Все грани мира - Олег Авраменко Страница 10

В восторге от общности наших взглядов на массу вещей — от политики до философии — мы поцеловались. Разумеется, как брат и сестра. Правда, при этом я совсем не по-братски затянул поцелуй, а Инна задрожала, как осиновый лист, хотя сделала вид, что ничего особенного не произошло.

После этого инициативу перехватил кот. Он рассказал Инне обо всём, что случилось с ним в последние два дня: о похищении, об аварии, о встрече со мной, о нашем визите в университет, о старичке возле физического факультета и, конечно же, о памятной поездке на троллейбусе. Теперь у меня совсем не холодело в груди при воспоминании о том приключении; напротив, всё случившееся казалось просто уморительным. Мы с Инной смеялись до упаду — как дети.

Именно тогда мы с удивлением обнаружили, что шампанское неожиданно быстро закончилось. Или мы его так усердно пили, или оно частично испарилось — кто знает. Леопольд придерживался первой версии; мы же настаивали на второй. Расстроенная Инна упрекала себя в том, что пожадничала и принесла только одну бутылку. Она была безутешна, и, в конце концов, мне пришлось покаяться ей, что у меня припрятано три бутылки домашнего вина маминого приготовления. Инна игриво, даже слишком игриво, пристыдила меня за скаредность и потребовала немедленно нести вино, потому что её донимает жажда.

Чтобы вы знали, мои родители живут на юге, в исконно винодельческом крае, а моя мама — спец по части приготовления красных вин. Её вино имеет одну интересную особенность: на вкус оно кажется не крепче сока, но шибает в голову будь здоров. Я совсем забыл предупредить об этом Инну, просто забыл — без всякого умысла… Впрочем, я сильно сомневаюсь, что в своём тогдашнем состоянии она прислушалась бы к моим советам.

Итак, мы потихоньку пили вино моей матушки, болтали, танцевали, опять пили — и не заметили, как оба напились в стельку.

Моя память начала давать сбои уже на второй бутылке. Последнее, что я запомнил из того вечера, это как мы обнявшись танцевали под какую-то медленную музыку, голова Инны была наклонена к моему плечу, а я, жадно хватая губами её волосы, раз за разом повторял про себя: «Сейчас я сдурею!»

И действительно — сдурел…

*

Проснувшись на следующий день, я с удивлением обнаружил, что голова у меня не болит, мысли необычайно чёткие и ясные, а тело свежее и отдохнувшее, словно накануне я употреблял исключительно безалкогольные напитки. А между тем, я точно знал, что вчера вечером слегка перебрал — да так слегка, что не мог вспомнить, когда именно и каким образом очутился в постели.

Впрочем, долго удивляться отсутствию похмельного синдрома мне не пришлось. В следующий момент я сделал открытие, которое заставило меня забыть обо всём на свете: в постели я был не один! Рядом со мной, вернее, в моих объятиях, лежала очаровательная девушка. Инна…

Мы проснулись одновременно. Нас разбудил Леопольд, который громко, с непередаваемым мяукающим акцентом, выкрикивал:

— В Багдаде уже полдень! В Багдаде уже полдень!…

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза и глупо улыбались. Тёплое дыхание Инны приятно щекотало мой подбородок. От прикосновений её обнажённого тела меня охватывала сладкая истома. Моя рука лежала на её бедре и совершенно безотчётно поглаживала его…

Вдруг в глазах Инны появился испуг. Она резко отстранилась от меня, села в постели и растеряно огляделась вокруг.

— Господи! — прошептала она в отчаянии. — Господи!… Что ж это такое?!

— Весна, — коротко объяснил Леопольд.

Достаточно было беглого взгляда на постель, чтобы всё стало ясно. Я поднялся, рявкнул коту: «Брысь!», присел рядом с Инной и несмело обнял её за плечи.

Лицо Инны было мокрым от слёз. Я пытался высушить их нежными прикосновениями губ, но они всё катились и катились не переставая.

— Я знала, — первой нарушила гнетущее молчание Инна, — это должно было когда-то случиться… Но я не думала… чтобы вот так…

— Прости, родная, — виновато сказал я. — У меня это тоже впервые, и я… ей-богу, я не знаю, что делать… Мне очень жаль, поверь…

День был ясный, солнечный, но прохладный; к тому же вечером кто-то из нас открыл дверь на балкон и забыл её закрыть. Очень скоро я начал дрожать от холода, поэтому встал и принялся второпях одеваться. Тем временем Инна молча стянула с дивана простынь и, смущённо взглянув на меня, убежала в ванную. Вслед за тем оттуда послышался плеск воды вперемежку с громкими всхлипываниями.

Одевшись, я посмотрел на часы. Как ни странно, Леопольд оказался прав: в Багдаде как раз был полдень. А в Киеве было одиннадцать утра…

Я тяжело вздохнул и стал подбирать с пола её одежду. Походя я удивлялся тому, как женщины любят усложнять себе жизнь — взять хотя бы их наряды. Из мрака забытья, окутывавшего события вчерашнего вечера, вдруг вынырнул один эпизод — как я раздевал Инну. Мне стало стыдно: судя по всему, я был далеко не на высоте.

И вообще, я никак не мог решить, хорошо мне сейчас или плохо. С одной стороны, этой ночью у меня была женщина, вернее, девушка — и какая девушка! С другой же, эту девушку я сначала напоил, да и сам упился до такой степени, что ничего не помнил о том, как я лишил её невинности и как расстался со своей. Чёрт знает что!

Инна всё ещё была в ванной. Сложив её одежду на диване, я прошёл в кухню. Там же околачивался Леопольд; его Лаура спокойно дремала под столом.

Пока я жарил яичницу с беконом, голодный кот жадно расправлялся с внушительным куском колбасы. Насытившись, он оставил объедки Лауре, а сам вскочил на подоконник, довольно зевнул и сказал:

— Хороши вы были вчера!

— Заткнись! — беззлобно ответил я, но в следующий момент встревожено воззрился на него. — Ах, негодяй! Ты подглядывал за нами?!

— О нет, ни в коем случае, — успокоил меня кот. — Когда ты взялся расстилать постель, мы с Лаурой слиняли на кухню.

— И на том хорошо, — с облегчением выдохнул я.

— Ну, как она тебе? — хитро прищурившись, полюбопытствовал Леопольд. — Понравилась?

— Заткни пасть! — прикрикнул я, неудержимо краснея. И, вместе с тем, не мог удержаться от улыбки: разговаривать с котом на обычные бытовые темы — ещё куда ни шло; но обсуждать с ним свои интимные переживания — в этом было что-то абсурдное, гротескное, ирреальное…

Из ванной послышался голос Инны:

— Влад!

— Да? — Я мигом оказался под дверью.

— У тебя есть что-то надеть? Ну, халат… или что-нибудь в этом роде.

Я задумчиво потёр лоб.

— Халатов у меня не водится. Зато могу предложить тёплую рубашку. Годится?

— А она… достаточно длинная?

— Да.

— Тогда неси.