Путь в Царьград - Александр Харников Страница 10

Над носовой частью головного турецкого корабля, а судя по алым флагам с белым полумесяцами, это были именно турки, вспух белый клубок дыма. Через пару томительных минут примерно на полпути между эскадрами поднялся всплеск. Адмирал тяжело вздохнул и поднял микрофон к губам:

— Внимание! Всем кораблям, говорит контр-адмирал Ларионов! Приказываю по готовности открыть огонь на поражение по турецкой эскадре! — потом, аккуратно повесив микрофон на место, он взялся за бинокль.

Первый его взгляд назад, на «Ушакова» — обе его башни уже развернуты в сторону турецкой эскадры, следом за ним «Североморск», тоже готовый к бою. Удар сердца, еще один.

И вот орудия кораблей замолотили в бешеном темпе. Воздух наполнился летящей сталью. Ларионов успел перевести бинокль на флагманский корабль турок и увидел, как его рвут на части осколочно-фугасные снаряды «Адмирала Ушакова». Капитан 1-го ранга Иванов слегка перестраховался и выделил для поражения цели типа «броненосный фрегат» водоизмещением в 6400 тонн двадцать снарядов, которые вылетели в сторону противника в течение всего восьми секунд. В штиль, с места, дистанция всего сорок кабельтовых, условия, как для новобранцев на полигоне…

Из двадцати выпущенных снарядов двенадцать попали в цель. Легко пробивая 114–127-миллиметровый слой мягкого железа, который в те годы гордо именовался броней, они взрывались внутри корпуса обреченного корабля. В конце всей этой вакханалии разрушения один из снарядов добрался-таки до бомбового погреба, и косматый шар багрового пламени разнес броненосный фрегат британской постройки на куски. В воздух они взлетели вместе с Гуссейн-пашой, британскими офицерами, турецкой командой и египетскими солдатами.

А «Североморск» короткими злыми очередями посылал снаряд за снарядом в конец турецкого ордера, и там факелами вспыхивали деревянные пароходофрегаты.

Потеряв с ходу свой флагман, турецкие корабли сделали попытку развернуться, подставляя борта под огонь русской артиллерии. Два броненосных корвета столкнулись, и теперь, охваченные пламенем, тонули, быстро погружаясь в синие волны Эгейского моря.

Зря контр-адмирал Ларионов беспокоился о том, что больше половины его боевых кораблей бездействуют. В принципе, на всю турецкую эскадру хватило бы и одного «Ушакова». Через полчаса на поверхности моря остались только русские корабли, плавающий мусор и головы турецких матросов, цеплявшихся за обломки своих некогда грозных кораблей.

Контр-адмирал Ларионов приказал прекратить стрельбу, спустить катера и собрать уцелевших турецких «водоплавающих». Особый интерес он проявил к людям в турецкой военной форме, но с ярко выраженной англосаксонской внешностью. Кроме того, через час на борту «Адмирала Кузнецова» в адмиральском салоне был назначен военный совет. Это же сообщение о военном совете было отправлено по звукоподводной связи, и, к всеобщему удивлению, через несколько минут из волн появились рубки двух подводных лодок. Одна из них была дизель-электрической лодкой «Алроса» Черноморского флота, типа Кило-II (по натовской классификации — «Черная дыра»). Другой была непонятно откуда взявшаяся здесь АПЛ «Северодвинск», типа «Ясень», которая пока еще не была принята флотом и находилась в процессе государственных испытаний, но при этом несла на борту не массогабаритные макеты вооружения, а полный комплект ракетоторпед «Калибр» и ракет Х-101/102. Наличие последних означало, что лодка уже была подключена к пресловутому «черному чемоданчику».

Теперь забота об этих восьми ядерных зарядах и четырех ядерных «Вулканах» на «Москве» легла на плечи контр-адмирала Ларионова.

В основном именно на эти темы он и собирался поговорить с командирами кораблей на военном совете. Кроме них были приглашены полковник Антонова, полковник Бережной и другие командиры частей, личный состав и техника которых перевозились на «Колхиде», «Смольном» и «Перекопе». Надо было принимать какое-то решение — куда идти, что делать, как и с кем воевать.

Первую кровь туркам они уже пустили, но было это все сумбурно, суматошно и как-то бестолково, больше смахивало на пьяную драку, а не на правильное сражение. И только «антикварность» противника спасла соединение от потерь. В дальнейшем все операции должны проходить более-менее в соответствии с разработанными планами, а не так, как сейчас.

Контр-адмирал догадывался, что их «приземление» из будущего рядом с турецким флотом было одним из испытаний «экспериментаторов». Попались бы они ему в руки! А раз это невозможно — за все будут отвечать турки, ну и англичане, конечно, за компанию.

День Д, 5 июня 1877 года, Эгейское море, 60 миль южнее острова Лемнос, адмиральский салон тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов».

Контр-адмирал Ларионов прохаживался перед собравшимися в адмиральском салоне офицерами. Тишина стояла такая, что был слышен тихий шум принудительной вентиляции.

— Товарищи офицеры, не буду вдаваться в подробности эксперимента, невольными участниками которого мы оказались, — начал он. — В общих чертах вы и так все знаете, ибо Голос был слышен всем. Своего рода система общего оповещения, куда более эффективная, чем те, что установлены на наших кораблях.

Теперь о военно-политической обстановке. В окружающем нас мире месяц с небольшим назад началась Русско-турецкая война. Та самая, в которой была Плевна, Шипка и так и не взятый из-за страха перед Британией Константинополь. Мы тоже только что слегка отметились в этой войне. Как нам удалось выяснить, скорее всего, на нас вылез Средиземноморский флот Турции…

— Товарищ контр-адмирал, — поднял руку командир эсминца «Быстрый» капитан 1-го ранга Иванов, — разрешите поправку?

Ларионов кивнул.

— Виктор Сергеевич, у меня такое ощущение, что это не турецкий флот «вылез» на нас, а нас вытолкнули ему навстречу. Оттого все и произошло так скоротечно и сумбурно.

— Возможно, возможно, Михаил Владимирович, — ответил контр-адмирал, — но это отнюдь не отменяет того факта, что в Средиземном море у турок флота уже нет.

— Зато есть у англичан, товарищ контр-адмирал, — из группы сотрудников разведки, стоящих в задних рядах, вышел пожилой мужчина с коротко подстриженной седой бородой. Рукава его рубашки защитного цвета были закатаны до локтя, открывая сильные мускулистые руки. — Корреспондент ИТАР-ТАСС Александр Тамбовцев, или же, если вам будет угодно, капитан Тамбовцев ПГУ КГБ СССР.

Журналист обвел взглядом собравшихся офицеров.

— Видите ли, товарищи, военная история России — это мое хобби, можно сказать, вторая специальность. Потому-то любезная полковник Нина Викторовна Антонова и пригласила меня на военный совет, ибо никто из присутствующих здесь офицеров разведки не готовился к прошлым войнам. И если операции и сражения времен Великой Отечественной войны еще как-то разбираются в военных училищах и академиях, то более ранние войны отданы на откуп историкам. Ну, а информация, хранящаяся в моем ноутбуке, была бы бесценна как для русских, так и для турецких штабистов.

Итак, идет война за освобождение Болгарии, и не только ее, от османского ига. Обстановка на 5 июня 1877 года. На европейском ТВД линия соприкосновения русских и турецких войск все еще проходит по Дунаю. На русской стороне в самом разгаре подготовка к переправе, которая должна произойти через три недели в окрестностях Зимницы. Это прямо в центре русско-турецкого фронта. Еще через неделю падет Никополь. Если мне не изменяет память, Осман-паша с двадцатитысячной армией все еще находится в крепости Видин — это на стыке болгарской, румынской и австрийской границ.