Егерь. Последний билет в рай - Александр Быченин Страница 10

От этого в виде вытянутого треугольника солидного куска суши, длиной около десяти километров и шириной в северной части около пяти, достаточно широким проливом был отделен островок поменьше, в юго-восточной части лагуны. Этот клочок суши был изрезан не так сильно, но зарос куда гуще, с высоты напоминая ковер с длинным ворсом. Берега у него были довольно крутыми, безо всякого намека на пляжи или хотя бы отмели. Судя по цвету, в протоке глубины доходили метров до тридцати, в отличие от остальных рукавов да и центральной части лагуны. Скорее всего, тут располагался разлом в скальном основании.

Сразу за протокой, как раз между островами и стеной «подковы», притулился укромный залив, идеально подходящий для стоянки среднетоннажных судов — и проход удобный, и глубины за глаза, и от ветра и волн защита абсолютная. Видимо, местное руководство не хуже меня понимало преимущества этого природного укрытия, потому что именно в этой части побережья Флоранс располагалось основное поселение, а в самом заливе болталось несколько белоснежных посудин. Вообще, место было обжитое: кучки жилых домиков чередовались с длинными исследовательскими корпусами и хозяйственными объектами типа энергостанции, ремонтной мастерской и посадочного комплекса, побережье залива обросло десятком причалов из ажурных конструкций с пластиковыми настилами, здесь же громоздилась пара эллингов, разделенных широким галечным пляжем с удобным спуском от поселка. На северной окраине красовались рифленым железом вездесущие полукруглые ангары, способные вместить целую эскадрилью атмосферных катеров, типа того, на котором мы летели, или даже более крупных. Чуть в стороне, на невысоком холмике, тянулась ввысь башня связи. Судя по количеству и размерам натыканных на ней антенн, база могла напрямую, минуя планетарные ретрансляторы, связаться с Сетью и, соответственно, с любым населенным объектом Внутренних систем. В общем, остров Флоранс мне понравился, напрягало только отсутствие песчаных пляжей, разве что на озеро купаться ходить. Но оно вполне может оказаться очень глубоким и холодным.

— Обратите внимание, Галенька, вон на тот остров, — вещал между тем Викентий, галантно поддерживая девушку за локоток. — Там расположен основной испытательный комплекс, обитают подопытные зверюшки, и обычным смертным туда ход заказан. Называется вся эта благодать Обезьянником. Вы бы только видели, каких результатов удалось достичь местным коллегам за эти жалкие три года! Я обзавидовался, честное слово! Тут за пару месяцев можно набрать материала для кандидатской диссертации, а за полгода и на докторскую замахнуться! Мечта, а не работа…

Галя восторгов Викентия не разделяла, вцепившись в подлокотник: Паша как раз начал снижение, видимо решив отыграться за весь полет. Катер резко нырнул вниз, слегка замедлившись почти над самыми скалами, потом пронесся над протокой между островами, старательно копируя все изгибы, и снова взмыл на несколько десятков метров вверх над заливом, чуть не задев днищем мачту ближайшей яхты. Напуганная ревом движков, с ближайших скал, утесов и просто деревьев вспорхнула целая туча самых разнообразных птиц. Своим гвалтом они превзошли даже наш летательный аппарат, причем мы это все прекрасно слышали, поскольку пилот ослабил шумоизоляцию пассажирского салона. Хищная стрела катера прошила галдящее облако навылет и зафиксировалась на антигравах над одной из стартовых площадок посадочного комплекса. Затем Паша аккуратно приткнул аппарат у гостеприимно распахнутых ворот ангара, вырубил тягу и разгерметизировал люк.

— Приехали, — выдохнул Викентий.

Продремавший всю дорогу в одном из кресел Петрович лениво приоткрыл левый глаз, наморщил нос и гневно фыркнул — дескать, не дают бедному животному толком выспаться. Я наградил его образом дрыхнущего кота, по которому невозбранно гуляет целое отделение мышей, а парочка даже купается в миске с молоком, и безо всякого перехода скомандовал:

— Разведка!

Мой дисциплинированный напарник моментально собрался, вытянувшись чуть ли не в струнку и навострив уши, и за неуловимое мгновение слился с обивкой кресла, став из рыжего грязно-серым с вкраплением черных оспинок. Викентий, до того с кошачьими метаморфозами почти не сталкивавшийся, прервал на полуслове хвалебную оду острову и потрясенно уставился на Петровича.

Я довольно рассмеялся и почесал питомца за ухом, безошибочно выделив его на фоне обивки кресла:

— Расслабься, зверюга. Тут безопасно. Пошли с новыми коллегами знакомиться.

Петрович последовал совету и спрыгнул с сиденья, еще больше поразив Викентия: прямо в полете он начал изменять окрас, этакой волной — нос, щеки, уши, шея — и так до самого кончика хвоста, приземлившись на пол уже привычно рыжим. Задрал хвост трубой и вперевалочку прошествовал к люку, посверкивая длинной шерстью на «штанишках».

— Саечка за испуг! — Я примерился было подцепить ладонью отвисшую челюсть Викентия, но тот вовремя среагировал и закрыл рот самостоятельно.

На Галю кошачья выходка впечатления не произвела — за время совместной жизни и не такое видела, — но Викентий выглядел столь забавно, что и она не удержалась от смеха. Я с удовольствием к ней присоединился, через секунду не выдержал и сам виновник торжества, и пассажирский салон содрогнулся от дружного хохота.

— Классная хохма! — похвалил Викентий, утирая слезы. — Нужно взять на вооружение. Олежек, одолжишь Петровича?

— Не, сам договаривайся, — ушел я в отказ.

Мало ли кого он разыграть вздумал, проблем потом не оберешься.

— Кульману однозначно понравится. — Викентий выбрался из салона и подал Гале руку. — Он такие шутки любит. Кстати, вот и он сам.

Подстраховав любимую — пусть видит, что я тоже не лыком шит, а то больно уж рьяно Викентий за ней ухаживать взялся, — я спрыгнул на пенобетонное покрытие стартовой площадки и посмотрел в указанном направлении. От небольшого аккуратного домика с решеткой антенны на крыше — скорее всего, диспетчерской — к нам шел молодой парень ярко выраженной семитской внешности: смуглый, большеносый, с непокорными темными кудряшками и белозубой улыбкой во весь рот.

— Коллеги, позвольте представить вам знаменитого, — Викентий на секунду задумался и подпустил в голос пафоса, — и, я не побоюсь этого слова, всеми уважаемого Кульмана Михаила Давидовича! Он занимает должность заместителя директора базы по хозяйственным вопросам, знает все и про всех, в общем, страшный человек. И настоящий одессит.

Последние слова Викентий выделил с явным намеком, на что отрекомендованный незамедлительно отреагировал:

— Таки ви мене смущаете, Викентий. Где я и где Одесса! — Кульман возвел очи горе, одновременно экспрессивно всплеснув руками, и перешел на нормальный тон: — День добрый, коллеги. Вижу, этот неугомонный товарищ меня уже представил. А вы, я так понимаю…

— Рыжик Галина Юрьевна, — послушно отозвалась моя ненаглядная. — Младший научный сотрудник. Прикомандирована к морским биологам, лаборатория профессора Корневой.

— Очень приятно. — Кульман, заложив руку за спину и согнувшись в манерном поклоне, галантно приложился губами к Галиному запястью. — С коллегами познакомитесь позже, завтра у нас выходной, а сегодня определимся с жильем и поставим вас на довольствие. Вы не против?