Я – раб Ламповой, или Как укротить миллионера - Ольга Коротаева Страница 9

Кстати о деньгах! Я посмотрел на аккуратную сверкающую кучку отмытых от крема бриллиантов. Раз Ламповой они не нужны, надо продать и прикупить себе куртку и кроссы. Не Ибица, всё же…

Стянув мокрые джинсы, я разложил их на засыпанном листами столе Ламповой. Слышал, что бумага хорошо впитывает влагу, — штаны быстрее высохнут. Зябко поёжился и снова процедил проклятия. Джинсы и стоптанные тапки, которые притащила мне одна из студенток, — все мои вещи. Ходить голым не улыбалось, и я открыл шкаф Ламповой.

Застыл при виде двух полок и нескольких платьев. И это всё? Да у нашей прислуги форменной одежды больше! Перебирая вещи, мрачнел всё сильнее: ни в одну из футболок я не влезу. Откопав растянутый трикотажный халатик, тяжело вздохнул: ну хоть что-то надеть, пока сохнут «постиранные» джинсы.

Ткань затрещала, когда я напяливал на себя халат, но выдержала. Подол едва прикрыл самое сокровенное, но тут скрипнула дверь, и я обернулся. На пороге застыла Лампова. Сердце моё пропустило удар.

В обтягивающем, как вторая кожа, мокром платье, под тонкой полупрозрачной тканью которого выделялись все выпуклости и изгибы соблазнительного девичьего тела, она сразила меня наповал. А мой дружок вывесил белый флаг… То есть приподнял подол светлого женского халата.

— Ты совсем больной? — несчастным голосом протянула Лампова, разрушая чудесное мгновение.

— Это тебе лечиться надо, — обхватывая себя руками, чтобы скрыть возбуждение, буркнул я. — Сама облила меня, зная, что больше надеть нечего. Ещё скажи, что не этого добивалась!

Но Лампова смотрела мимо меня, словно намеренно не желая замечать моего состояния. Девушка сомнамбулой двинулась к столу и скинула на пол сырые джинсы. Двумя пальцами осторожно подняла один из промокших насквозь листов.

— Ты же мне месяц работы испортил!

Я машинально отступил, уловив в её голосе истерические нотки.

— Какой работы? — Мельком глянул на стол и только сейчас обратил внимание на рисунки. — Ты про это уродство? Ещё намалюешь, чего ты?

— Уродство? — сузив глаза, прошипела она. Надвигаясь на меня, процедила: — Намалюешь?!

— Да ладно тебе, — с лёгким испугом просипел я, — высушить же можно. Феном там… у тебя же есть фен?

— Есть! — сжала она пальцы в кулаки. — И сейчас у меня огромное желание вставить тебе его в…

— Руки, — выпрямившись, подсказал я и белозубо улыбнулся. — Детка, я всё исправлю. Давай свой фен!

И правда, чего я так испугался? Эта мелкая вредина на целых две головы ниже меня. Худая, как вешалка, только и может, что глазищами сверкать. Но боевой дух из Ламповой уже выветрился.

— Да не исправить этого, — поникла она. — Разве не видишь?

Вернулась к столу и показала мне лист с разноцветными разводами. Я пожал плечами:

— Подумаешь, накосячил. Я тебе компенсирую всё сразу, как только моё наказание закончится…

— Это ты моё наказание! — снова заводясь, в ярости крикнула она. — Ты даже не понимаешь, что наделал. Джинов, ты идиот! Не всё можно купить, не всё так легко исправить. Вдохновение не приобрести, не сложить в баночку, не сохранить на счёте. Ты мне только что вычеркнул из жизни целый месяц тяжёлой работы, но даже не подумал, что нужно извиниться.

— Мужчина не извиняется, а делает, — хмуро бросил я любимую папину фразу.

— Да ты не мужчина! — снова повысила она голос. — Ты ребёнок по развитию, Джинов! Капризный, избалованный и абсолютно тупой!

— Достаточно оскорблений, — сухо перебил я. — Я всё же Джинов, а не какой-то твой босяк сосед.

Она многозначительно осмотрела меня с головы до ног и саркастично ухмыльнулась. Понимая, что выгляжу не лучшим образом, я вспылил:

— Слушай, Лампова, я был терпелив к тебе и добр, но могу стать и другим. Уверяю, тебе не понравится, если я разозлюсь. Советую помочь мне выбраться из этой задницы, иначе…

— Иначе что? — выгнула она бровь. — Порвёшь остальные мои рисунки? Сожжёшь? Вывесишь новую фотографию? Унизишь и опозоришь меня в третий раз? Как ты можешь сделать мою жизнь хуже, Джинов?

Она подошла вплотную и ткнула в меня пальцем:

— Слушай сюда, придурок позолоченный. Мне всё равно, что у вас там с отцом, и не волнует, выполнишь ли ты задание. Деньги уже заплачены, и больше мне от Джиновых ничего не надо, ясно? Скоро меня не будет в этой стране, а тебя — в моей жизни. Всего семь, нет, уже шесть дней я обязана по контракту вытерпеть твоё присутствие. А за оставшееся время, уверяю, это я могу сделать твою жизнь адом!

Я хватал ртом воздух, только сейчас осознав, что шутки закончились. Отец действительно подложил мне огромную свинью в виде маленькой вредной и переполненной ненавистью девчонки. Три желания? Да мне и один раз не справиться с заданием! Это полная за… засада.

Лампова круто развернулась и, приблизившись к столу, принялась выгребать новые и новые залежи каких-то странных рисунков. Аккуратно складывая их в огромную папку, то и дело бросала в мою сторону злые взгляды.

— Может, договоримся? — предпринял я последнюю попытку. — Пожелай, и я исполню.

— Ты? — Она посмотрела исподлобья. — Да ты даже остатки торта не в силах сам убрать — девчонок привлёк. Или думал, я не знаю, кто тут прибирался? Ты абсолютно не приспособлен к нормальной жизни, Джинов. Ничего не умеешь и не знаешь.

— Да на фига мне это? — пожал я плечами. — У меня и так всё зашибись.

— Вот именно, Джинов, — покачала головой она. — Зачем отец устроил тебе это «наказание», как ты выражаешься? — Выпрямилась и, подняв тяжёлую папку, из которой едва не сыпались собранные рисунки, посмотрела с намёком на сочувствие: — Ты же на самом деле не такой дурак, каким кажешься. Включи мозги и подумай об этом на досуге.

С трудом девушка пролезла в дверь, которую тут же захлопнула. Я сжал челюсти и, игнорируя шевельнувшееся в груди неприятное чувство, попытался не поддаваться унынию.

— Ничего, Лампова, и к тебе найдётся ключик. — Перевёл взгляд на брошенные джинсы и вздохнул: — Наверное.

Впрочем, опускать рук я не собирался. Как и давать Ламповой повод «терпеть» меня ещё шесть дней. Да я первый этого безумства не вынесу. Хочу домой! Где вкусно накормят, красиво оденут и позволят делать всё что захочу. Отец побесится и остынет. Всё вернётся на круги своя.

Я снова открыл шкаф, пробежался по полкам, залез в стол… Фен обнаружился у самого выхода, в матерчатом мешочке. Я включил его и, направив струю тёплого воздуха на джинсы, посмотрел на горку брюликов. Утром дойду до ближайшей ювелирки и решу проблему с деньгами. Отдам Ламповой её копейки… с процентами! Пусть не обзывается. Прикуплю нормальные вещи и придумаю, как исправить то, что натворил.

Всё решу. Я же Джинн!

Я перевёл тёплый поток на сырые листы и, высушивая бумагу, с интересом разглядывал рисунки. Месяц тяжёлой работы? Где? Такие каля-маля я выводил в пять лет! Но сочетание цветов гармоничное, да и композиция необычная. Любопытно, что скажет Герыч?