Наставник дезертиров - Владимир Мясоедов Страница 10

– Эй, мэтр, чего замер-то, – толкнул меня в плечо четвертьорк. – Отомри!

– Уже, – заверил его я, возвращая толчок. Поскольку разница в наших габаритах была существенной, то бравый вояка даже покачнулся. – Значит, так… Кто у нас в отряде лучшие спецы по жизни в лесу?

Взгляды всех как по команде скрестились на парочке эльфов, воспользовавшихся мигом популярности и замерших с очень важным видом. Еще бы улыбочку нацепили, и все, можно заливать бетоном и в таком виде выставлять в людных местах как памятники.

– Значит, так, солдаты, – обратился к остроухим я. – Обеспечиваете мне где-нибудь здесь неподалеку приличный бивак. Достаточно далеко, чтобы эти твари меня попробовать на зуб не захотели, но все-таки вблизи от места их обитания. Будем магическую осаду их муравейника вести.

– Ваше приказание будет исполнено, о повелитель волшебных сил, – изящно поклонился один из эльфов, а второй, видимо, бывший менее напыщенным или просто лучше знающим привычки людей, одной из которых всегда являлось расквашивание чересчур задранных носов, кивнул.

На всякий случай жители лесов решили отойти от опасного участка еще километра на полтора, облюбовав небольшую полянку. Я с ними спорить по понятным причинам не стал, так как был кровно заинтересован в как можно более продолжительном пикнике на природе, да и, признаться честно, опасался, как бы насекомые не сообразили окружить оказавшихся к ним опасно близко людей и, перекрыв все возможности отступления, уничтожить. Грофон увел остальной отряд к замку, но вот ученики, увы, остались при мне. И если Симона, попавшая в царство живой природы, всего лишь лезла обниматься к каждому дереву, попутно притаскивая взрослым разные занятные штучки, вроде грибов, ягод, невесть как попавшего сюда коровьего черепа и пойманного за уши линялого зайца, практически немедленно освежеванного одним из эльфов, то вот ее старший брат занимался куда менее продуктивной деятельностью, мешая мне спать и притворяться, будто нахожусь в медитативном трансе. Нет, он, получив недавно втык, пусть и исключительно словесный, молчал словно рыб. Но зато смотрел так, что от его взгляда ощутимо чесалось все тело, в спину впивался всякий мусор, а эльфы, пытающиеся настрелять дичи нам на обед, мазали мимо своих целей. Пожалуй, потренируйся мальчик года два, и сможет по эффективности бросаемых взглядов составить достойную конкуренцию мифической греческой Медузе Горгоне или вполне реальным, но, к счастью, редко встречающимся местным василискам.

– Ох, – вздохнул я, поднимаясь с брошенного на землю плаща, преодолевая некоторое сопротивление щупалец, парочка которых сейчас выходила из ладоней и вонзалась в землю, чего-то творя и непонятным образом сканируя глубины. – Твоим укоряющим молчанием матерых преступников перевоспитывать можно. Ну чего опять не так?

– А я ежика поймала! – возникла как из ниоткуда дриадоподобная малявка, протягивая одному из эльфов свернувшийся клубком комок колючек.

– В принципе, можно его в суп кинуть, – задумался житель лесов, растерянно почесывая за острым ухом. – Вдогонку зайцу, а то худоват он по весне оказался. Да и вообще, что такое один косой на нас пятерых?

Животное мгновенно развернулось из своей неудобной на первый взгляд позы, цапнуло вскрикнувшего от неожиданности эльфа за палец и, будучи уроненным в траву, проворно укатилось куда-то в глубь росшего вокруг леса на манер шипованного колобка. Эй, его земные сородичи так совершенно точно не умеют! Мутант? Магический наблюдатель, созданный каким-нибудь друидом-отшельником? Кинувшееся вдогонку щупальце живого артефакта, ответвившееся от одного из тех, которые сейчас уходили в землю, рассеяло подозрения, сообщив при помощи мыслеобраза о том, что переварило абсолютно обычное животное.

– Вот как вы это делаете, учитель? – задумчиво протянул подросток, сверля взглядом два обманчиво-мирных кольчатых шланга веселой розовенькой расцветки, забурившиеся в лесную подстилку под ногами, будто обычные дождевые червяки. – Магия, которая сейчас расходится под нашими ногами, словно круги от попавшего в пруд камня, настолько сложна, что даже отец в своей мастерской при создании артефактов пользовался менее навороченными конструкциями. И в то же время она творится без слов, без жестов, без всякого видимого напряжения и, если верить состоянию вашей ауры, без каких-либо существенных усилий. Даже жрецы, когда взывают к своим покровителям, напрягаются больше, хотя и зовутся втихомолку среди настоящих волшебников клянчащими милость халявщиками!

– Все имеет свою цену, – пожал плечами я, не собираясь объяснять ребенку, что магию творит, в общем-то, совсем не его наставник. – Доказательством наличия последней служит мое лицо. Кстати, оно хоть немного пришло в норму?

– Лисичку в суп не дам! – Так, а если Симона, сейчас тискающая в руках абсолютно не сопротивляющийся меховой воротник, печально помахивающий хвостом, не хочет, чтобы пойманных ею зверенышей пустили в дело, то зачем она их к лагерю притаскивает? Просто похвастаться перед взрослыми хочет? – У нее детки маленькие под поваленной елью пищат!

– Тогда поймай ей пару мышек, а то молодым мамам напрягаться нежелательно, – посоветовал я ребенку, и тот, серьезно кивнув, опять исчез не пойми куда. Вот вроде секунду назад стояла в паре метров, а спустя мгновение на ее месте лишь пустота и даже трава непримятая. Интересно, а такие способности у пошедшей в прабабку девочки появились из-за природы той как дриады или как эльфийского химероида, искусственно улучшенного при помощи высшей магии совершенного воина? Про них в книгах сказано хоть и много, но очень уж расплывчато, видно, писавшие и сами не могли отделить зерна знаний от шелухи слухов, сплетен, преувеличений и откровенной дезинформации.

– Нет, оно понятно, что бесплатные чудеса бывают лишь в детских сказках, – кивнул маленький волшебник, также внимательно осматривающий место, где находилась его кузина. – Да и о том, что чары вы по большей части творите именно своими щупальцами, я уже догадался, все-таки не совсем дурак. Специализированный орган, вроде рогов единорогов или демонов. Аналогичные функции вроде бы получали пальцы и языки опытных чародеев во времена древних, когда еще не был распространен ментальный способ плетения заклинаний.

– Мало чем они им помогли, – ухмыльнулся я. – Знаешь, а вообще это очень забавно. То, что должно было подтолкнуть развитие магии вперед, отбросило ее назад, причем очень и очень намного. Зачем учить потрясающие по своей сложности чары и развиваться, если можно насоздавать силой мысли простенькие огненные стрелы, ну или что-то подобное, и спалить ими титана волшебства, просто не успевающего складывать пальцы и шептать заклинания? Вряд ли тот первооткрыватель, додумавшийся до столь эпохального изобретения, мог даже предположить, будто основным его применением станет банальный грабеж магов старой школы с тем, чтобы забрать все накопленные ими за века жизни богатства и знания, обеспечив удачливых воришек на много-много лет вперед?

Кстати, привычки магического сообщества этого мира, отличающегося поистине параноидальными взглядами в отношении собственных секретов, которые хранятся исключительно в головах избранных, чтобы избежать краж и убийств ради них, являются хорошим поводом быть бессребреником и спускать все деньги, которые получаю, на мелкие радости жизни. Нет, у меня всегда с собой, конечно, регалия главы ковена, сто́ящая больше своего веса в золоте, но только ради нее связываться с персоной придворного мага, априори не являющегося легкой добычей, решится редкий дурак. А потому нужно озаботиться преподаванием логики в академии волшебства, чтобы последних много не разводилось.