Избавитель - Василий Головачев

Господь, благослови

Незримый мир святого пилигрима

И дай земле твоей ночь мира и любви

И. Бунин

Он проснулся от неясной тревоги

Полежал, не открывая глаз, прислушиваясь к своим ощущениям Привычным усилием воли вызвал отсчет времени два часа ночи с минутами Что случилось? Почему сторож организма разбудил его мягкой кошачьей лапой, а не трахнул по черепу с криком вставай, самурай, за тобой пришли?! Что означает этот «несанкционированный» ночной подъем?

Что-то тихо прошелестело в воздухе — словно пролетел сюрикэн.

Такэда приоткрыл веки, готовый увидеть призраков или гостей во плоти и крови, но в спальне никого не было Только на тумбочке моргала зеленым и желтым искорка света, отсчитывая секунды, как таймер

Искорка света…

Такэда рывком сел.

Это светился эрцхаор! Магический перстень, полевой индикатор, реагирующий на появление в хроне носителей силы!

— Мо дзикан-га киратэ имас! [1]— прошептал Такэда по-японски, суеверно отмахиваясь одним пальцем Камень эрцхаора мигнул еще раз и погас

— Так-то лучше

Но искорка света возникла вновь, замигала чаще И тотчас же приглушенной трелью залился дверной звонок Такэда набросил на себя халат, открыл дверь Перед ним стоял седой старик в видавшем виды осеннем пальто, без шапки, в потрескавшихся осенних ботинках без шнурков Лицо у него было синее от холода, руки спрятаны в карманы пальто, и весь он был какой-то мятый, скукоженный и жалкий, только глаза светились изнутри знакомым магическим блеском.

— Пусти погреться, оруженосец, — хрипло проговорил старик.

— Посланник! — пробормотал Такэда.

— Всего лишь курьер, — усмехнулся ночной гость.

Такэда отступил в сторону, впуская незнакомца, предложил тапочки и провел в гостиную. Спросил, видя, что осматривающийся гость дрожит как осиновый лист и не спешит начинать разговор:

— Каким ветром вас занесло в наши края?

— Ветром перемен, — ответил старик, глядя на коллекцию холодного оружия хозяина, повернулся к Тояве. — Мост почти готов, еще немного — и ОН вернется.

— Люцифер!

— Денница. Утренняя Заря, Великий Экспериментатор и Созидающий Разрушитель. Его возвращение из Болота Смерти будет означать новое потрясение Веера и как следствие — новые войны и жертвы. Этого допустить нельзя. Зовите Седьмого, будем беседовать. Надеюсь, мне удалось обмануть нюхачей СС и мое появление здесь не засекли их наблюдатели.

Такэда поднял трубку телефона, набрал номер Сухова:

— Ник, одевайся тихонько и ко мне.

— Ты с ума сошел! Два часа ночи! Что случилось?

— У меня… гость. Секундная тишина.

— Посланник?!

— Курьер. — Такэда покосился на старика, коротко добавил: — Жду.

Положил трубку.

— Чай, горячий шоколад, глинтвейн, кофе?

— Мы люди простые, кофеями и глинтвейнами не избалованные. Чайку, и погорячей, если можно. Замерз как собака! Не думал, что у вас тут на Земле такие лютые зимы. Не представляю, как мой носитель, — гость ткнул пальцем себе в грудь, — выдерживает такие холода в течение долгого времени.

— Бомжи у нас великие специалисты по выживанию.

Такэда приготовил чай, принес на подносе в гостиную. Старик с удовольствием принялся есть варенье и прихлебывать ароматный напиток, держа чашу в обеих руках. Закончил чаепитие он как раз в тот момент, когда приехал Сухов. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно оценивая и вспоминая былое, потом гость встал, проговорил негромко:

— Плохие известия, Седьмой. По моим сведениям, Великий игва Уицраор заканчивает строительство Моста-тоннеля через Суфэтх, чтобы помочь своему Господину вернуться в Шаданакар.

— Я уже не Седьмой, — качнул головой Сухов. — Седьмой ушел… в неведомые дали, здесь лишь его оболочка. — Никита коснулся пальцем груди, как это сделал до него визитер. — Кто вы? На очередного посланника, собирателя новой Семерки, вы, мягко говоря, не похожи.

— Всего лишь курьер с определенным посланием. Это тело не мое, я — программа, вселенная в человека Земли, и знаю не так уж много, но моя задача — известить вас, что я и делаю. Остальное не в моей компетенции.

Сухов и Такэда переглянулись.

— Присядем. — Никита сел на диван. — Толя, принеси и мне чашку, погрею внутренности, на улице не меньше минус двадцати, да еще с ветром.

Такэда принес две чашки, и они принялись пить чай, поглядывая друг на друга. Потом курьер отставил чашку, вытер выступивший на лбу пот и блаженно откинулся на спинку кресла.

— Славно! Давно не чувствовал себя так комфортно.

— Начинайте, — обронил Сухов.

Старик подтянулся, посерьезнел, глаза его налились светом, как бы протаяли в глубину.

— Я знаю, что вы лишены силы. Седьмой действительно ушел в невообразимые пространства Веера, возможно, даже покинул его. Остальные маги Семерки, хранители своих хронов-миров, закапсулировали свои владения, чтобы спасти их от схлопывания в черной дыре общего коллапса, и не отзываются на наши вызовы. — Старик пожевал губами. — Во всяком случае, меня они к себе не пустили.

— Их можно понять. Непонятно другое: почему начал складываться Веер? Ведь Семерка стабилизировала его положение.

— Семерка не имела необходимого качества. — Старик-курьер развел руками. — Прошу прощения, Седьмой, но это правда. Вы не смогли убедить магов присоединиться к вам, а замена одного из Семи Дадхикраваном себя оправдала не полностью. Воли Семерых хватило на отсечение Люцифера от Шаданакара, но не хватило на полную стабилизацию Веера, и теперь он уже, по сути, не Веер — нечто вроде «пенного конгломерата» Миров-метавселенных, каждый из которых отделен от соседних тонкой «мыльной пленкой» потенциального порога. Эта «пленка» уже начала рассасываться, лопаться, и пузырьки-миры проникают друг в друга, объединяются, растворяются, перемешиваются. Близкие по физическим параметрам еще как-то сохраняют объемы и материальные структуры, а те, в которых законы отличаются достаточно сильно, просто нейтрализуются. Естественно, с уничтожением цивилизаций и жизни вообще.

Наступила тишина.

Такэда сидел молча и не двигался. Сухов тоже молча смотрел в пол, у него горели уши, так как упрек в его адрес был справедлив, но оправдываться не имело смысла, ничего изменить было уже нельзя.