Цитадель - Вячеслав Грацкий Страница 10

Наемники переглянулись и стали выбираться из толпы.

— С этими чертовками связываться… — буркнул один. — Они как кошки, пока прибьешь, всю морду исполосуют.

Оставшись без боевой поддержки, остальные постояльцы разбрелись довольно быстро.

— Куда же вы? Люди добрые! — заверещал трактирщик. — Позовите хотя бы святых отцов!

Двор опустел за считаные мгновения. Подойдя к Айрис, Рикерт кивнул на коня.

— Пора ехать.

— Знаю!

Она оттолкнула трактирщика, заставив его вновь встретиться с косяком. Что-то хрустнуло, трактирщик охнул и, размазывая по стене кровь, сполз на крыльцо.

— Может, все-таки прирезать? — задумчиво спросила Айрис. — Чтоб не мучился… С разбитой головой…

— Айрис, пора убираться отсюда. Если монахи замутят народ…

— Я что, дура, по-твоему?! — огрызнулась девушка. — Без тебя знаю!

Она пнула стонущего хозяина трактира и убрала нож.

— Ладно, гнилая башка, живи пока, если сможешь.

Рикерт покосился на истекающего кровью туранийца, покачал головой — не жилец. Айрис же лихо запрыгнула в седло, не коснувшись стремени, и пришпорила лошадь. Сильно прихрамывая, Рикерт поспешил следом.

— Эй, не так быстро, — крикнул он ей вслед.

— Да-да, прости. — Она придержала лошадь, позволив ему ухватиться за стремя. — Забываю, что ты у меня калека.

Они уже приближались к главным воротам Арлона, когда Рикерт решился задать вопрос:

— Айрис, тебя нравится убивать?

— О чем это ты? — презрительно поджала губы девушка. — О той туранийской твари?

— Да. Значит, ты способна убить человека из-за разбавленного вина?

Айрис резко натянула поводья:

— Ты что, учить меня вздумал? Или, может, забыл о том, чем сам занимался в Итании? Или думаешь, я не знаю, из-за чего могут убить такие, как ты, наемники?

— Там была война.

— И что это меняет? Ты и твои дружки не убивали мирных жителей?

— Айрис, я просто спросил.

Она пристально посмотрела ему в лицо, но ничего, кроме любопытства, не обнаружила. Пожав плечами, она пустила свою лошадь шагом.

— У меня тоже война, — тихо сказала она. — Только я воюю не за деньги.

— Значит, ты уже убивала людей?

— Какое твое дело? Что ты ко мне пристал со своими идиотскими вопросами? — Айрис насупилась, но затем ответила: — Тех, кого я убивала, я не считаю людьми.

— Вот как? И трактирщик тоже, по-твоему, не человек?

— Мразь он, а не человек! — Эти слова у нее вырвались сами собой. — Ненавижу таких ублюдков! А ты, Рик, надоел мне своими вопросами!

Она хлестнула лошадь, та рванулась в галоп, и Рикерт едва успел разжать вцепившиеся в стремя пальцы.

— Айрис!

— Догонишь в городе, зануда чертов! Ищи меня в приличном трактире!

Рикерту пришлось обойти половину трактиров в Арлоне, прежде чем Айрис нашлась в «Одноглазом ките». Случилось это уже после полудня. Рик устал, проголодался и был немного злой. Но больше на себя, нежели на девушку.

Зато Айрис пребывала в самом хорошем расположении духа. Едва Рик отворил дверь в харчевню, девушка активно замахала ему руками из дальнего угла.

— Эй, я здесь!

Подволакивая ногу, Рикерт подошел к ней и тяжело опустился на стул. Несколько часов ходьбы разбередили рану, Рик ощущал себя так, будто целый день махал мечом.

Отдышавшись, он вытер со лба пот, откинулся на спинку стула и только затем посмотрел на Айрис. За несколько часов, что они не виделись, девушка разительно преобразилась. Вместо серой грязной и пыльной одежды, в которой она была еще сегодня утром, на ней красовались атласные голубые шаровары, затянутые в изящные сафьяновые сапожки, белая рубашка из тончайшего виссона и бархатный жилет.

Рикерт с трудом удержался от восклицаний. Новенькая одежда Айрис стоила целого состояния, и если бы он беспокоился насчет своего будущего жалованья, ему стоило порадоваться. Хозяйка, похоже, не была стеснена в средствах.

Айрис также успела искупаться, коротко подстричься и даже перекрасить волосы в светло-русый цвет. Но самое главное, девушка сияла так, словно ее объявили наследницей трона Армании. Рикерт ощутил, что ее хорошее настроение невольно передается и ему.

Он улыбнулся, поняв, что сердиться на нее просто не в состоянии.

— Я так рада тебя видеть. — Она подвинула ему блюдо с половиной жареного поросенка и кружку с пивом. — Ешь и пей, пока не помер с голоду или от жажды. На тебе лица нет. Где ты пропадал так долго? Я уж думала, что ты решил бросить меня. Сижу тут полдня, как дура набитая, тебя жду. А ты шляешься невесть где.

Рикерт осушил кружку с пивом.

— Колено… — сказал он и с жадностью набросился на жаркое.

— Как пиво и мясо? Это тебе не та дыра. Ощущаешь разницу? Чего ты молчишь? Как воды в рот набрал.

— Я ем…

— Ну и что? Я тоже ем, и это не причина изображать немого.

Рикерт отложил кусок мяса и увидел ее насмешливый взгляд.

— Что-то случилось? — спросил он. — Ты на себя не похожа.

Она звонко расхохоталась, заставив обернуться половину посетителей харчевни.

— Хорошая шутка, — похвалила она. — Ты ешь-ешь…

— Что тут смешного?

— Не похожа, говоришь? Ты ведь знаешь меня второй день, а говоришь — не похожа.

Рикерт пожал плечами и вновь вернулся к еде. В конце концов, если ей будет что сказать — скажет.

— Ты ведь на самом деле не знаешь, какая я. Так что не советую делать скоропалительных выводов.

— А какая ты, Айрис?

— Я, дорогой мой Рик, разная.

— Хороший ответ.

— Я рада, что тебе понравилось. Тебе ведь так сложно угодить, — усмехнулась она. — Иногда мне даже кажется, что это я поступила к тебе в услужение. Признайся, а ты хотел бы, чтобы я поступила к тебе в услужение?

Рикерт поперхнулся, и Айрис от души треснула его по спине.

— Эй, не вздумай окочуриться! Ты ведь еще и еды своей не отработал.

Он откашлялся и пробормотал:

— Окочуришься тут, ты и мертвого подымешь.

Рикерт уже заканчивал обед, когда по его затылку пробежал холодок. Это ощущение было не слишком острым, но Рика встревожило кое-что другое. А именно то, что подобное происходит с ним уже третий раз за два дня. Первый раз — у перекрестка, второй раз в — трактире «Золотое руно», а третий…

Его размышления были прерваны хриплым басом. Возле стола застыл высокий плечистый наемник, увешанный оружием с головы до пят. От него за версту несло пивом, да и на ногах он стоял не очень-то твердо.