Знаю, ты хочешь - Елена Сокол Страница 9

– Правда? – Оживляется он.

– Да. Была им. – Нервно поправляю волосы. – Играла в оркестре. На скрипке.

– А почему в прошедшем времени?

– Уже несколько лет не играю.

– Почему?

Его глаза округляются, а интерес кажется таким искренним, что я немного теряюсь. Действительно, почему?

– Не знаю. – Пожимаю плечами. – Наверное, устала от этого.

– Как можно устать от музыки?

– Ну, это ведь не только творчество, это постоянные репетиции, переезды, гастроли, борьба за место под солнцем. Конкуренция в оркестре ого-го, все мечтают солировать и выступать на первых планах.

– Но ты ведь любила то, чем занималась?

– Я? – Я на несколько секунд зависаю, пытаясь отыскать в себе ответ. – Да, любила. Наверное.

– Конечно. Иначе, зачем люди учатся с малых лет в музыкальной школе, затем участвуют в различных конкурсах, становятся лауреатами, затем поступают в консерватории, снова учатся, совершенствуются? Ради чего?

– Понимаю, о чем ты. – Мне становится жарко под его взглядом. – Я с теплотой вспоминаю этот период своей жизни, но… сейчас мне комфортно. Дом, сад, кухня – это то, что приносит мне душевное спокойствие.

– То есть, ты не планируешь возвращаться к музыке?

– Не знаю. Скорее нет, чем да.

– И не тянет?

Я вспоминаю о скрипке, запертой в шкафу.

– Нет…

– Ух ты. – Алекс наклоняется на спинку стула и взъерошивает рукой свои темно-каштановые волосы. – А что твой муж думает по этому поводу?

От упоминания Макса в груди неприятно сжимается. В один момент мне становится стыдно, неприятно, и хочется сбежать.

– Он поддерживает меня.

– И мне все равно не ясно. – Мужчина качает головой. – Если у тебя есть способности, к чему их зарывать? Не хочешь в оркестр, можно ведь преподавать музыку детям? Зачем отказываться от нее совсем? А если по-хорошему, то я на твоем месте вернулся бы в симфонический театр, или как там это у вас называется? Черт, да я на месте твоего мужа гордился бы тем, что моя жена музыкант!

– Но ты не на его месте. – Напрягаюсь я.

Мне хочется всё бросить и уйти.

– Я завидую твоему мужу. – Вдруг хрипло говорит Алекс. – Он – счастливчик.

– Почему?

– У него есть ты. Просто охренительно красивая, сексуальная жена, о которой мечтает каждый мужчина. – Он ставит локти на стол и наклоняется ближе. – И я бы на его месте не оставил тебя одну. – Видя мое замешательство, он улыбается. – Но я – не он. К сожалению. Послезавтра вернутся мои друзья, и я свалю в свою маленькую квартирку в деловой части города, и всё, что мне останется, с приятной тоской вспоминать этот замечательный ужин в твоей компании. Даже жаль, что мы больше никогда не увидимся, Ханна.

– Ужин действительно восхитителен. – Смущенно произношу я.

– А, может, и хорошо, что ты оставила работу и наслаждаешься ведением домашнего хозяйства. – Задумывается он, глядя, как Поппи спрыгивает со стула. – Я был очень амбициозным, очень много работал после окончания университета. Годами, без выходных, не высыпаясь. Мне жутко хотелось стать успешным и доказать всему миру, что я чего-то да стою.

– Но ведь всё получилось?

– Но я одинок – и это результат. – Он допивает вино и наливает нам обоим еще. – У меня очень давно не было отношений, потому что, когда ты постоянно увлечен своими проектами, у тебя не остается времени на что-либо серьезное.

– Печально. – Тихо бормочу я.

Значит, у него никого нет. Но почему мне это важно?

– Ничего, – улыбается мужчина, – переживу как-нибудь.

Разве можно так обворожительно улыбаться? В такие моменты Алекс выглядит невинным и открытым, а ощущение такое, будто перед тобой дьявол-искуситель, который говорит ровно то, что ты хочешь услышать, и делает ровно то, что ты хочешь, чтобы он сделал. И это ужасно интригует.

– Предлагаю отпустить твоего пса в сад. Кажется, ему хочется прогуляться. – Предлагает мужчина.

– И я тоже, пожалуй, пойду. – Поднимаюсь я со стула. – Спасибо за гостеприимство.

– Подожди, Ханна. – Алекс поднимает наши бокалы и первым идет к стеклянной двери. – Не спеши убегать. Давай посидим еще пять минут у бассейна?

– Я и так засиделась, извини.

– Ты меня боишься? – Он открывает дверь и пропускает меня вперед.

– Что?

– Я вроде специально рассказал о себе, чтобы тебе стало комфортнее. Поверь, я совершенно безвредный, и тебе не о чем переживать.

– Я не переживаю. – Неуверенно улыбаюсь я, поправляя волосы. Медленно иду к выходу, но мои проклятые каблуки так звонко стучат по кафельной плитке, что этот звук заставляет мужчину оценивающе взглянуть на мои ноги.

– Тогда не торопись уходить. – Говорит он.

В голове проносится мысль о пустом доме и холодной постели, и я соглашаюсь:

– Хорошо… Только недолго. – Беру из его руки свой бокал.

Алекс включает ночное освещение, и сад наполняется мягким светом десятков крохотных лампочек.

Мы идем по тропинке в полной тишине, а затем усаживаемся в кресла-лежаки. Из дома все еще доносится неспешный ритм музыки, в темноте у деревьев стрекочут цикады, а вода в бассейне красиво поблескивает в лунных бликах своей идеальной гладкостью.

И только Поппи нарушает эту идиллию, нарезая вокруг него круги. Но, наконец, и он затихает, устроившись на газоне и начав себя вылизывать.

– Я рад, что ты не ушла. – Доносится до меня голос Алекса.

Отрываюсь от созерцания воды и смотрю в его лицо. Мужчина сидит на краю кресла, в полуметре от меня. В мягком свете уличных фонарей его черты кажутся мягкими и приятными, и надо признать – с ним мне действительно удивительно уютно и интересно.

– С тобой этот вечер обрел смысл, – добавляет он.

– Спасибо. – Отвечаю я.

– Ты больше не улыбаешься. Я тебя до такой степени смущаю? – Алекс придвигается ближе.

Наверное, он слышит, как бьется мое сердце. И, разумеется, слышит, как беспокойно я сглатываю, ощущая его дыхание на своей коже и запах его парфюма вблизи своего лица.

– Нет, все нормально. – Вру я, выпрямляя спину.

– Ничего не будет. Обещаю.

– Разумеется, – я сильнее сжимаю в пальцах ножку бокала.

О чем мы сейчас толкуем? Может, мне кто-нибудь объяснит?

Напряжение нарастает, и воздух между нами становится таким густым и плотным, что я не в силах больше сделать ни единого движения.

– Останешься на ночь? – Вдруг спрашивает он.