Валерьянка для кота. Вторая книга - Ольга Гринвэлл Страница 7

Михаил отступил на два шага, посмотрел на свои руки:

— Извини, я не хотел… — Он глубоко вздохнул, закрыл лицо руками. — Леры нигде нет. Ни дома, ни у родителей — нигде. Я не знаю, где ее искать, куда идти... Даже твой адрес узнал через десятых знакомых.

— Но я ничего не знаю...

Михаил посмотрел себе под ноги, виновато улыбнулся:

— Я тебе наследил тут, — прошел к выходу. — Ну что ж, поеду дальше.

— Куда?

Он пожал плечами.

— Если бы я знал...

— Постойте, я с вами!

Мужчина только кивнул в ответ.

* * *

Лера уставилась на захлопнувшуюся со скрежетом металлическую дверь, прислушалась к шагам Егора, поднимавшегося по лестнице, и оглянулась на тусклый свет в проёме второй двери. Она осталась одна. При этой мысли ее передернуло. Одна в подвале. Стараясь ступать бесшумно, вошла в зал. Пара одеял и подушек, принесённые Егором, брошены в углу, там, где Лера сложила маты, чтобы на них спать. Она постаралась отогнать мысли о крысах и мышах. Ещё утром ей ошибочно казалось, что переночевать в подвале гораздо проще и лучше, чем оказаться лицом к лицу с мужем, а сейчас Лера уже была в этом не уверена.

Постелив плед на мат, Лера легла, поджав под себя ноги, укрылась сверху толстым стеганым одеялом. Этот день высосал из неё все силы, но сна не было ни в одном глазу. Самые разные мысли хаотично роились, устраивая в голове полнейшую какофонию. О неудавшейся брачной ночи, о Кирилле, об отце и семейном ужине, который наверняка не состоялся, о мышах, о маме, которой нет уже вот уже больше трёх лет, и о том, что теперь делать. Сами собой из глаз покатились слезы, и Лера, наконец, дала им волю — разрыдалась, не сдерживаясь. Никто не мог ее слышать и видеть, можно было кричать от отчаяния и тоски.

Изможденная, Лера погрузилась в сон, в котором теперь, помимо привычных ужасных видений о маме, появились новые персонажи: Кирилл, превращающийся в Михаила, и Михаил, превращающийся в ее бывшего жениха.

* * *

Лера проснулась от лязганья металла, резко села, натягивая одеяло до подбородка, и поняла, что уже утро — солнечный свет врывался в узкие пыльные окна, а скрежет — это звук открываемого замка.

— Лера! — Егор. От сердца отлегло. Мужчина вошёл, держа в руках два бумажных стаканчика с кофе.— Разбудил?

— Ничего, — охрипшим со сна голосом пробормотала она. — Уже проснулась.

— Извини, — он подошёл ближе, присел рядом на пол и протянул девушке кофе. — Вот, взбодрись.

Да, никогда она так не проводила утро... Спать, словно в приюте для бездомных, и утром вместо любимого эспрессо с круасанами пить какую-то коричневую жижу.

Но кофе, к ее удивлению, оказался не таким противным, как выглядел. Пока Лера с шумом прихлебывала его, Егор молча сидел рядом. Наконец, вздохнув, спросил:

— Ну и что дальше собираешься делать?

— Ты что, выгоняешь меня?

— Нет. Конечно, нет. Но сама пойми — ты же не можешь оставаться здесь навсегда. Как ты себе это представляешь?

— Да я и не представляю. У меня вообще нет никаких ни идей, ни мыслей.

— Просто, Лер, у тебя есть семья, родные, муж, наконец... Ты о них хоть подумала? — Девушка отрицательно покачала головой. — Проблемы надо решать, а не убегать от них. Ты очень импульсивная.

Лера отставила наполовину опустошенный стаканчик в сторону:

— Я понимаю, но уже поздно что-либо решать. Честно? Я ужасно испугалась вчера, да и что говорить — до сих пор боюсь.

—Дурёха, чего Валерия Самойлова может бояться?

Девушка рассмеялась:

— Егор, ты не знаешь, но я ужасная трусиха. Сам видишь — сижу в норе, боюсь выбраться на свет.

— Это ужасное чувство надо из тебя выбить. Давай вставай, умывайся, приводи себя в должный вид, и мы приступим к тренировке.

Лопасти вертолета крутились, со свистом разрезая воздух и пригибая к земле кустарник. Бригада медиков с осторожностью погружали носилки в темное нутро стальной стрекозы. Вера Павловна сбежала по лестнице следом и на миг остановилась, сопротивляясь вихревому потоку и пытаясь поймать дыхание.

Один из врачей, заметив ее, подошёл и подал руку.

— Можно я с ним?

— Вы кто?

Вера Павловна замешкалась, не зная, что сказать. Медик понятливо кивнул:

— Извините, не положено. Запишите адрес больницы, здесь рядом.

Женщина смахнула набежавшие то ли от ветра, то ли от волнения слезы.

— Мам, ты куда? — спросила ее подошедшая дочь. — А как же ужин?

Вера Павловна покачала головой, отмахнулась от  вцепившейся в рукав платья девушки.

— Я запомню, говорите.

Медик долго ей что-то объяснял, а может быть, ей так казалось. Время словно растянулось в длинную тягучую резину. Женщина только и поняла, что у Льва Степановича обширный инфаркт, и увидеть его в ближайшее время она не сможет. Бросила последний взгляд на скрывавшиеся в чреве медицинского вертолета носилки, на которых лежал белый, как мел, мужчина, так и не пришедший в сознание. Больше держаться не было сил. Вера закрыла лицо руками и, повернувшись к дочери, уткнулась ей плечо. Даже не помнила, как Мария отвела ее подальше от готового взлететь вертолета, как гладила ее по плечам, утешая, утирая бегущие по щекам слезы.

* * *

Они объездили все возможные места, где предположительно могла быть Лера. Росинка даже забежала к ней домой на Мичуринском проспекте, но и там подруги не было.

— Что делать будем?.. Черт, у меня что-то с телефоном, — Михаил посмотрел на экран, — похоже, батарея совсем разрядилась, а я даже и не заметил…

Росинка выглядела растерянной. С минуту смотрела перед собой.

— Я ума не приложу где ее искать. Вы думаете, с ней что-то случилось?

— Откуда я знаю? — мужчина с раздражением стукнул по рулю. — Твоя подруга, тебе лучше знать, что у этой дуры на уме.

Он, скорее, почувствовал, чем увидел, как девушка вспыхнула от злости:

— Ну а вам лучше знать, почему она сбежала. Вы ее муж. Что вы с ней такого сделали, что она предпочла скрыться? Как вы обращались с ней в первую брачную ночь?

Михаил недовольно хмыкнул:

— Знаешь, дорогуша, твоя подруга — не хрустальная ваза и далеко не ромашка. И если хочешь знать детали, то вот смотри... — он рывком расстегнул верхние пуговицы рубашки и обнажил плечо.

— Что это?

— Эта стерва укусила меня, и это ещё не все. Ещё подробностей?

— Нет, упаси бог, — она резко отвернулась, затем тихо произнесла: — Только Лерка не стерва. Она хорошая.