебиение и сухость во рту.

Я облизала пересохшие губы и все-таки еще раз перечитала сообщение.

"Трехочковый".

Термин из баскетбола, которым я, к слову, занималась, пока не наступило проклятое, половое созревание.

Нет ничего страшнее для родителей и детей.

Даже в религии этот момент считается точкой отсчета. Когда ребенок перестает быть невинным, а ступает на шаткий, стеклянный мост греха.