Любовь прекраснее меча - Андрей Легостаев

Светлой памяти моего двоюродного брата Сергея Владимировича Халутина, разбившегося на мотоцикле сразу после своего выпускного вечера, посвящаю. Он был столь же молодым, как мой герой, но не успел узнать ни Большой Любви, ни Большой Подлости.

Спасибо маме и жене моей Татьяне, за то что всегда рядом.

Выражаю искреннюю благодарность Александру Викторовичу Сидоровичу, без которого не было бы этого романа, а также: Александру Щеголеву, Святославу Логинову, Сергею Шикину, Александру Олексенко, Александру Кирсанову, Сергею Бережному, Виктору Федорову, Андрею Балабухе, Юрию Флейшману, Андрею Черткову, Геннадию Белову, без которых этот роман был бы совсем другим, и Сергею Викторовичу Боброву, просто за то что он есть.

Автор.

С любезного разрешения автора в тексте использовано стихотворение Льва Вершинина «Баллада о боевом слоне».

«Природа каждому дала:

Орлу — горбатый клюв и мощные крыла,

Быку — его рога, коню — его копыта.

У зайца — быстрый бег, гадюка ядовита,

Отравлен зуб ее. У рыбы — плавники,

И, наконец, у льва есть когти и клыки.

В мужчину мудрый ум она вселить умела,

Для женщин мудрости Природа не имела

И, исчерпав на нас могущество свое,

Дала им красоту — не меч и не копье.

Пред женской красотой мы все бессильны стали,

Она сильней богов, людей, огня и стали.»

Пьер Ронсар

«Срок придет — и совершится

Предназначенное богом,

Пожалеет он скитальца,

И придет конец тревогам».

Ш.Руставели, «Витязь в тигровой шкуре».

Черноволосый мужчина с гордой осанкой, сразу указывающей на его благородное происхождение и немалый боевой опыт, прошел в комнату, которую указал молчаливый усталый слуга, взял у того факел и кивнул, собираясь закрыть дверь на щеколду.

Не очень подходящая обстановка для знатного французского рыцаря, но, учитывая военное положение и количество людей, собравшихся в замке, вполне устраивала — доводилось довольствоваться и куда более скромным ночлегом.

Мужчина воткнул факел в жирандоль, расстегнул пряжки на куртке — так, в запыленных и грязных после быстрого перехода по болотам одеждах, и пришлось садится за ужин за просторным хозяйским столом. Времени помыться и побыть в одиночестве, чтобы перевести дух и обдумать создавшееся положение, просто не было.

Он подошел к окну и выглянул во двор. Там жгли костры и укладывались на ночлег прямо под открытым небом, благо погода позволяла, солдаты бриттской армии.

Когда-то, тринадцать лет назад, он уже был в этом замке, представившись странствующим пилигримом. Только тогда двор был сонен и пустынен, лишь изредка подходил к колодцу кто-то из челяди.

Мужчина усмехнулся, вспомнив свое первое посещение Рэдвэлла.

Он, Хамрай, чародей, достигших самых вышних высот магии, тогда не выдержал.

Неприятно вспоминать о собственных промахах, даже если учитывать, что в то время он был изведен неудачами в многочисленных магических опытах и бесплодным ожиданием до предела.

Богиня Моонлав, одна из пяти детей Алгола… О, Моонлав… Хочется и проклинать, и благословить ее одновременно. Она спасла Хамрая в тяжелые времена после Великой Потери Памяти, когда он был еще юношей, почти мальчиком, едва умеющим читать и знающим лишь самые азы магии. Она возлюбила его, она направила его к шаху Балсару, которому покровительствовала, вознесла до небес человеческих желаний, подарила долголетие, равное бессмертию… И она же, вернее — из-за нее, Хамрай упал в пропасть человеческого отчаяния, когда невозможно получить желаемого. Алвисид, брат Моонлав, основатель алголианской церкви, наложил на любовников Моонлав шаха Балсара и Хамрая, заклятие, запрещающее им прикасаться к женщине.

Хамрай не мог ручаться, что заклятие наложено лишь на них двоих — Моонлав была весьма любвеобильна, умудрилась даже к Луциферу в постель залезть… Хотя на Повелителя Тьмы вряд ли наложишь заклятие, даже Алвисиду это, наверное, было бы не под силу. Впрочем, кто знает, кто знает… Не зря же Луцифер тоже заинтересован в возрождении расчлененного бога.

Тогда, больше сотни лет назад, Хамрай ненавидел Алвисида. Не из-за заклятия, еще до того — просто потому, что Алвисида ненавидела Моонлав. Что не поделил Алвисид с остальными четырьмя богами, Хамрай не знал.

Что Хамрая не касается — то не касается.

Хотя Директорию Моонлав, вошедшую в священную книгу алголиан, писал именно он.

Иногда Хамрай считал, что Моонлав и пригрела его из-за этой директории, поскольку сама литературными талантами не обладала совершенно, а в пику Алвисиду создать свой священный текст мечтала…

Хамрай покачал головой, отгоняя неприятные мысли — перечитав через много лет эти директории, он жутко стыдился, хотя никто и не знал, что они принадлежат его перу. Да и отношение к Алвисиду у него изменилось.

Давно уже целью его жизни стало вернуть из магического небытия великого бога алголиан. Вернее, средством для достижения другой цели — снятия ненавистного заклятия с него и с шаха Фарруха Аль Балсара.

За сто с лишним лет, что прошли с момента наложения заклятия, гибели Алвисида и исчезновения остальных четверых богов неизвестно куда, шах Балсар значительно расширил свои владения. Он прямо-таки извелся без наследника. Ему все время мерещилось, что он погибнет и все завоеванное великими трудами и лишениями достанется невесть кому. Он все время изводил своего придворного чародея, старого друга и товарища по несчастью, чтобы тот нашел способ — какой угодно! — снять заклятие. И Хамрай искал, ставил бесчисленные опыты, странствовал по свету в поисках магических предметов в надежде избавить шаха — и себя, разумеется — от несчастья. Бесполезно.

Оставалась одна надежда — в предсказании сказано, что один из многочисленных потомков Алвисида, будет обладать частицей его силы и сможет возродить погибшего бога.

И этот человек, носитель Силы Алвисида, четырнадцать лет назад родился в этом вот замке, в далекой от столицы шаха Балсара Британии.

Хамрай столь долго ждал знамения о рождении наследника, обладающего силой поверженного бога, что, увидев в черном звездном небе зеленую спираль Алвисида, сломя голову кинулся в Британию.

Он смутно помнил дорогу, которая заняла многие месяцы — он жил одной мыслью:

Этот младенец может возродить Алвисида!

Хамрай знал: любой ценой он обязан не допустить случайной гибели нового наследника, как уже случилось со вторым наследником. И должен убедить третьего родившего за полтора столетия обладателя Силы собрать девять частей расчлененного божественного предка. Первого наследника, кстати еще ныне здравствующего двоюродного деда нынешнего, отца Гудра, убедить не удалось — к тому времени уже был возведен в сан…