Власти твоей нет надо мной - Александра Питкевич

Глава 1

Тонкие, извилистые и закрученные лозы ежевики цеплялись за подол. Дорога, которая сперва была широкой и светлой, как-то неожиданно превратилась в мрачную узкую тропку, со всех сторон зажатую темными деревьями. От сырых листьев, бурым пожухлым ковром валяющихся под ногами, юбка намокла и тянула к земле.

– Угораздило же,– я в очередной раз дернула зацепившееся платье. С тихим «крак» наряд возвестил, что ткань все же не настолько крепкая, как мне казалось. Придется дома зашивать. Как только отстираю все это безобразие. – И было же утром солнце.

Погода на самом деле вела себя вовсе не так, как обычно. Яркий, вполне теплый день вдруг превратился во что-то мрачное и сырое. С неба в любую минуту были готовы повалить крупные, холодные капли осеннего дождя.

И не то, чтобы я была настолько упертой, продолжая искать нужные мне грибы, просто дорога уводила совсем не туда. Я не узнавала тропу.

– Главное, не паниковать,– тихо напомнила сама себе, поправляя корзинку, начинающую существенно оттягивать руку.

Теперь, когда тревога поднялась откуда-то из глубины, я заметила, что молчат и птицы. Слышался только тихий и мрачный скрип деревьев, от которого даже у меня, не самой пугливой на свете, замирало все внутри.

Я остановилась, заметив, что тропа впереди почти полностью пропала, и на миг прикрыла глаза.

– Тихо. Успокойся, Хлоя. Медленный вдох, выдох, и все встанет на свои места.

Почувствовав, что сердцебиение немного замедлилось, я вновь открыла глаза. Лес вокруг, кажется, и не изменился, но мрачности стало чуть меньше.

Подхватив корзинку, я уверенно развернулась в ту сторону, где мне бликами солнечных лучей виделся выход.

А затем случилось странное и пугающее.

Кто-то дернул меня за прядь, давно выбившуюся из косы. Я не видела, но чувствовала, как кто-то раз за разом дергает  за волосы, и не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Все тело словно окаменело и покрылось льдом, как у жабы в начале весны.

– Фью! – это прозвучало едва слышно, но я почти оглохла, разом упав на колени и выронив свою корзину. Светлыми пятнами по темной листве покатились рассыпанные грибы. Сердце грохотало в ушах, стучало о ребра, причиняя боль, а я, сколько ни крутила головой, не видела, кто это произнес!

– Иш. Смелая,– и в тихом, с шипением и шуршанием, слове то ли восхищение, то ли презрение.

Не в силах больше терпеть, я подскочила, путаясь и спотыкаясь о юбку. Под ноги то и дело  кидались корни, норовя поймать, а я все бежала, чувствуя чужое щекочущее дыхание на собственной щеке у самого уха.

И тихий хохот позади. И шорохи, очень похожие на быстрые шаги. И какой-то стрекот, от которого все леденело, а глаза словно бы переставали видеть.

Споткнувшись в очередной раз, я растянулась на сырой листве, сильно ударившись коленом. От падения у меня вырвались тихие всхлипы. Я прикрыла лицо руками, не желая видеть ни того, что крадется и смеется позади, ни этой, выползающей из низин, тьмы вокруг.

Ощущение чужого присутствия усилилось. Сквозь пальцы меня обдало светом, и я решилась открыть глаза, едва тут же не ослепнув. Яркое, сияющее размытое пятно мелькнуло прямо перед носом, заставив отпрянуть.

Чувствуя, что еще немного, и сердце вырвется наружу, широко распахнув глаза от нового приступа ужаса, я вскочила на ноги ибросилась в сторону. Совсем не разбирая дороги, не зная, где давно утерянная тропинка, я неслась, а позади, словно искры из костра, мчались, не отставая, два или три огонька.

Желая поймать кого-то.

Кого-то такого, как я.

Темнота вокруг сгущалась все сильнее.

Ветви хлестали по щекам, но ощущение, что нельзя, нельзя останавливаться, было слишком ярким. Предчувствие беды переполняло, как и уверенность, что у меня только один шанс спастись, иначе я больше никогда не выберусь из этого леса, не увижу отца и брата с сестрой. Все это подгоняло не хуже плетей.

В какой-то момент в темноте, что стала почти непроглядной, мне почудилось какое-то марево, застилающее пространство перед глазами. Отмахнувшись, как от назойливых мух, я помчалась еще быстрее. И тут же почувствовала, как один из злобных огоньков вновь ухватил меня за волосы и дернул с такой силой, что голова невольно откинулась назад.

Стоило шагнуть за пелену марева, как горло мгновенно обожгло чем-то едким, словно я глотнула уксуса. Продолжая кое-как двигаться, судорожно пытаясь вздохнуть, вскрикнула, когда нога не нашла опоры. И, резко взмахнув руками, стараясь вернуть равновесие, я провалилась в ледяную черную воду, сомкнувшуюся над головой…

Тело потряхивало от холода. Веки казались неподъемно тяжелыми, как и конечности. Я не могла шевельнуть рукой. Ощущение, что сверху давит со всей своей тяжестью небо, казалось самым настоящим из всего происходящего за последние часы.

Ветер, резкий и по-зимнему ледяной, вырвал из груди тихий мученический стон, обдав сотней острых уколов. Сырая одежда сковывала движения.

Все  еще постанывая и кряхтя, как  старуха, понимая, что каким-то чудом жива, я медленно открыла глаза и приподнялась. Под руками было что-то гладкое, совсем непохожее на траву и листья. Скорее какая-то плита, но в сумраке было трудно рассмотреть.                                                                                                                                                       

Посидев немного, стараясь избавиться от головокружения, я поняла, что пространство вокруг становится светлее. Кажется, наступало утро, хотя  только что был вечер.

От того места, где я лежала, вверх шли ступени. Старые, такие же каменные, как площадка внизу и  изрядно потертые. Возможно, тут рядом есть поселение или дом, где мне смогут помочь и указать дорогу.

Кое-как, превозмогая напряжение и боль в заледеневшем и совершенно неподвижном теле, я медленно встала, едва не рухнув обратно на твердую поверхность. Поморщившись от неприятного ощущения мелких камней под ногами, поняла, что где-то умудрилась потерять не только свои прекрасные сапожки, но и чулки, не заметив этого сразу из-за окончательно заледеневших ног.

Представив, с каким трудом придется возвращаться домой по лесной дороге без обуви, недовольно поморщилась. Почему-то именно это расстраивало сейчас сильнее всего остального.

Листья на ступенях выглядели не такими пожухлыми. Они сухо трещали под ногами, словно дождь не касался их никогда. Чем выше я поднималась, удаляясь от воды, тем становилось теплее. Одежда подсыхала, а ветер больше не терзал так сильно, как раньше, стоило выйти на мощеную дорожку, что вилась между светлых стволов высоких деревьев. Скоро она резко вильнула в сторону, огибая небольшой холм, а за ним показалась живая изгородь и старая, покрытая зеленым налетом, калитка.