Спальня, в которой ты есть - Эмма Марс Страница 68

– Кто эта знаменитость?

– Жак Боффор. Уже тридцать лет как является одним из ведущих адвокатов. Выступал на самых громких процессах, экономических и уголовных, за последние двадцать лет.

– Вы считаете, Зерки сможет ему противостоять, если у него на руках будут наши доказательства?

Это значит – очевидные доказательства грязных махинаций Дэвида, компрометирующего брата. Информационное пиратство, если называть вещи своими именами.

– Зерки проходил у него первую практику. Боффор его всему научил. Хитрость первого выглядит просто бледной тенью перед талантами другого. Я это знаю, я их видел на одном из старых процессов Дэвида, еще в то время, когда Зерки был лишь ассистентом своего учителя.

– Что ж, если я все правильно понимаю, мы ждем суда и оттачиваем свои доказательства и аргументы?

Мое лицо искривилось в недовольной гримасе, мне не терпелось скорее броситься в бой, но я понимала, что он прав и что разумнее подождать. Несколько секунд Маршадо внимательно смотрел на меня, а потом его лицо осветилось благосклонной улыбкой:

– Не будьте ребенком. Вы же прекрасно понимаете, что моя стратегия – единственно возможная в этом случае.

Так как большая атака была отложена на неопределенный срок, у меня появилось время снова вернуться к расследованию жизни Авроры, соперничества между братьями Барле и той многочисленной лжи и тайнам, которые окутывали всех троих.

– Не хотел бы, конечно, говорить неприятные вещи, но, что касается юридического прошлого Луи и тех нескольких столкновений с законом, которые были у него в юности… Мы можем сделать еще одно прекрасное открытие. И чтобы не ставить Зерки перед фактом в день заседания суда, нужно позаботиться об этом заранее, постараться предоставить ему насколько возможно полную картину прошлого Луи. И желательно верную.

– Вы хорошо знаете Луи?

– Нет, не очень. Мы пересекались с ним на нескольких вечеринках. Я… я был одним из близких друзей Дэвида. Не самая выгодная позиция, чтобы заводить знакомство с его братом. Вы понимаете, о чем я говорю. Я бы никогда не позволил втоптать в грязь репутацию человека, которого любил.

– Почему вы так говорите о нем?

Он наклонился ко мне и взял меня за руку.

– Давайте проясним ситуацию: я обманутый муж, а вы женщина, влюбленная в своего мужчину.

Рыжая женщина, которую мы видели в объятиях Дэвида, была женой Маршадо. Вот и нашлось объяснение тому, почему он так резко развернулся в мою сторону.

– Говоря другими словами, – продолжил Маршадо, – у меня есть горячее желание взглянуть на самые грязные и темные стороны этой семьи. Вы же должны желать прямо противоположного. Вы не хотите разочаровываться в том образе Луи, что создали себе, и я могу это понять. Но у нас с вами одна цель. И вполне возможно, что по дороге к ней нам придется увидеть такие вещи, о которых мы предпочли бы не знать.

Было очевидно, что он имеет в виду компрометирующие фотографии своей жены.

– Да, Эль… Надо с этим согласиться или отказаться от всего прямо сейчас, предоставив суду самому принимать решение, и тогда нам останется только молиться.

Маршадо нервно кашлянул.

– Но вы все это и так знали, – продолжил он. – Иначе бы не пришли ко мне просить помощи.

Он был прав. Я принципиально защищала Луи, но была готова посмотреть в лицо его настоящей сущности.

Маршадо оказалось достаточно увидеть в ответ едва уловимую улыбку на моем лице. Один за другим мы перебирали с ним документы, собранные мною в Динаре и Сен-Мало. За этим занятием мы провели все обеденное время и несколько часов после полудня. Самым удивительным стало для меня то, что Дэвид очень многое из своего прошлого не рассказывал Франсуа, замалчивал какие-то детали, факты, о чем-то просто лгал все двадцать лет их знакомства.

Как и у большинства из нас, у Дэвида было несколько жизней, между которыми он лавировал с поразительной ловкостью и изобретательностью. Но желание покрыть свою жизнь ореолом таинственности стало его навязчивой идеей. Также Франсуа ничего не знал о детских годах Дэвида, проведенных в приюте. До настоящего момента Маршадо считал, что соперничество между братьями было вызвано просто какой-то беспочвенной ревностью, но на самом деле, возможно, это случилось оттого, что они находились на разном положении у родителей. Маршадо считал, что в этом вопросе Аврора играла лишь второстепенную роль.

Я пыталась рассказать ему о той лжи, которая была между братьями, как она тесно переплеталась и каким образом они поменялись местами в череде драматических событий 89-го и 90-го годов. Я пыталась доказать ему, что, наоборот, весь источник их бед заключался в любовном треугольнике Аврора-Дэвид-Луи и все это тянется из самого глубокого детства. Возможно даже, с того времени, когда Гортензия и Андре Барле еще не усыновили Дэвида.

– Вы были тогда на Черных скалах?

– В тот момент, когда с Авророй произошел несчастный случай?

– Да, или когда Луи и его родители потерпели крушение на лодке?

– Нет, ни в один из этих случаев. Я же говорю вам, Дэвид всегда старался как можно тщательнее скрывать от нас свою личную жизнь и семейные дела. Он всего несколько раз приглашал нас на Черные скалы, и то когда ни его родителей, ни брата дома не было.

Но игнорировал ли он таким же образом тайную связь между Авророй и Луи, «до и после» свадьбы молодой женщины с Дэвидом, как утверждала Ребекка? Я не могла понять, как эта история избежала огласки. Так же как и не в силах была объяснить упорного желания Дэвида и Авроры провести годы, живя в уединении.

– Я тоже не понимаю, почему они столь усердно скрывались.

– Увы, пока это для нас секрет. Единственное, что можно сказать совершенно точно, – в курсе всей этой истории были только три человека: Луи, Гортензия Барле и Флоранс Дельбар.

Он молчал, задумчиво проводя рукой по волосам.

– Вам уже удалось поговорить с вашим человеком в министерстве по поводу ТОГО дела?

– Еще нет. Это оказалось сложнее, чем я думал. Мой друг сказал, что поможет найти доступ к документам, но для этого нужно, чтобы я был на месте, в Ренне. Если дело только в этом, то я могу воспользоваться случаем и заодно провести свое небольшое расследование в Динаре.

Всего шестьдесят километров трассы D 137, у которой было еще и свое название – Путь Свободы, разделяли два этих города. Как бы мы с Луи желали того, чтобы это название оправдало себя…

– Самое необычное здесь, – сказал он, отхлебнул чай из чашки и взял одни из многочисленных документов, разбросанных по маленькому столику кафе, – это ошибка в страховом свидетельстве Авроры.

Я ему рассказала о гипотезе, которую предложила Ребекка, но он только пожал плечами и гневно воскликнул:

– Что за глупости! Если человек исчезает при таких обстоятельствах, которые позволяют думать, что у него не было возможности выжить – как, например, в случае наводнения, – прокурор Республики вправе немедленно установить факт гибели! Тут не нужно выжидать никаких сроков!