Гончий бес - Александр Сивинских Страница 10

Впрочем, где там! Не можете.

…Если ориентироваться по часам, отпахался я за четыре с половиной часа. Если по собственным ощущениям — за добрый десяток. Шею и верхнюю часть спины сводила судорога, руки мелко тряслись. Кончики пальцев были густо заляпаны тушью.

Зато чертежи получились чистенькие, без единой кляксы, без единой помарки. Двадцать четыре идеальные графические работы. Хоть сейчас на выставку. Меньшая часть листов лежала на столе, большая была развешена по стенам. В рамочках, хоть и не под стеклом.

— Молодец, — сказал мне Сулейман и ласково похлопал по плечу. — Быстро управился. Я думал, дольше провозимся.

— А я всегда говорил, что Паша способен на подвиги. Его просто нужно гонять, — зевнув, подхватил Жерарчик. Он лежал на диване, морда у него была заспанная. — Безжалостно гонять.

— Пять часов! — просипел я. — Это вы называете быстро?

Сулейман пожал плечами. На его взгляд, обсуждать тут было нечего. Бесу наоборот хотелось поговорить. Он уселся совершенно по-человечески, откинувшись на спинку дивана, и плавно повёл передними лапами в стороны.

— А ты думал сколько? Это ж не чёрный квадрат намалевать! Здесь — труд!

— Изуверы, — заключил я, рушась на пол, в мягкие объятия бухарского ковра. — Варвары.

Хотелось выразиться значительно крепче, но при Сулеймане распускать язык опасно. Существуют идиомы, за произнесение которых он может этот орган вырвать с корнем. А возможно, и не только этот. Хотя понять, отчего его злят ругательства, связанные с сексом, довольно сложно. Размножаются ифриты вовсе не так, как люди.

— Да, скифы мы! Да, азиаты мы! — подвывая от собственного остроумия, продекламировал Жерар и повернул морду к шефу: — Так, эфенди?

— Так, дорогой, — согласился тот, а затем спросил: — Паша, ты голоден, мальчик?

Я кивнул.

— Зверски.

— Чего хочешь покушать? Называй любые блюда, любые напитки. Герою не будет отказа ни в чём.

— Пожалуй, пяток хот-догов, — процедил я, пристально глядя на беса. — Натуральных. И порцию маринованных собачьих ушей по-арканарски.

Жерар поёрзал задом по дивану и мелко захихикал. Тревоги в этом смешке было ку-да больше, чем радости.

— Весельчак! Шутник! Вот за что я люблю Пашеньку, так это за чувство юмора. А вы, Сулейман Маймунович?

— А я за конкретику, — сказал шеф. — Не виляет человек, не мямлит. На прямые вопросы даёт прямые ответы. Поди сюда, пёсик.

— Зачем?

— Э, брось ослом прикидываться. Я сказал: накормлю всем, чего душа пожелает. Па-ша сказал: хочу собачьи уши. Ну и где я их среди ночи возьму? Корейский ресторан на-верняка закрыт. А ты — вот он.

— Ага, смешно. Сейчас животик надорву, — оскалился Жерар и погладил правой лап-кой перстень, надетый на левую.

Сулеймана будто мешком цемента по голове отоварили. Он враз поник и утратил значительную часть своей величавости, став похожим на обыкновенного торговца дынями с Вознесенского рынка. И немудрено. Перстень этот, доставшийся бесу в результате хитроумной операции, был — ни много, ни мало — символом власти. Власти над стариной Сулейманом.

— Поаккуратнее с колечком, бес, — сказал шеф глухо. — Брось дурака валять.

— Да ну? — с язвительностью тявкнул Жерар. Несмотря на внешнюю безобидность, он умеет, когда припрёт, становиться тем, кем является. Дьявольским отродьем. — Разве мы все здесь не дурачимся? Не пытаемся вставить друг другу милую товарищескую шпильку? А?

Сулейман смотрел в пол и шумно дышал. Пряди его роскошной бороды начали двигаться, словно щупальца каракатицы. Кажется, из-под них поползли сизые струйки дыма.

— Ладно, — поспешно сказал я. — Ладно, ладно… Уговорили! Согласен обойтись без разносолов. Сулейман Маймунович, вы же понимаете, что с маринованными ушами была шутка. На самом деле я совсем не голоден. Выпью чашечку кофе со сливками, чтобы по дороге домой не заснуть, и хорош.

— Зачем куда-то ехать, дорогой, — выдержав паузу, сказал шеф. Голос его был вновь спокоен и звучен. Всё-таки самообладание у него нечеловеческое. — Покушаешь и ляжешь спать. Прямо тут у меня, чтоб никто не беспокоил. А когда проснёшься, будет тебе отгул, премия и маленький сюрприз.

— Надеюсь, приятный?

— Не сомневайся.

* * *

Ужин состоял из блинчиков с начинкой из баранины и грецких орехов, наваристой шурпы, большого количества крошечных, удивительно вкусных пирожных и чая по-ирански. Красноватый чай был налит в ормуд — стеклянный стакан, имеющий форму вазочки. Сколько я ни отхлёбывал, напитка оставалось доверху, и был он одинаково горяч. К чаю помимо пирожных прилагался мелко колотый розоватый сахар. К шурпе и блинчикам — свежайшая, головокружительно благоухающая зелень.

А ещё на столе лежал большой хот-дог в целлофане. Бледный как личинка навозного жука и мятый, будто на нём кто-то посидел. Один его вид вызывал изжогу. Такие, с позволения, бутерброды можно встретить в палатках быстрого питания на вокзалах и возле станций метро. Отправить это недоразумение в желудок лично я решусь только со страшной голодухи. Но, говоря по справедливости, хот-дог находился на столе совсем не для еды. Выставляющийся конец сосиски карикатурно походил на морду Жерара. Сулейман на протяжении всей моей трапезы задумчиво тыкал в неё зубочисткой. Из проколов сочились красные капельки. Наверное, кетчуп.

Беса это представление скорей веселило, чем раздражало.

— А теперь объясните, во что мне посчастливилось вляпаться, — сказал я, расправившись с первым и вторым. — Было обещано, что операция пройдёт тихо и незаметно. Что проблемой может оказаться только нахлебавшийся пива охранник. А на самом деле? Стрельба, разрушения и чуть ли не трупы. К тому же иностранка эта… — Я вспомнил лицо строгой красавицы и добавил: — Железная леди какая-то. Айрон Мэйдэн.

— Веришь, Пашенька, сам в недоумении! — Сулейман развёл руками. — Клиент мне сообщил, что в настоящее время эти чертежи представляют мизерную ценность. Да и то лишь для предельно узкого круга лиц. Предупредил, что его собственный интерес является секретом, и должен таковым оставаться впредь. Поэтому от возникновения шумихи во-круг документов следует настоятельно воздерживаться. Засим просил не похищать их, не уничтожать, а всего лишь тайком скопировать.

— Это какие-то закрытые разработки? Оружие?

— Что ты! Что ты! — отмахнулся Сулейман. — Сам же видел, старьё, антиквариат. Прошлый век. Да и фирмочка… Дыра дырой. Название только звучное. «Главная лаборатория опытных конструкций»! Смех один. Ну подумай сам, разве в такой шарашке может находиться что-то ценное? Ха-ха-ха!

— Шеф, — сказал я, — у вас смех фальшивый.

Ифрит укоризненно покачал головой и оттопырил нижнюю губу.

— Ай-ай, какой невоспитанный юноша. Замечания старшим делает. Если бы не любил тебя как родного сына, в паука за это превратил бы.