Дни изгнания - Катарина Керр Страница 10

Джилл улыбнулась в ответ, одновременно ощутив зловещее прикосновение двеомера.

В конце концов, она сама в другом теле была его матерью. Просто Адерин слишком вежлив, чтобы упоминать об этом.

– Но Гверан, мой отец, то есть Родри в другой плоти – был самым лучшим человеком, которого я когда-либо знал.

– Не забывай, что он был бардом. В душе любого барда есть немного… как это сказать… Безумия? Аромата Диких Земель? Какой-то странности, и магии, и вдохновения…

– Похоже, что так. Я никогда не задумывался об этом с такой точки зрения. Судьба и ее хитросплетения! Говорят, что человеку этого не постигнуть.

– Мы все должны постараться распутать хотя бы собственную судьбу.

– Конечно. Мы говорили о заботах других людей, правда? Похоже, что теперь Родри станет моей заботой – так что тебе больше незачем тревожиться – хотя возможно, что в один прекрасный день мне потребуется твоя помощь. Не думаю, что после смерти Гверана ты имела ко всему этому какое-то отношение. – Он задумался, потирая подбородок. – Ты всегда принадлежала к человеческой расе, Джилл, а не к эльфийской, как я. И я не думаю, что душа Родри должна была так сильно смешаться с эльфами, был он бардом или нет. Странно, каким запутанным может оказаться человеческий вирд – а все из-за промахов и просчетов. Но твое сердечко не должно об этом тревожиться. Честно, я не думаю, что ты оказалась причастной, разве что случайно.

И Джилл подумала, что есть что-то в душе и судьбе Родри, к чему она не имеет никакого отношения.

Холодным серым утром, когда туман еще только поднимался с поверхности Лок Тамига, сразу становилось понятно, почему местные фермеры считают его зачарованным. Озеро было затянуто туманом, и виднелся лишь небольшой участок покрытой рябью воды да четыре серых утеса, а на вершинах черных гор на дальнем берегу лежали мрачные тени. Шум сотни водопадов доносился сквозь туман, как голоса духов. Но в эти минуты Адерин больше волновался из-за надвигающегося дождя, а не из-за привидений. Тогда он был еще совсем молодым человеком с каштановыми волосами, неаккуратно падавшими ему на лоб, а не торчавшими вверх наподобие совиных рогов, и совсем тощим, потому что, погрузившись в занятия двеомером, частенько забывал поесть. В то самое утро он стоял на коленях в высокой весенней траве, выкапывая небольшой серебряной лопаткой корни валерианы.

Вокруг стоял дикий народец, наблюдая за его работой – два маленьких серых гнома, тощих и длинноносых, и три зеленовато-голубых феи с заостренными зубами и хорошенькими личиками. Они вели себя, как дети, напирали на него, тыкали пальцами, вместо того, чтобы задать вопрос, и всячески путались под ногами. Адерин называл все, что они показывали, и быстро работал, поглядывая на низкие тучи. Не успел он закончить, как один из гномов схватил комок земли и швырнул им в своего приятеля. Огрызаясь и скалясь, феи тоже вступили в грандиозную драку.

– А ну, прекратите! Ваши Великие Владыки решат, что это в высшей степени неучтиво!

Одна из фей ущипнула его за руку, и все они исчезли с легким дуновением ветерка, оставив после себя грязь и сильный запах палой листвы. Адерин собрал свои принадлежности и под начавшимся дождем побежал в укрытие. Чуть дальше между деревьями стояла круглая каменная хижина, в которой он жил вместе со своим учителем по двеомеру. Он и Невин сами построили эту хижину два года назад, не забыв про конюшню для лошадей и мулов. Позади хижины они разбили огород, в котором росли как полезные овощи – бобы, капуста, так и необычные лечебные травы. Даже куры жили в собственном курятнике. Впрочем, еду они в основном получали из деревень, расположенных у северной оконечности озера. Местные жители с радостью обменивали продукты на снадобья и зелья.

Когда Адерин ворвался в единственную круглую комнату хижины, Невин сидел у очага, расположенного в ее центре, и любовался игрой пламени. Невину, высокому седому человеку с глубоко посаженными синими глазами, было около ста лет, но энергии в нем хватило бы на десяток двадцатилетних. Он ходил очень быстро отличался величественной осанкой наследного принца, которым когда-то был.

– Ты пришел вовремя. Надвигается гроза.

От порыва ветра дым заклубился по хижине, и по крыше застучали первые капли дождя. Невин встал, чтобы помочь Адерину разложить валериану для просушки на чистую ткань. Корни следовало мелко изрубить серебряным ножом, от сильного запаха приходилось морщить нос, а руки от отравления крепким соком они защищали тонкими кожаными перчатками.

– Невин? Мы скоро покинем Лок Тамиг?

– Ты покинешь.

Адерин уставился на него.

– Тебе пора становиться самостоятельным. Я научил тебя всему, что знаю сам, и твоя судьба – идти своей дорогой.

Адерин знал, что этот день когда-нибудь настанет, и все же слезы навернулись ему на глаза. Невин положил последний кусочек и посмотрел на ученика, его проникающие в самую душу синие глаза были необычно нежны.

– Когда ты покинешь меня, сердце мое будет болеть. Я буду тосковать по тебе, сынок. Но час настал. Ты уже прожил три раза по девять лет, а этот возраст является для всех поворотной точкой в жизни. Ты и сам это знаешь. Ты сумеешь прокормиться и одеться с помощью науки о травах, и я распахнул перед тобой дверь в мир магии так широко, как сумел. Теперь тебе нужно войти в эту дверь и принять собственную судьбу.

– А каким будет мой вирд?

– Этого я тебе сказать не могу. Никто не знает судьбы других. У тебя есть ключ, чтобы отомкнуть эту дверь. Ты должен пройти ритуал и воспользоваться своим ключом. Владыки Судьбы откроют тебе то, что ты должен знать – и ни на йоту больше.

Утром, когда дождь прекратился, Невин сел на коня, взял с собой двух вьючных мулов и направился в деревню чтобы купить еды. Он сказал Адерину, что будет отсутствовать три дня, дабы не помешать ему, но в чем он может помешать, не сказал. Только теперь ученик понял, что самый важный момент в его жизни находится в его собственных руках. Он должен будет использовать все свои знания, чтобы продумать ритуал, который откроет его вирд и поможет ему вступить в контакт со своей тайной и бессмертной душой, самой сокровенной частью его бытия, которая создала юношу, известного, как Адерин, подобно тому, как гончар берет глину и создает из нее чашу. Стоя в дверях и глядя, как удаляется Невин, Адерин ощутил панику, смешанную с возбуждением, ликование, смешанное с ужасом. Час настал, и он был готов.

В тот первый день Адерин занимался рутинными делами в огороде и в хижине, не прекращая думать о главном. В его распоряжении имелось много ритуальных средств и знаний – таблички с записями, приветствия богам, заклинания и могущественные призывы к миру духов, знаки, символы и жесты, чтобы привести в движение потоки силы и направлять внутреннюю энергию. От возбуждения он поначалу решил использовать их все сразу или большую их часть, чтобы создать ритуал, могущий объединить и довести до кульминации все ритуалы. Он полол капусту и обдумывал это, добавляя символ туда, молитву сюда, пытаясь свести двадцать лет учебы и трудов в один могущественный узор. И тут же увидел всю иронию происходящего: вот он копается в грязи, как невольник, и строит грандиозные планы. Он вслух рассмеялся и начал рассматривать свои грязные пальцы, огрубевшие от многих лет черной работы. Великие всегда принимали его скромное положение и непритязательные подношения. Нет сомнений, что наилучшим сейчас будет простой ритуал. С пониманием на душу снизошел покой, и он понял, что прошел первое испытание. Но так же, как и с простой едой или простым огородом, каждая деталь должна быть совершенной и находиться на своем месте. На второй день Адерин неистово работал все утро, чтобы покончить с рутиной к полудню. Он слегка перекусил, вышел из хижины и сел под ивой на берегу озера, искрящегося под мягким весенним солнцем, Высокие горы на дальнем берегу темнели на фоне голубого неба. Он смотрел на них и думал о своих знаниях, стараясь все упростить. Просто приблизиться к центральному символу – он посмотрел на горные вершины и улыбнулся. Остаток дня он упражнялся в каждом слове и каждом жесте, которые собирался использовать, так нарушая их порядок, чтобы чужое могущество не сумело через них проникнуть. Вечером, при свете очага, он собрал свои магические принадлежности – волшебную палочку, чашку, кинжал и пентаграмму, которые сам сделал и освятил много лет назад. Он почистил их и провел простой ритуал освящения, чтобы обновить их силу.