Бессмертные - Игорь Ковальчук Страница 10

Он и не заметил, как коснулся губами губ, и ее аромат обдал его чуткие ноздри таким предощущением радости, что он почти потерял голову. Отступать уже не хотелось, да и было невозможно, и молодой человек обнял гибкое тело девушки руками и прижал к себе. Она не сопротивлялась, в ней не чувствовалось ни отвращения, ни равнодушия. Все было совсем иначе, чем с провальскими женщинами. Инстинктивно Руин почувствовал, что податливость Реневеры не имеет никакого отношения к легкомыслию. Она поступала естественно, делала лишь то, что в данный момент хотела.

А часом позже они лежали рядом на скомканных простынях, он гладил ее плечо и, немного смущенный, понимал, что говорить о только что произошедшем будет нетактично. Реневера отдыхала, закрыв глаза, и ее полудетское личико казалось изысканным украшением, вырезанным из кости мастером-ювелиром. Завитки волос на белой коже едва выделялись, и он подумал о том, как бы ей пошел провальский женский головной убор – расшитая золотом темная лента и черная вуаль на волосах.

– Ты хочешь пить? – спросил принц неожиданно.

– Хочу, – сказала она. – И есть тоже.

Что ж, я могу приказать принести ужин, – рассмеялся Руин и постучал пальцем по деревянной основе ложа.

Из– под кровати высунулась пушистая шевелюра гремлина. Он потянул носом и уставился на принца глазками-пуговками.

Росту в гремлине едва набралось бы на фут (самые крупные особи достигали роста полутора футов), меховые ручки и ножки, чуть вытянутая мор дочка, немного похожая на человеческую, и потешное выражение глаз. Несмотря на свой малый рост, гремлины обладали удивительной силой и сноровкой в обращении с вещами, много тяжелее и больше собственных размеров – со шваброй, подносом, сундуком.

– Ужин, – приказал Руин.

– Мигом, хозяин, – пискнул тот и пропал.

– Он пошел не через дверь? – с интересом спросила Реневера.

– Нет. У них какие-то свои ходы. Лазы. – Он помолчал, украдкой любуясь бликами пламени свечей, дрожащими на матовой коже, на плавных изгибах и впадинках совершенного женского тела. Потом вздохнул и накинул на нее снятое платье. – Ты прекрасна. Но когда я смотрю на тебя, я перестаю думать.

Она открыла глаза.

– О чем тебе сейчас надо думать? – лениво спросила она.

– О том, как вытащить тебя отсюда.

Он воспринимал ее теперь как свою девушку, за которую в ответе, которую обязан вытащить из любой беды. Провальские женщины по традиции должны были оставаться безынициативными и пассивными, словно и в самом деле представляли собой лишь часто достояния мужчины. Это давало сильной половине уйму прав – но налагало и немало обязанностей. Руин осознавал, что лежащая рядом с ним женщина не является и не может являться «достоянием», но привычно собирался взять на себя ответственность за нее – как и положено.

Реневера подняла бровь и покосилась на него. В ее глазах был вопрос.

– Разве ты не можешь просто отпустить меня?

– Если б все упиралось только в необходимость отдать приказ стражнику открыть перед тобой двери, думать и в самом деле было бы не о чем. Только охра на моего приказа не выполнит. В этом мире правит мой отец и не позволяет никому вмешиваться в свои дела. В общем-то это, пожалуй, правильно. Власть и не должна терпеть наносимый ей ущерб. Но когда сам носитель власти неправилен… если можно так выразиться. Думаю, ты меня поняла.

– Поняла.

– Отец тебя не отпустит, тем более по моей просьбе.

– Почему «тем более»?

– Он меня ненавидит, – сухо и довольно буднично ответил Руин, и девушка поняла, что разговор на эту тему лучше не продолжать.

– Так что же делать?

– Ну я могу тебя украсть.

Реневера с изумлением оглядела своего собеседника. Потом изумление сменилось озабоченностью и задумчивостью.

– Ты рискуешь.

– Конечно. Я всегда рискую.

– Ты считаешь себя обязанным мне? – предположила она. – Напрасно. Ты ничего не должен…

– Что за чушь, – сердито перебил принц. – Какие еще долги? Я делаю лишь то, что считаю нужным. Нужным не для кого-то – для самого себя. И не надо заранее нервничать, Реневера. Есть и другие варианты развития событий, не только банальная кража. Не бойся. Все будет хорошо.

Он положил руку ей на плечо, и под этой узкой изящной ладонью девушка и в самом деле успокоилась, хотя и не полностью поверила в то, что все будет хорошо.

Руин прислушался, добавил магическое восприятие – охранник по-прежнему дремал снаружи. Он проснется лишь для того, чтоб сдать пост.

– Какие еще есть варианты? – спросила пленница.

– Насколько у тебя сильная магия? – спросил он пленницу.

– Пятый уровень.

– Что это означает? Извини, я не разбираюсь в ваших уровнях. Мм… Скажем так, что ты можешь?

– Ээ… Даже не знаю, с чего начать.

– Ты можешь поставить портал?

– Могу.

– К себе на родину, через миры?

– Могу.

– Отлично. – Он повеселел. – Значит, все упрощается. Только подожди ночи. Договорились? Отец к тебе сегодня не придет, я уверен. Он наверняка упьется. К нему приехал старый друг, так что… – Принц коснулся ее запястий и провел пальцами по браслетам, которые на ощупь казались цельнометаллическими. Потом нежно поцеловал ее в губы.

Встал и вышел из покоев. Как положено, широко распахнул дверь, прежде чем плотно закрыть ее за собой, чтоб стражник, дремавший за дверью, но мигом проснувшийся, как только на нем остановился взгляд начальства, смог убедиться – пленница на месте. Солдат незаметно одернул мундир, вытянулся перед принцем и красиво отдал честь. Затем зало жил засов.

Он был немного смущен, что его застали спящим на посту, и не знал, как себя вести. Но его высочество, похоже, не собирался разносить его на все корки или отправляться ругать офицера. Второе намного хуже, ибо офицеры в отместку умеют наказывать провинившихся рядовых куда более жестоко, чем принцы. Хорошо, когда облеченный властью человек решает проявить милость на первый раз. Как правило, у власть имущих плохая память, и снисхождение пре вращается в целую череду «первых разов».

Руину было не до рассеянного часового. Пусть волнуется, пусть думает, что ему будет за сон на посту. Чем больше нервозность охранника, тем меньше шансов, что он заглянет в «камеру для гостей» и осмотрит блоки пленницы. Принц сдержанно и задумчиво улыбнулся. Даже если он никогда больше не встретится с обворожительной девушкой, все равно он выполнил свой долг. И, кстати, оставил отца в дураках.

Камни, нагретые солнцем, охотно отдавали тепло ногам, и даже подошвы сапог не становились преградой для этой своеобразной ласки. Мелкие осколки камня осыпались вниз, и вместе с песком узкими ручейками текли к подножию горы, изрытой ходами и взрывами, как магическими, так и пороховыми. Ребятам из ударной антитеррористической группы «Авла» (впрочем, здесь были взводы и из других частей) хуже смерти надоел этот холм и остатки укреплений на нем. Когда-то здесь высился великолепный форт, но десяток лет штурма превратил военную по стройку в развалины.