Двойная жизнь. Из света во тьму - Тэсса О`Свейт Страница 10

– Рона и Отра старшего сына герцога не поддерживают. Кроме того, не единожды ставили сети через всю реку, рядом с ними она сужается, и это легко сделать, таким образом препятствуя рыбной ловле всем, кто живет ниже по течению.

– Предлагаете наведаться за ресурсами к ним? – Я заинтересованно посмотрела на место, где остановился палец Ханса.

– Воины храма не обладают полномочиями для суда по вопросам нерелигиозным. Однако считаю, что пользование рекой и выгодным положением для того, чтобы ослабить своих же братьев, заморив их голодом, недостойно детей Светозарной и подлежит наказанию.

Комтур выражался несколько витиевато, но смысл я уловила весьма точно. Прийти, осудить за алчность и поддержку бунтовщиков и отобрать то, что требуется для армии. План казался весьма простым, достаточно жестоким, но в нынешних условиях вполне приемлемым… По крайней мере, мне приходилось это признавать. Как бы я ни хотела решить все подобные вопросы мирно, стоило смириться с тем, что здесь это будет невозможно. Как говорил мой преподаватель философии: «Tempora mutantur et nos mutamur in illis» [3].

– Я услышала вас, комтур. Бернард, провизия нужна уже в ближайшие дни?

Граф отрицательно качнул головой.

– Мы хорошо снаряжены, если не будет никаких проблем, то нашего продовольствия хватит на шесть дней полного пайка и десять дней урезанного. Для коней урезать питание в зиму непозволительно, потому будем считать, что ровно неделю армия может быть на полном самообеспечении.

В офицерском шатре повисла тишина, я раздумывала над тем, как лучше поступить, остальные молчали, видимо, из солидарности.

– А как обстоят дела с провизией в Фиральской комтурии?

– Если ситуация будет критической, мы сможем поддержать вашу армию, но лучше бы до этого не доводить. – Ответ Ханса расшифровывался просто и понятно: нас поддержат, но, во-первых, в ущерб себе, а во-вторых, помощь, скорее всего, будет иметь свою цену. Что ж, лучше так, чем никак.

За моей спиной зашевелился Харакаш, и я, оглянувшись, указала ему кивком на стол с расстеленной картой. Комтур промолчал, но я ощутила разлившуюся от него волну раздражения.

Ничего, потерпишь, не маленький.

Тем временем, окинув взглядом карту, островитянин задумчиво потер подбородок и спросил словно бы в воздух:

– Я так понимаю, что бунтовщики не стоят войском в одном месте?

Бернард молчал, мастер меча ждал ответа. Через мгновение Ханс переборол свое нежелание говорить с Харакашем:

– Не стоят. Их силы разделены на три или четыре мобильных отряда.

– Герцогский замок не в осаде? – уточнил граф, и комтур отрицательно мотнул головой:

– Формально – нет. Фактически – да. Они перехватывают все обозы, идущие в замок. Торговцев не пускают тоже, конечно.

– А вас? – Я с интересом ждала ответа на этот вопрос.

Ханс поморщился, помедлив, и, явно подбирая слова, ответил:

– Они не чинят препятствий, но идут сразу следом за нами. Из-за этого герцогский замок не открывает перед нами ворота. Я полагаю, они считают, что мы поддерживаем мятежников.

– А вы…

Комтур не дал мне договорить, не скрывая досады и раздражения от ситуации, которую вынужден был пояснять:

– Мы не можем применять силу к нашим братьям, особенно к тем, кто не проявляет агрессию даже при возможности.

– На провокации, значит, мятежники не поддались? – безо всякого такта уточнил мастер меча.

Ханс бросил на него короткий взгляд и, сжав зубы, кивнул.

– Или у них очень хорошие командиры, которые вымуштровали армию, или это чья-то армия, превосходно обученная и пришедшая на помощь бунтовщикам, как мы пришли на ваш зов, ваше высочество. Во второй вариант я верю больше, если позволите. – Мрачности в голосе командующего армией было не занимать, и я его отлично понимала. Одно дело – усмирять ополченцев и малочисленные баронские войска, другое – сталкиваться с чьей-то хорошо обученной и вооруженной регулярной армией.

– В чьи цвета одеты? – Надежда умирает последней, но брат-рыцарь лишь покачал головой.

– Нескольких местных баронов и графа Мараваля, хотя тот уже пару месяцев как покинул герцогство, переехав в летнюю резиденцию на другом краю королевства.

С трудом подавив желание выругаться, я, убрав руки со стола, потерла раззудевшуюся переносицу.

– Граф, каковы наши дальнейшие планы?

– Добраться до Кохши, разослать разведчиков, поговорить с ополченцами. Брат-рыцарь, мы можем рассчитывать на вашу помощь в налаживании контактов с местными в случае чего? – Бернард дождался утвердительного кивка от комтура и перевел взгляд на меня.

– Хорошо. Если больше вопросов на повестке дня нет, то все свободны. Желаю приятного вечера, лорды. – Скромно молчавшие офицеры и граф склонились в вежливом поклоне, а я вышла из шатра, краем глаза замечая, что за мной вышел не только Альвин и Харакаш, но и Ханс. – Харакаш, скажи мне, что никаких тренировок сегодня больше не будет. – Я произнесла это вполголоса, отчего мастеру меча пришлось подойти ближе. Усмехнувшись, он заверил меня, что на мою долю сегодня выпало достаточно трудностей, чтобы и он их еще добавлял.

– Он, очевидно, хочет поговорить… – Идущий по другую сторону от меня Альвин решил изобразить Капитана Очевидность, намекнув на все еще следующего по пятам храмовника, и заставил меня тяжело вздохнуть и спросить саму себя едва слышно о том, как быть, если я говорить с комтуром совсем не хочу?

– Оставьте нас, думаю, беседа будет на личные темы. – Я возвела очи к темнеющему небу, смотря на первые возникающие звезды, и дождалась, пока мой телохранитель и мастер меча уйдут, а брат-рыцарь приблизится.

– Признаться, я ожидал худшего, защитница. – Ханс не стал бродить вокруг да около.

Я скептически хмыкнула. Я уже не обезличенный «защитник веры», а аж «защитница». Расту, так сказать, в глазах подчиненных.

– Неплохо для изнеженной принцессы, да?

– Я не говорил такого. – Комтур бросил на меня короткий взгляд, и я вдруг почувствовала легкий флер тепла, на мгновение окутавший рыцаря из храма.

– Но вы так думали. Что это было? – Мы медленно шли по лагерю, освещенному яркими кострами. Я слышала, как переговариваются между собой воины, травят похабные байки, где-то тихо поют в два голоса, пусть мимо нот, но от души, и думала о том, задумываются ли эти люди, против кого они пришли сражаться? Скажут ли им офицеры? Наверное, скажут…

– Вы чувствуете… – Ханс снова обрел дар речи, не то спрашивая сам себя, не то утверждая очевидное.

– Я много чего чувствую. Так что это было? – уже с недовольством в голосе повторила я свой вопрос.