Наследие ван Аленов - Мелисса де ла Круз Страница 3

Венатор означало «говорящий истину»; они умелирасшифровывать сны и добираться до воспоминаний. Хотя отличить истинноевоспоминание от ложного позволяло только кровопускание, существовали и другие,более быстрые способы отличить факт от вымысла, не прибегая к священномуцелованию. Мими знала, что Комитет дает разрешение на суд крови только присамых серьезных обвинениях, как тогда, в ее случае. В других случаяхпрактиковалась охота на воспоминания, «венатио», — способ хотя и небезупречный, но вполне пригодный для их целей. Мими прошла ускоренный курсподготовки перед тем, как вступить в ряды венаторов. Правда, ей помогло то, чтов одной из прошлых жизней она уже была венатором. Как только она освоила зановобазу, это стало напоминать езду на велосипеде: оперативная память начинаетдействовать, и упражнение становится второй натурой.

Мими смотрела, как Сэм и Тэд Ленноксы, братья-близнецы,дополняющие их команду венаторов, ведут свидетеля в темную угловую кабинку. Ониуже влили в него несколько кружек пива у барной стойки. Мистер Славные Денькирешил, наверное, что обзавелся парой новых друзей.

Как только они уселись, на противоположную скамью тут жескользнул Кингсли, а рядом с ним пристроилась Мими.

— Привет, приятель, — произнес Кингсли. — Помнишь нас?

— Чё?

Мужик не спал, но был пьян и начал подремывать. Мими на мигстало жаль его. Он даже не догадывался, что сейчас произойдет.

— Вот ее ты помнишь наверняка, спорим? — Произнес Кингсли,побудив свидетеля посмотреть в глаза Мими.

Мими окутала студента своим огнем, но для всех в реальноммире мужик всего лишь обалдел от красивой блондинки, заглядевшись в ее зеленыеглаза.

— Давай! — Скомандовал Кингсли.

И четыре венатора, не теряя ни секунды, ушли в пространствоКонтроля, забирая свидетеля с собой. Это было не сложнее, чем проскользнуть вкроличью нору.

БЛИСС

Когда она проснулась поутру, первое, что ей пришло на ум,что ярко-белые ставни выглядят знакомыми. Почему они выглядят знакомыми? Нет.Неправильно. Вопрос должен звучать не так. Она снова забегает вперед. Бывает.Но теперь надо сосредоточиться. Каждый день она задает себе три очень важныхвопроса, и этот не из их числа.

Первый вопрос, который она должна задать себе, звучит так: «Какменя зовут?»

Она не могла это вспомнить.

Это было все равно что пытаться расшифровать неразборчивуюнадпись. Она знала, что там должно быть написано, но не могла разобрать почерк.Как будто что-то осталось за дверью, а она потеряла ключ. Или как будтопроснулась и обнаружила, что ослепла. Она лихорадочно шарила на ощупь в темнотеи старалась не впасть в панику.

«Как меня зовут?»

Имя. Она должна вспомнить свое имя. Иначе-иначе... ей нехотелось думать, что будет иначе. «Давным-давно жила на свете девочка поимени?..»

«Давным-давно жила на свете девочка по имени...»

У нее было необычное имя. Это она знала твердо. Имя было неиз тех, которые пишут на керамических кружках в магазинчиках подарков или насувенирных табличках из Диснейленда, которые по возвращении вешают на дверьспальни. Ее имя было красивым, необычным и значащим. Оно означало снег, илидыхание, или радость, или счастье, или...

Блаженство. Блисс. Да. Именно так. Блисс Ллевеллин. Ее зовутБлисс Ллевеллин! Она вспомнила! Она изо всех сил уцепилась за него. Ее имя. Еесущность. До тех пор, пока помнит, кто она такая, с ней все в порядке. Она несойдет с ума. Ну, во всяком случае, сегодня.

Но это было трудно. Очень-очень трудно, потому что теперьнужно было подумать о Посетителе. О Посетителе, который был в ней, которыйфактически был ею. О Посетителе, который отзывался на ее имя. Она называла егоПосетителем, потому что так ей легче было верить, что нынешнее положение вещей— временное. Ведь что делают посетители? Они уходят.

Блисс хотелось знать, остаешься ли ты собою, если решение затебя принимает другой. Если он говорит твоим голосом? Ходит на твоих ногах?Использует твои руки, чтобы принести смерть тому, кого ты любишь больше всех?

Она содрогнулась. Ее посетило внезапное непрошеноевоспоминание. Безвольно обвисшее тело темноволосого юноши у нее на руках. Ктоэто был? Ответ где-то имелся, но ей придется еще докопаться до него. Образрастаял. Авось она еще вспомнит об этом попозже.

«Где я?»

Ставни. Ставни — вот зацепка. Достаточно уже того, что онаспособна что-то увидеть. Теперь это случается так редко. Большую часть времениона пробуждалась в темноте. Блисс сосредоточилась на ставнях. Они былидеревянными, выкрашенными в белый цвет. По-своему очаровательно, чем-тонапоминает сельский дом или английский коттедж — только слишком они яркие,слишком блестящие и безукоризненные. Скорее походят на представления МартыСтюарт об английском коттедже, чем на настоящий коттедж. А! Неудивительно, чтоони кажутся знакомыми.

Теперь Блисс знала, где она находится. Если бы она все ещемогла улыбаться, сейчас улыбнулась бы.

Хэмптонс. Она в их доме в Хэмптонсе. В «Котсуолде». Имя домудала Боби Энн. Боби Энн? Перед мысленным взором Блисс возник образ высокой,тощей женщины, слишком ярко накрашенной и увешанной драгоценностями. Она дажепочувствовала ядовитый запах мачехиной парфюмерии. Все начало возвращаться, идовольно быстро.

Как-то летом на вечеринке у знаменитого модельера Боби Эннузнала, что у всех больших домов в округе есть имя собственное. Владельцынарекали свои дома «Мандалаем» или «Дубовой долиной», в зависимости от уровнясобственной претенциозности. Блисс предложила назвать их дом «Дюной», в честьбольшого песчаного холма, расположенного у выходящего к береговой линии краяучастка. Но Боби Энн посетила другая идея. Она решила назвать дом «Котсуолдом».Эта женщина никогда не бывала в Англии.

Отлично. Блисс полегчало. Она выяснила, где находится, ноэто было лишено смысла.

Что она делает в Хэмптонсе?

Она была чужаком в собственной жизни, туристом в собственномтеле. Если бы ее спросили, на что это похоже, Блисс объяснила бы так: это какбудто ты ведешь машину, но сидишь при этом на заднем сиденье. Машина ведет самасебя, а ты ничего не контролируешь. Но машина твоя. Во всяком случае, ты таксчитаешь. Ну, то есть прежде всегда была твоей.

Или еще это похоже на то, что ты очутился в фильме. Фильм —твоя жизнь, но ты больше не звезда здесь. Кто-то другой целуется с исполнителемглавной роли и произносит страстные монологи. А ты просто смотришь. Блисс быланаблюдателем в собственной жизни. Она теперь была не Блисс, а всего лишьвоспоминание о той Блисс, что существовала когда-то.

Иногда она даже сомневалась в том, что и вправду когда-тосуществовала.