Цена свободы - Аля Кьют Страница 9

Я вернулась к стойке, чувствуя себя немного виноватой. Я не сдерживалась и, возможно, выглядела вызывающе, но вроде бы это обычное дело – знакомство в баре на танцполе.

– Не провоцируй меня, пожалуйста, – проговорил Салманов. – Знаю, ты ничего не сделала плохого, но я не желаю, чтобы к тебе прикасался кто-то кроме меня. Это понятно?

– Да, Мастер, – ответила я, и голос растворился в забористом гитарном рифе. Но Кирилл все прочел по губам, а его удовольствие я прочла по улыбке.

В этот момент одна из койоток стала спускаться со стойки рядом с нами. Она покачнулась на огромных каблуках, и Кирилл прихватил ее за локоть, чтобы не дать упасть.

– Большая ошибка, малыш, – выдала девица, вырывая руку из хватки Кирилла, и… плеснула в него из стакана.

Прямо в лицо, да-да. У меня перехватило дыхание. Ахнув, я прижала ладонь к груди, зажмурилась, не зная, что сейчас будет.

Я думала, сейчас Салманов вытащит из кармана какой-нибудь складной хлыст и начнет лупить им девчонку при всем честном народе. Или без хлыста, прямо ладонью по заднице. Последняя была на улице, потому что шорты койотки короче некоторых моих трусов. Приоткрыв один глаз, я увидела, как Кирилл вытирает рукой лицо, а его губы шевелятся, произнося:

– Блядь.

О, ну точно сейчас выпорет. Но Салманов лишь тряхнул головой, обдав каплями девицу-танцовщицу, которая не спешила уходить. Она засмеялась, послала ему воздушный поцелуй и звонко проговорила, перекрикивая музыку:

– Руками не трогать, красавец.

– Забылся, – хохотнул в ответ Салманов, переводя на меня взгляд и разводя руками. – Кажется, я хочу на поезд.

Я моргала, открывая и закрывая рот. Кирилл чуть склонился, чтобы прокричать мне в ухо:

– Давай уйдем. Время, и я мокрый.

– Да, хорошо, – очнулась я, наконец.

Сообразив, я вытащила бумажные платочки, что были в сумочке, протянула один Кириллу. Он поблагодарил и промокнул лицо.

Нас провожал все тот же администратор. Прощаясь, он плохо скрывал улыбку, хоть и был вежлив, даже учтив. Салманов не потрудился отвечать ему взаимностью, лишь кивнул на расшаркивания и зачесал влажные волосы со лба пальцами.

Рус стоял у машины, курил. Едва завидев нас, он начал посмеиваться.

Что с ними со всеми не так?

– И снова здравствуйте, Кирилл Олегыч, – издевательски выдал наш водитель, выбрасывая сигарету.

– Отвали, – буркнул Салманов без злости, лишь с легким раздражением.

– А я вам говорил.

– А то я не знал.

– Садитесь в машину. Простудитесь еще. Время есть до поезда. Я ждал вас чуть позже, извините за дым. Хотите кофе?

– Можно, – откликнулся Кирилл. – Правда, ночь почти. Нам надо поспать в дороге. Завтра трудный день.

– Я бы выпила какао.

– Точно, – поддержал Кирилл.

– Устроим. Без проблем.

Рустем привез нас к круглосуточной кофейне, сам вышел из машины, заверив, что местным не плюют в напитки. Кирилл засмеялся, оценив шутку. А может, долю шутки в шутке. Воспользовавшись тем, что мы остались вдвоем, я спросила:

– Что это было в баре?

– А что было? – невозмутимо вздернул брови Салманов.

– Она облила тебя.

– Я ее коснулся. Это табу в «Гадком».

– Она падала, а ты ей помог.

– На самом деле – нет. Эта засранка специально все подстроила, чтобы облить меня водой. Койотки провоцируют – это нормально. Формат заведения.

– Нормально? – я ушам своим не верила.

– Первый раз я был там с Артуром. Этот штопаный презерватив дружит с хозяином, и они подговорили девочек. Меня облила каждая. Может быть, даже не по разу. На пятом стакане я сбился со счета. Вышел мокрый до трусов. Хорошо, было лето.

– О, боже, – Я схватилась за голову. – Поэтому они все ухмыляются?

– Ага, сволочи. Любят меня в «Койоте» и помнят.

– Зачем же мы туда пошли?

– Ты ведь не была.

– Ну и что?

Кирилл пожал плечами.

– Там атмосферно и молодежно. Я хотел тебя порадовать.

– Но какой ценой!

– Какой? – пожал плечами Кирилл. – Ну, облили. Я почти привык.

– Мог бы и предупредить.

– Зачем? Сюрприз – это часть веселья.

– Не очень-то весело, если честно, – возмутилась я. – Ты бы лицо свое видел. Я думала, ты ее сейчас при всех выпорешь.

– Ахахах, не искушай вернуться и сделать это, – Кирилл чуть нахмурился, видя мою серьезность. – Ты, правда, думала, что я могу?

– Да. Ты разозлился.

– Нет. Немного. Не настолько, чтобы потерять контроль.

– Ты матом выругался. Я не слышала от тебя такого никогда.

– Я не ругался, Дарин. Наверно, показалось. Я сказал: «Опять».

– О,– прозрела я. – Правда?

– Конечно.

– Все равно – это безобразие! – возмутилась я.

– Согласен, – так же истово поддержал меня Салманов.

Я увидела Рустема, который нес стаканы и пакет.

– Я взял вам шоколад и сэндвичи в дорогу. Ночь, конечно, но мало ли.

– Спасибо, Рус, – поблагодарил Кирилл, принимая стаканы. – Ты нас избаловал.

– Не начинал даже, – улыбнулся водитель.

Рустем прокатил нас по центру, только потом взял курс на вокзал. Я от души благодарила его. Могла бы даже обнять, но слова Кирилла о том, что никто не должен меня касаться, звучали весьма однозначно и относились не только к моменту в клубе, поэтому я сдержала свой порыв дружелюбия и ограничилась теплыми словами.

Водитель поставил наши чемоданы у вагона, пожелал доброго пути и пошагал прочь.

Проводница, улыбаясь, указала наши места. Я никогда не ездила в СВ, поэтому просто встала между двух полок и потеряла дар речи.

– Я принесу вам чай и снеки. Завтрак включен, я разбужу. Вагон-ресторан работает до двух часов ночи. Желаю приятной поездки, – оповестила нас проводница, едва поезд тронулся.

– Благодарю, – ответил Кирилл, потому что у меня язык прилип к небу.

Нас оставили одних, и я осела бесформенной массой на лежанку.

– Еще никогда Штирлиц не был так близко к провалу, – проворчала я, заставляя Кирилла в очередной рассмеяться.

Он за сегодняшний вечер вообще бил все рекорды по веселью, поражая меня своим позитивным настроем. Слава богу, он смеется, а не воротит нос, потому что спальное купе оставляло желать лучшего. Даже я со своим пролетарским происхождением понимала, что «это фиаско, братан». По сравнению с комфортабельным бизнес-классом самолета спальный вагон фирменного поезда выглядел до безобразия неуютным и буквально дышал старым добрым совком.