Наследие ван Аленов - Мелисса де ла Круз

Посвящается моей маме, Чинг де ла Круз, которая всегдаговорила, что Голубая кровь это «то, что надо». А также Мику и Мэтти — навеки.

Убитые преследуют убийц.

Эмилия Бронте. Грозовой перевал.

Мне кажется, сплю я уж тысячу лет, приди и открой мнеглаза...

Эванесенс. Bring Me to Life

— Сказано, что дочь Аллегры победит Серебряную кровь. Яверю, что Шайлер принесет нам спасение, которого мы взыскуем. Она почти так жесильна, как ее мать. А однажды станет даже сильнее.

— Шайлер ван Ален... Полукровка? Ты уверен, что речь идетименно о ней? — Переспросил Чарльз.

Лоуренс кивнул.

— Потому что у Аллегры две дочери, — произнес Чарльзнепринужденно, почти шутливо. — Ты, конечно же, помнишь об этом.

— Конечно, — ледяным тоном ответил старейшина ван Ален. — Нонасмехаться над столь серьезным вопросом, как первенец Аллегры, — ниже твоегодостоинства.

Чарльз отмахнулся от сделанного Лоуренсом выговора.

— Приношу свои извинения. Я не хотел оскорблять покойницу.

— Ее кровь на наших руках, — со вздохом произнес Лоуренс.События сегодняшнего дня утомили его, равно как и воспоминания о прошлом. —Только вот я думаю...

— О чем?

— О том, о чем думал все эти годы, Чарльз, — а можно ливообще это уничтожить?

НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС

НЕКРОЛОГ

В возрасте 105 лет скончался Лоуренс ван Ален, меценат ифилософ Лоуренс ван Ален, профессор истории и лингвистики Университета Венеции,скончался прошлой ночью в своем доме на Риверсайд-драйв, Манхэттен.

Ему было 105 лет. Смерть засвидетельствовала доктор ПатрицияХазард, его лечащий врач. Причиной смерти был назван преклонный возраст.

Профессор ван Ален был потомком Уильяма Генри ван Алена,известного под прозвищем Командор, кумира Америки и одного из богатейших людейпозолоченного века, сделавшего состояние на пароходах, железных дорогах,частных инвестициях и брокерском деле. Ван Алены основали Нью-Йоркскуюцентральную железную дорогу и Центральный вокзал. Благотворительный фонд ванАленов был главным инвестором при создании Метрополитен-музея, театраМетрополитен-опера, труппы «Нью-Йорк сити баллет» и нью-йоркского Банка крови.

У покойного остались дочь, Аллегра ван Ален, пребывающая вкоме с 1902 года, и внучка, Шайлер ван Ален.

ШАЙЛЕР

Скорбеть времени не было. Вернувшись в Нью-Йорк после гибелиЛоуренса в Рио — Комитет замаскировал ее при помощи подобающего некролога в«Таймс», — Шайлер ван Ален ударилась в бега. Без отдыха. Без передышки. Годнепрестанного движения; всего на шаг она опережала преследующих ее венаторов,представителей тайной полиции вампиров. За перелетом в Буэнос-Айрес следовалперелет в Дубай. За бессонной ночью в молодежном хостеле в Амстердаме — такаяже бессонная ночь на двухъярусной койке в доме конференций в Брюгге.

Свой шестнадцатый день рождения Шайлер встретила в поезде,идущем по Транссибирской магистрали, и отпраздновала чашкой водянистого«нескафе» и крошащимся русским печеньем. Каким-то образом ее лучшему другу,Оливеру Хазард-Перри, удалось отыскать в пакете с сухариками свечу и зажечь ее.Оливер очень серьезно относился к своим обязанностям проводника. Именноблагодаря его бережливости они сумели растянуть имевшиеся у них финансы настоль долгий срок. Совет старейшин закрыл Оливеру доступ к удачно размещеннымсчетам Хазард-Перри, как только беглецы покинули Нью-Йорк.

Сейчас же был жаркий парижский август. Приехав в Париж, ониобнаружили, что город словно вымер: булочные, бутики и бистро позакрывались, аих владельцы удрали на трехнедельные каникулы на северное побережье. Вокругбыли одни лишь американские и японские туристы, заполонившие все музеи игалереи, все парки и скверы, вездесущие и неотвратимые, в своих белых теннисныхтуфлях и бейсболках. Но Шайлер радовалась их присутствию. Она надеялась, что вэтих медленно перемещающихся толпах им с Оливером легче будет отследить своихпреследователей, венаторов.

Шайлер могла замаскироваться, изменив внешность, ноприменение «мутацио» давалось ей тяжело. Она ничего не говорила Оливеру, однаков последнее время ей не хватало сил даже на то, чтобы сменить цвет глаз.

И теперь, пропрятавшись почти год, они решили выйти изукрытия. Шаг рискованный, но они уже впали в отчаяние. Жизнь без защиты имудрости тайного сообщества вампиров и избранной группы доверенных людейобходилась им дорого. И хотя никто из них не признался бы в этом вслух, ониустали от бегства.

Теперь Шайлер сидела на заднем сиденье автобуса; на ней былаотглаженная белая блузка с высоким воротником, узкие черные брюки и черныетуфли без каблуков на резиновой подошве. Темные волосы собраны в хвост, а налице ни грамма косметики, не считая легкого штриха губной помады. Шайлер хотеласлиться с прочим штатом прислуги, нанятой на вечер.

Но наверняка кто-нибудь заметит. Наверняка кто-нибудьуслышит, как сильно бьется ее сердце, кто-нибудь обратит внимание на ееучащенное, прерывистое дыхание. Нужно успокоиться. Нужно очистить разум исделаться развязной официанткой, каковой она притворяется. Она столько летотличалась умением делаться невидимой. Теперь от этого умения зависела еежизнь.

Автобус пересек мост и остановился у отеля «Ламбер» наострове Святого Людовика, небольшом островке на Сене. Отель «Ламбер» был самымкрасивым домом в самом прекрасном городе мира. Во всяком случае, так всегдасчитала Шайлер. Хотя слово «дом» вообще-то не очень ему подходило. Кудауместнее было бы назвать его замком — явившимся прямо из сказки, с мощнымистенами, выходящими на реку, с серыми мансардными крышами, вырастающими изтумана. В детстве Шайлер играла в прятки в здешнем английском саду, гдеподстриженные под конус деревья напоминали ей фигуры на шахматной доске. Шайлерпомнила, как разыгрывала воображаемые пьесы в величественном внутреннем дворе икак бросала с террасы, выходящей на Сену, хлебные крошки гусям.

Подумать только, она тогда воспринимала эту жизнь как нечтосамо собой разумеющееся! Сегодня вечером она войдет в величественныеапартаменты отеля не как званая гостья, а как скромная служанка. Как мышь,тайком пробирающаяся в норку. Шайлер вообще была свойственна тревожность, но теперьей требовались все силы, чтобы совладать с собой. Она боялась, что может влюбое мгновение сорваться и закричать; она уже настолько нервничала, что немогла сдержать дрожь. Лежавшие на коленях руки трепетали, словно пойманныептицы.

Рядом с ней сидел Оливер. В своей форме бармена, смокинге счерным шелковым галстуком-бабочкой и с серебряными запонками, юноша был оченькрасив. Но лицо его заливала бледность, а в плечах под малость великоватымпиджаком чувствовалось напряжение. Ясные светло-карие глаза были затуманены иказались скорее серыми. На лице Оливера не было того скучающего выражения, чтоу прочих пассажиров автобуса. Он держался настороже, готовый в любую минуту кбою или бегству. И всякий, кто присмотрелся бы к нему повнимательнее, заметилбы это.