На поводу у сердца - Тори Майрон Страница 8

— Что? Почему?

— Что значит — почему? За вечную неуплату, — резким тоном поясняет мужчина.

— Но я не понимаю, Баррет, что произошло? Я думала, мы с вами договорились, что я заплачу с небольшой отсрочкой, но, как всегда, с процентами. Разве нет?

— Да, договорились, но мне надоело мириться с подобным положением вещей. Ведь хочу напомнить: вы не только всегда опаздываете с оплатой, но ещё и долг за шесть месяцев со всеми накопившимися процентами больше года отдать никак не можете, — строго произносит мужчина, смеряя меня укоризненным взглядом. — И, как погляжу, понятно почему: видимо, гораздо важнее приодеться по последней моде, чем с долгами справиться.

— Да что вы такое говорите, Баррет? Вам ли меня не знать? — вконец обеспокоенно спрашиваю я, в самом деле не понимая его странных упрёков. Хочу узнать, в чём причина неблагоприятного настроения обычно доброго и понимающего старика, но отвлекаюсь на маму, что, не в силах больше удерживать себя на ногах, пошатывается и ударяется плечом об дверной косяк.

— Ой, — стонет она, и я тут же подлетаю к ней и придерживаю за талию. — Мам, вернись в квартиру. Тебе нужно проспаться. Я сама переговорю с Барретом.

— Д-да, х-х-орошо, — без возражений соглашается она.

— Тебя довести?

— Нет, не… не надо, сама справлюсь.

Я открываю входную дверь, пропуская маму внутрь, и на всякий случай смотрю ей вслед до момента, когда она благополучно приземляется на диван к Филиппу, который намеревается что-то ляпнуть. В нежелании слышать его пьяный бред я резко захлопываю дверь и возвращаю всё своё внимание к арендодателю.

— Так что случилось, Баррет? Я же совсем недавно вернула вам немалую сумму долга и думала — этих денег будет достаточно, чтобы убедить вас, что рано или поздно я смогу вернуть вам всё до конца. Вы же знаете мою ситуацию. Я одна содержу всю семью, и я просто физически не успеваю зарабатывать на все долги сразу. А эти вещи… поверьте, их не я купила. Не я.

— Это неважно, Николь, неважно… Я всегда входил в твоё нелёгкое положение, но у всего есть свой предел. Больше терпеть я этого не намерен.

— Но как же так? Вы не можете просто взять и выбросить нас на улицу. Мы живём здесь уже много лет. Куда мы, по-вашему, пойдём? — ужасаюсь я, пока ещё не до конца осмысливая происходящее.

— Не делай из меня злодея, девочка, я не выбрасываю вас из дома без причины. Вы не платите, долги практически не уменьшаются, а мне надоели эти проблемы. Деньги всем нужны, и я не исключение. Поэтому либо ты находишь способ вернуть мне всю сумму разом до конца месяца, либо вы здесь больше не живёте, — безапелляционно заявляет Баррет.

— К концу месяца?! Но это же меньше чем через две недели. Я не смогу заработать необходимую сумму за столь короткий срок! — бурно сокрушаюсь я.

— Меня это не волнует. Где и как достать всю сумму — дело твоё, но если денег в назначенный день не будет, можете всей семьёй попрощаться с домом. И это моё последнее слово, — чеканит мужчина, направляясь к лестнице, чтобы уйти, но напоследок оборачивается и с неким прорывающимся сквозь суровый тон сочувствием добавляет: — Мне в самом деле очень жаль, Ники. Но по-другому никак. И надеюсь, ты не будешь держать на меня зла.

Мистер Баррет удаляется из поля моего зрения, а я, чувствуя, как безнадёжность ситуации тяжким грузом наваливается на мои плечи, так и продолжаю неподвижно стоять, прислонившись спиной к двери.

Что теперь делать? Где найти деньги так быстро?

За две недели в «Атриуме» будет хорошо, если я смогу наскрести одну треть задолженных Баррету денег, но где достать недостающий остаток? Ценных вещей у меня, разумеется, нет, поэтому продавать мне нечего, только если сдать в ломбард недавно купленный Филиппом музыкальный центр, что я непременно и сделаю, но этого всё равно мало. Очень мало. Одолжить? Единственный человек, у кого я могу попросить такую крупную сумму денег, — это Эмилия, ведь быть в долгу у Марка ещё и в финансовом плане — это полный трындец. Но что же я за дерьмовым человеком таким буду, раз стану просить у подруги в долг, параллельно продолжая бесстыдно её обманывать?

Всё верно: я даже не человеком буду, а настоящим, мерзким чудовищем, но иного выбора у меня не остаётся. Кроме неё, у меня нет других вариантов достать всю сумму денег для Баррета, а я не могу допустить, чтобы мы потеряли нашу квартиру, в каком бы ужасном состоянии она ни была. Нам некуда будет идти, и придётся скитаться по улицам Энглвуда до тех пор, пока не удастся снять новое место, что с двумя заядлыми алкоголиками будет сделать практически невозможно.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я собираю мысли в кучу, пытаясь окончательно не развалиться морально прямо в этом грязном, сыром подъезде. Порываюсь поднять кульки с обновками с пола, но меня останавливает внезапная вибрация телефона в одном из пакетов. Шустро роюсь, нахожу среди вещей свой старенький айфон и читаю новое входящее сообщение:

Unknown: «Двери моего дома всегда открыты для тебя, Лина».

Всего одно предложение — и внутри меня будто дамбу прорывает, что вмиг сметает всецелое душевное онемение тремя чёткими, острыми, всепоглощающими нутро эмоциями — страхом, злостью и ненавистью, от мощности которых я чуть ли не разламываю пополам смартфон в своих руках.

Значит, это он. Вынудить Баррета лишить нас квартиры — его рук дело. Ну, конечно… Как же я сразу этого не поняла.

Неплохо придумано, Харт, да только у тебя ничего не выйдет, потому что единственный способ, каким ты сможешь заставить меня хоть когда-нибудь войти в твой роскошный пентхаус, — это вперёд ногами!

Николина

Хотелось бы сказать, что я безумно рада началу процесса по вытягиванию себя из амёбного состояния, но, к сожалению, не могу. Ведь не была бы я Николиной Джеймс, если бы первыми вернувшимися ко мне эмоциями не стали именно негативные, среди которых преимущественно выделяется колкая, режущая, воспламеняющая все внутренние органы злость. И, думаю, я никого сейчас не удивлю, сказав, что этот факт начал усложнять мне жизнь в многократном объёме уже с первых же минут.

Стоило только вернуться домой после беседы с Барретом, как я тут же сцепилась с Филиппом в очередном крупном скандале, к концу которого энное количество попавших под руку вещей были разбиты вдребезги, пьяная мама доведена до истерики в тщетных попытках нас успокоить, а мои голосовые связки сорваны до хрипа и острой боли в горле.

На работе же дело обстояло ещё хуже. Вовсе не потому, что я наконец отмутузила всех достающих меня во время смены проституток, а как раз-таки потому, что не сделала этого. Как бы мне ни хотелось оторвать все патлы каждой из своих коллег, я не могла себе позволить подобного поведения. Пусть я и являюсь новой фавориткой Эрика, но это вряд ли спасёт меня от увольнения в ту же секунду, как он увидит изуродованные лица всех своих прибыльных девок. А терять сейчас работу, сами понимаете, перспектива крайне удручающая. И потому всю ночь мне приходилось не только на все сто выкладываться в обработке клиентов, чтобы заработать по возможности больше чаевых, но и неоднократно заклинать себя выдержать нападки коллег без завязывания драк.