Невеста наместника - Наталья Караванова Страница 10

И здесь тоже никто не горевал о почившем наместнике, но думали и говорили люди все больше о том, как пережить наступающую зиму без потерь, о торговле и о традициях, которые следовало бы давно поменять.

Светлый лорд слушал и улыбался: традиции велели выбирать наследника из числа взрослых потомков почившего наместника. И лишь в случае, если среди отпрысков его рода нет ни одного мужчины-воина, наместника назначал сам император ифленских островов.

Солнце ушло за облака у горизонта, начались сумерки. На погребальном корабле подняли серые паруса, пушечный залп с берега отметил начало его пути.

Прощай, наместник. Ты не был хорошим человеком, не был рачительным хозяином и уж конечно не был любящим отцом. Говорят, в прежние времена ты был отважным воином и умным стратегом. Тебя любили женщины за щедрость и страстность и уважали мужчины — за умение держать слово. Ты десять лет управлял Танерретом, и твое правление нельзя назвать совсем уж безуспешным: караваны на острова уходили всегда вовремя, переселенцы с Ифлена не знали горя и бедности, а о размахе твоих пиров ходили легенды по всему Побережью. Тебе даже удалось возродить работы на старых медных копях.

Да, наш новый дом стоит на крови и костях убитых тобой людей. Но весь мир стоит на крови и костях. Да, без этих плодородных земель, без этого маленького рэтаха Ифлену жилось бы значительно хуже. И каждую жертву можно оправдать общей необходимостью и главной целью Ифленского государства — укрепить мир и порядок на всем побережье, насадить законы и императорскую власть везде, где это необходимо.

И все же, нельзя только брать, ничего не давая взамен. Нельзя бесконечно перегибать палку — однажды она сломается. И тогда, вероятно, по улицам этого многострадального древнего города снова потекут реки крови.

Ты умер поразительно вовремя, наместник: ты не увидишь, как рухнет едва вроде бы укрепившийся мир. Если только нам не удастся его удержать.

Погребальный корабль догорал на горизонте. Люди потихоньку потянулись к выходу с набережной. Шеддерик впервые нашел взглядом ложу наместника — деревянную крытую площадку на специально устроенном гранитном помосте, выдающемся в море. С того места где светлый лорд стоял, невозможно было определить, кто есть кто. Но он точно знал, что среди немногочисленных ближайших друзей и родственников наместника там под навесом наверняка стоят и его наследник, и его убийца.

Старик не был дураком. Он не стал бы дразнить императора и назначать наместником своего старшего сына. А вот младший — прекрасный воин, привлекательный внешне и обладающий всеми теми качествами, что чтит в правителе простой народ, унаследует власть в Танеррете наверняка. И так же верно, что сразу после церемонии он станет мишенью для убийц, заговорщиков и прочих жаждущих власти представителей старой ифленской аристократии.

Светлый лорд нехорошо улыбнулся: кто бы ни пытался сейчас наложить лапу на Тенеррет, ему сначала придется убить самого Шеддерика та Хенвила. А это трудно сделать: костяные плашки астролога Ровве никогда не лгут, а значит, судьбой светлого лорда владеют куда более серьезные силы.

Набережная пустела. Шеддерик в последний раз окинул взглядом горизонт — над ним еще плыло облако темного дыма — и тоже побрел в потоке немногочисленных последних зрителей. Часть из них свернет на каменные узкие улочки Верхнего города, а кое-кто отправится по длинной каменной лестнице сразу в крепость. Так быстрей, чем объезжать каменные стены древней цитадели в карете через все въездные ворота, коих в городе пять, и все — с гвардейскими постами.

Шеддерику возвращаться в цитадель не хотелось. Да и зачем? Гун-хе человек надежный. Раз обещал усилить брату охрану, значит усилит. Правильно он сказал — в ближайшие три-четыре дня, пока последняя воля наместника не оглашена, непойманные заговорщики открыто действовать не рискнут. Во-первых, потому что им сейчас выгодней выкрасть или оспорить завещание, чем устраивать бунты, а во-вторых, потому что их мало и они успели прочувствовать, чем может обернуться поражение.

Сильно мешало, что чеор та Хенвил знал танерретский двор больше по докладам и отчетам сотрудников тайной управы, чем по личным наблюдениям. Тут ему здорово пригодилась бы чеора та Зелден, убитая в гостинице у сопок Улеша. Чеора Талиса имела обширнейшие связи, была умна и не обременена предрассудками. Но кто-то явно думал так же и превентивно лишил Шеддерика возможности заручиться ее помощью или хотя бы расспросить.

Шедде в обратном направлении миновал мост через Данву, свернул на мощеную набережную Нижнего города и долго шел вдоль реки, минуя портовые склады, причалы и бесконечный рыбный рынок. Нижний город тоже неоднороден. Возле рыбачьего порта живет беднота, эти дома не восстанавливались с самой войны и деревянные грубые постройки стоят прямо на развалинах прежних каменных домов. Но дальше и выше на холм — это зажиточные, чистые городские районы, место обитания купцов, а так же немногих выживших и оставшихся в городе Таннеретских дворян.

У маленькой фонтанной площади ему встретился гвардейский разъезд. Солдаты, не признав в нем ифленца, потребовали въездную грамоту. Шедде приподнял капюшон, чем и избавился от дальнейших расспросов. Командир разъезда даже спросил, не нужно ли ему сопровождение: сегодня в городе может быть опасно.

Можно было и согласиться, но до цели его прогулки было уже рукой подать. Так что светлый лорд поблагодарил офицера за заботу, но предпочел и дальше идти в одиночестве.

Таверна «Каракатица» фасадом выходит на площадь.

Подле нее у коновязи понуро ждали хозяев две лошади. У фонтана, укрытого тощим слоем снега, дрались вороны. Шеддерик, которому с самой встречи с гвардейцами казалось, что за ним кто-то идет, на всякий случай миновал таверну и остановился за углом, ожидая возможного преследователя.

Не прошло и минуты, как он услышал тихие, легкие шаги по мостовой. Если бы не слушал специально — за вороньей дракой и не различил бы.

Человек остановился. Ругнулся шепотом.

А потом Шедде вдруг услышал, как кто-то быстро уходит. Выглянул на площадь, но успел заметить лишь смутный силуэт вдалеке: кто-то спешащий вдаль, в свободном плаще, какие носят ифленские моряки и, кажется, в шляпе.

— Этого не хватало, — пробормотал он вслух.

Шедде знал, что убийцы из дома Шевека вряд ли подписались бы преследовать главу тайной управы. Но в Нижнем городе полно тех, кто работает исключительно на себя. И малькан ли это был, южанин, ифленец, выходец из Низинного Королевства — по одежде не понять.

Выждав с минуту и убедившись, что других сюрпризов не будет, он осторожно вернулся к таверне.

На его появление так или иначе обратили внимание все немногочисленные дневные посетители. На мгновение в зале и вовсе стало тихо: даже кухарка, резавшая хлеб на хозяйском столе, и та замерла, обернувшись.

Чеор та Хенвил осторожно, чтобы снег не попал за шиворот, откинул капюшон: о «Каракатице» он знал две вещи. Первая — его здесь не любят. Вторая — здесь его точно никто не станет убивать. Отряхнул плащ, едва заметно кивнул кухарке.