О ком плачет Вереск - Ульяна Соболева Страница 9

Весь остаток вечера я провела с отцом и матерью за столом, а когда стемнело, и гости вышли на улицу смотреть на фейерверк, Марко снова увязался за мной.

— Успокоилась?

— Это опять ты?

— Что с тобой не так? Кто-то обидел?

Можно подумать, что, если бы меня кто-то обидел, этот очкарик смог бы меня защитить. Но вслух я этого не сказала. Я любила Марко. Очень. Как друга. Но иногда он был ужасным занудой.

— Со мной все прекрасно. Хочу прогуляться одна.

— Пошли, я тебе покажу поющие фонтаны, ночью они меняют цвета. Их построили совсем недавно.

— Я и без тебя могу посмотреть.

Он меня раздражал. Именно сейчас мне не хотелось ни с кем говорить. Я должна была побыть одна. Но Марко не ушел. Он плелся за мной сзади, как хвостик. А я пробиралась все дальше и дальше вглубь сада, откуда слышались голоса, смех, музыка и дребезжало пламя от костра. Стало до боли в костях интересно, что там происходит. Там будто свое веселье, отдельное от взрослых.

— Не ходи туда. — одернул Марко.

— Чего это?

— Там Джино с Сальвой развлекаются.

— Кто такой Джино?

— Наш кузен. Он с некоторых пор живет с нами.

Я подалась вперед, не слушая Марко, всматриваясь в толпу молодежи у костра. С чьего-то смартфона орет музыка. Какой-то парень поднял бутылку шампанского вверх и взмахнул так, что из горлышка вырвался пенистый фонтан.

— Ну что? Поиграем? Правда или действие? — заорал он.

— Дааа, Джино. Поиграем.

— Давай, Патлатый, поиграем!

Голос Сальваторе заставил меня выпрямиться и бросить взгляд в его сторону. Он обнимал все ту же белобрысую девку. И занозы впились в сердце еще сильнее. Какой-то черт дернул меня тогда, и я ступила на освещенное место.

— Я тоже хочу с вами играть.

Парень с бутылкой в руках обернулся ко мне. На вид ему лет двадцать. Выглядит старше Сальваторе. Его волосы очень коротко пострижены, он накачанный, здоровый бугай.

— Это что такое?

Ткнул в мою сторону пальцем.

— Я — Джули и тоже хочу играть с вами в игру. Или здесь принимают только своих?

Брови парня поползли вверх, а потом он усмехнулся и спросил.

— Тебе сколько лет, кукла?

— Достаточно.

— А не передумаешь… вдруг тебя заставят сделать что-то плохое, принцесса?

— Не передумаю.

Джино повернулся к Мартелли младшему.

— А ты, Марко? Будешь играть?

Марко поправил пальцем очки.

— Нет…не буду.

— Тогда проваливай отсюда, — насмешливо сказал его старший брат и прижал к себе свою белую крысу, — и шмакодявку с собой прихвати.

— Вереск, идем!

— Сам иди. А я играть хочу.

Упрямо заявила и стиснула челюсти.

— Мало ли, чего ты хочешь. Вали отсюда. Песочница там, — Сальва кивнул куда-то в сторону дома, — Марко, покажи ей.

— Та ладно, Паук, пусть играет. Поразвлекаемся…, смотри, какая сладкая малышка, — Джино заржал и отхлебнул шампанское из горлышка. И когда Сальва толкнул его в грудь, от неожиданности захлебнулся и пролил шампанское на себя.

— Ты че? Охренел?

— Я сказал — она не хочет играть! Пошла отсюда, малая! Быстро!

— ХОЧУ!

Упрямо заявила и стиснула руки в кулаки.

— Ну видишь, малышка хочет. — подмигнул мне и повернулся к Пауку. — Ты чего занервничал? Или правильным стал…. Там, в Нью Йорке…

— Хлеборезку завали! Она не играет!

— Кто сказал?

— Я сказал!

— Срать я хотел на то, что ты сказал! А эта малышка никуда не пойдет!

Джино усмехнулся и протянул мне ладонь.

— Не бойся его. Со мной играть будешь.

Я нагло взяла Джино за руку и с вызовом посмотрела на Верзилу.

— Убери от нее лапы!

Сальва вдруг со всей силы ударил Джино кулаком в лицо, а меня схватил за плечо и отшвырнул в сторону с такой силой, что я упала на спину.

— Тыыыыы, — Джино ринулся на Сальву, размазывая кровь под носом.

Сальваторе выхватил нож из-за пояса и, перекинув его из руки в руку, ухмыльнулся:

— Сначала поиграй со мной!

— Паук! Ты че! Остынь!

— Она сама пришла! Успокойся!

— Сальва!

Ребята пытались его успокоить, но он передернул плечами и скинул черную косуху на землю. Джино тоже сбросил куртку. Теперь они стояли друг напротив друга злые, набыченные, и мне стало страшно… Нет, не за Сальву…а за Джино. Потому что я увидела жуткий взгляд Паука исподлобья. Там жила смерть. Пряталась в черноте за золотой каймой.

— До первой крови, — зарычал Сальва.

— До первой крови! Твоей! И она будет играть!

— Не будет! Скорее ты сдохнешь!

Сицилия. Палермо 1998 год

Как сразу, несмотря на слепоту,

Находит уязвимую пяту!

(с) Шекспир. Ромео и Джульетта

От бессилия ломались крылья,

Разбивались надежды, мечты,

Но я верила очень сильно

Где-то есть в этом мире ТЫ.

(с) Ульяна Соболева

— Остановиииись!

Закричал Марко и бросился на спину Сальваторе, не давая вонзить нож в Джино. Но старший брат его с легкостью отшвырнул. Окровавленный, весь в кровоподтёках после изнурительной и безжалостной драки, сжимающий рукоять сбитыми пальцами, он сидел сверху на Джино, придавив его к земле и дрожа от напряжения, пытался перебороть сопротивление кузена. Кончик ножа дергался у самого горла Джино.

— Ты…в моем доме… И если я, Паук, сказал, что она не станет играть — значит так и будет. Понял? Повтори, мразь!

— Да…пошел ты!

— Повтори, или я уши тебе отрежу!

— Попробуй!

Напрасно он злил Сальву, напрасно дергал перед ним красной тряпкой. Мне вдруг стало невыносимо страшно, что Паук так и сделает — отрежет ему ухо. Из-за меня.

— Не надооо. Не режь его. Я не стану играть. Не стану. — повисла на руке Сальвы, от неожиданности он обернулся и прочесал лезвием по моему плечу. Тут же его глаза расширились, округлились, и нож выпал на землю. Было больно, и меня тут же затошнило от вида собственной крови. Хлынув по лиловому рукаву вниз к ладони, она закапала в траву.