Право на девочку. Том 1 - Марина Кистяева Страница 6

Но, естественно, нашлись отморозки, которым закон не писан. Слишком борзые по молодости. Пришлось ответить.

Почти с ленцой… Так было вначале, а потом понеслось. Зверь почуял кровь. Мышцы заиграли, в крови забурлил адреналин. Мирон точно снова оказался в горячих точках, где по факту каждый за себя. Где засыпаешь и просыпаешься с автоматом в руках. Где всегда наготове. И агрессия рвется наружу.

Его оттащили в последний момент. Когда Мирон поднял голову и посмотрел в лицо конвоиру, у того в глазах застыл страх. Ощутимый. Вот это было совершенно непонятно. Мирон, несмотря на все свои регалии и достижения уже на гражданке, не был беспредельщиком. За ним ходила определенная слава, но не настолько же…

А тут…

Он ничего не понимал.

За неделю в одиночке так и не нашел причины.

Разговор с Павлом добавил ещё загадок.

Ладно… Разберется. Главное, что у них всё получилось!

И он выходит.

Завтра…

От мысли, что завтра он покинет ненавистные серые стены и снова вдохнет ни с чем не сравнимый запах свободы, в голове появлялся шум. По логике, он должен расслабиться. Всё сделано. Заплачено. Назад дороги нет. Даже начальник лагеря, который лично навестил его вчера в одиночке, вел себя странно.

Точно хотел от него избавиться.

Смотрел, но ближе не подходил.

И взгляд… почти как у конвоира.

А ещё полгода назад взгляд начальника был снисходительный. Он тут царь и бог. Творил, что хотел. Кого-то ломал по-жесткому, кому-то покровительствовал. Все ходы и инструменты воздействия придуманы и отработаны до него.

Мирону не понравилось, что он видел последнее время в отношении себя. Его эти изменения подбешивали. Потому что он не мог понять, откуда дует ветер.

Черт с ним…

У Скифа еще будет время подумать. Во всем разобраться. Как только он приедет к себе, отдохнет, придет в себя. Когда дурь окончательно развеется.

Мужчина чувствовал напряжение во всем теле. В каждой мышце. Неделя в одиночке тоже дала о себе знать. Мирон имел возможность заниматься физупражнениями. Но ему было мало! Чертовски. Спасала «планка». Он не мог точно сказать, сколько времени стоял, выполняя упражнение, лишь меняя руки и положение тела. По ощущениям – по несколько часов, давая мышцам максимальную нагрузку. Он любил, когда именно так – на пределе возможностей.

Мирон часто ходил по краю, снова и снова проверяя себя. То, что он оказался на зоне, как раз эту особенность его во многом дурного характера не отражала.

Его закрыли по другой причине.

Мужчина сжал губы.

Где, черт побери, её носит?! Конвоиры задержали? Или что?

В комнате для «свиданок» была хорошая звукоизоляция. Мирону шепнули, что начальник с приближенными тоже иногда любили здесь развлечься. Ничто не чуждо людям в погонах.

Напряжение росло. Мирон приблизительно знал, сколько прошло времени с ухода друга.

Девочка должна уже прийти.

Он встал, сжал кулаки.

Если сорвется…

Казалось бы! Завтра он выйдет, без проблем заплатит кому-то другому. Договорится сразу же.

Но нет. Узел в груди закручивался сильнее.

Ему нужно сегодня! Здесь и сейчас!

Иначе…

Придется всю ночь стоять на «планке». Потому что существовала большая вероятность срыва. Что опять же чревато последствиями.

Когда неприятным скрежетом в голове лязгнул замок, напряжение не ослабло ни на йоту.

Мирон замер.

Точно перед прыжком.

Ничего не мог с собой поделать. Пашка отлично был осведомлен о его предпочтениях, касаемо женского пола.

Он элементарно соскучился по женскому телу. По запаху. Этим Скиф обусловливал своё состояние.

Девушка входила в камеру робко. Переступила порог, что-то пробормотав провожатому. Мирон прищурился, сразу же запечатлевая в сознании общую картину.

Невысокая. Довольно миниатюрная. С красивыми темными волосами, собранными в хвост. Одета хорошо, со вкусом. Невысокие ботильоны, темные колготки, юбка трапецией. Пуховик, скрывающий фигуру.

Мир мысленно оскалился. Он желал видеть её грудь, а не вот это всё! В прошлый раз девочка вела себя иначе. Зашла, сразу демонстрируя себя и навыки, которыми владела в совершенстве.

Эта же!..

Застыла в дверях, точно ей требовалось отдельное приглашение.

Скиф снова вернулся к её лицу. Красивая, сука. Злость с новой силой заклубилась в груди. Вот не понимал он их! Честное слово. Смотрел на подобных ей и диву давался. Что в жизни не хватает, красивая? Замуж выйти, деток роди! Вей семейное гнездышко. Мужа с работы жди. Нет же! По клубам и ресторанам надо шастать, спонсора искать! Или в экскортницы.

Обычно он реагировал куда адекватнее, придерживаясь позиции, что всем исполнилось восемнадцать и каждая знает, что делает. И на что подписывается.

В руках девушка держала небольшую дорожную сумку.

Мирон выдвинулся к гостье, чеканя каждый шаг.

Освещение в камере было искусственным, немного искажая реальность. Девушка по-прежнему оставалась стоять на месте. Не двигалась ему навстречу. Стояла и смотрела, как он приближается. По мере того, как сокращалось расстояние между ними, её глаза распахивались шире.

Неужели он такой страшный? Мирон едва заметно усмехнулся. Да ладно! Бывало и хуже. Ну, не брит. Оброс малость. Похудел. Ничего криминального.

Потерпит.

Ничего не говоря, подошёл к гостье, мимолетом отметив, что даже на каблуках она значительно ниже его, и взялся за дверную ручку. В коридоре мелькала любопытная рожа Серого, одного из «лояльных» конвоиров, которые сотрудничали с начальником колонии.

Мирон уже собирался закрыть дверь, когда Серый его окликнул:

– Эй, Скиф! Если тебе вдруг краля не придется по вкусу, дай знать.

Мирон ничего не ответил. Обычное зубоскальство.

Прикрыл дверь и повернулся к незнакомке.

Теперь они стояли близко.

Девушка отступила, чтобы ему было удобнее прикрывать дверь. И он снова, недобро прищурившись, окинул её придирчивым взглядом. Доля постарался на славу. Выбрал так выбрал. Если бы Мир увидел её в клубе, непременно обратил бы внимание. Да и не только он один. Какая вероятность того, что она пошла бы с ним добровольно? Большая, если бы он открыл бумажник и заранее обговорил бы сумму.

А без бабла? На добровольной основе?

Не те мысли у него кружились в голове… Ох, не те.

– Что застыла, как не родная? – усмехнулся мужчина. – Проходи.

Девушка замялась сильнее.