Обладатель-сороковник - Юрий Иванович Страница 10

Ещё несмышлёный обладатель, только недавно получивший в свои руки сигвигатор, задумался над предстоящим насилием и ломкой чьей-то судьбы всего лишь на несколько секунд:

– Согласен! – Видимо, моральная сторона грядущего прегрешения циничного Гонтаря нисколько не смущала. – Пусть приволокут эту козу драную! – Правда, некие опасения правового характера у него всё-таки оставались: – А справятся? И чтобы никто не заметил? А то мало ли что…

– Не волнуйся. Мои люди умеют действовать лучше, чем всякие там агенты два ноля семь. Если надо, то без лишнего писка или шороха и президента «уговорят» прийти к нам в гости.

– Да? – проявил неожиданную смекалку парень. – А чего ж они тогда наших врагов не уничтожат?

– Потому что тех фантомы охраняют, – поучал Жора своего не то родственника, не то преемника. – Да не простые фантомы, а таюрти. Те самые духи-убийцы, которые из того мира могут перерезать горло любому человеку в этом. Вот это и есть самая главная наша опасность. Осознал? – видя, что парень ещё что-то собирается сказать, остановил его взмахом ладони. – Ты пока отдохни, чуть позже прими душ горячий, а я закажу ребятам всё для нашего ужина и распоряжусь, чтобы они твою девицу уже к ночи приволокли. Так что будет тебе достойная награда за форсированное обучение. Законспектируем назначенное на сегодня, и делай со своей пассией всё, что заблагорассудится. Пока же пробеги глазами то, что мы только что записали…

И, развернувшись, отправился к лестнице, ведущей на верхние этажи дачи. А оставшийся у него за плечами молодой обладатель кривился в злобном оскале и потрясал кулаком перед невидимыми оппонентами. Его карьера создателя фантомов начиналась с крови, грязи и насилия.

На следующий день после затянувшегося веселья у наставников Иван проснулся с давно не переживаемым ощущением сильного похмелья. Омолодившийся Пётр Апостол и его старый во всех смыслах приятель Леон всё-таки напоили «третьего» участника своей мужской компании преизрядно. Запасное тело приехало официально на машине в хлам пьяное и с огромным трудом преодолело хитрые турникеты, через которые шла дорога в жилое здание комплекса. Что интересно, и раскрасавица Фаншель, несмотря на свою беременность, тоже оказалась изрядно навеселе. Даже порывалась петь песни, в том числе и после укладывания её в постель.

Наверное, по этой причине первой покаянной мыслью Загралова после побудки оказалась только одна:

«Что с ребёнком? Его мамочка и каскадёрить начала, и выпивать не меньше портового грузчика… Как бы чего не вышло!..»

Так и не открывая глаз и не шевелясь, приступил к исследованиям как всей своей Цепи с силой, так и потоков, уходящих из неё к фантомам. А уже по самому потоку, идущему к супруге, постарался выяснить самочувствие формирующейся креатуры.

Хранилища успокаивали своей насыщенностью. Все пять Колец сияли, переливались, струились и искрили если не максимумом, то уж вполне стабильным и надёжным запасом. А если учитывать, что продолжали функционировать все тридцать три фантома, плюс два запасных тела, плюс один поток силы уходил к беременной Елене Шулеминой, то резерва должно было хватить дня на три, а то и четыре интенсивной работы.

Но если все остальные потоки оставались в пределах привычных норм, то ведущий к супруге пусть и несильно, но всё-таки увеличился. Точнее говоря, сильно уплотнился витой жгут из разноцветных линий, который просматривался в стержне потока и который как раз и подпитывал взрастающего младенца. Потому что разделение потока непосредственно у цели «на маму» и «на ребенка» с каждым днём становилось всё более и более отчётливым. Видимо, так полагалось по всем правилам.

«Хотя откуда мне знать о правилах? – размышлял Иван, продолжая исследования и сравнения. – Вон к Шулеминой совсем иной поток уходит. И там внутренний стержень не витой, не перекрученный, а практически одним ручейком струится. К тому же он выглядит в два раза тоньше. Неужели подобное – результат различий между нормальным человеком и фантомом? С кем бы ещё сравнить да провести замеры? А может, следовало у наставников поинтересоваться? Уж они-то за свою долгую жизнь наверняка массу детей имели, могли бы информацией по этому вопросу меня по уши завалить. Но… как-то не хочется раскрывать перед ними тайну о том, что мы с Ольгой ждём первенца. – Он прикинул свою мысль со всех сторон и сам отыскал в ней изъян. – Но если мы вчера были в буферной зоне пятидесятников, то наверняка они сумели просмотреть чужой фантом, то есть мою жену, насквозь. А вот могут ли они определить беременность? Да ещё и телесной копии?.. М-да! Те ещё загадки!.. Может, всё-таки рискнуть и выспросить у старцев прямым текстом?..»

Тут же припомнил, как нынче выглядит «старец» Пётр-Лучезар, и зарёкся думать о нём словно о старом мухоморе. То же самое вскоре случится и с Леоном Свифтом. Правда, он так и не признался, кто из его окружения вскоре станет носителем основного сознания, но вывод напрашивался сам собой. Коль Апостол захватил для исследования Кулона-регвигатора, Лучезара Петровича, то наверняка тот самый техник Курт, которого брал Леон, вскоре окажется Леонычем. И будет гордо носить нерусскую фамилию Свифт.

Собравшись вставать, Загралов ещё раз присмотрелся к животу своей супруги, а потом ещё и заключил её всю в отделённое от Цепи Кольцо. Никакой дополнительной реакции или тревожных сполохов не последовало, давая возможность облегчённо вздохнуть и успокоиться:

«Но всё равно я ей сейчас скандал устрою! – мысленно настраивал себя обладатель. – Пусть только проснётся! Тоже мне, выпивоха нашлась!..»

И уже пробегая последним, внутренним взглядом по вонзающемуся потоку силы в животик любимой женщины, рассмотрел странное раздвоение на самом кончике утолщённого жгута-сердцевины. Получалась словно раскрытая пасть шевелящейся змейки.

«Странно! Как будто поток силы пытается охватить плод этакой пастью… Почему же я раньше этого не заметил? Плохо смотрел или как?..»

Но сколько ни рассматривал, никаких дельных мыслей на эту теме больше не появилось. Поэтому пришёл к выводу, что так и надо и не стоит больше тратить на это время.

Правда, толком раскрыть глаза и встать не успел, потому что срочно потребовала выйти с ней на связь Зариша Авилова. Легендарная веддана, возрождённая из небытия прошлого века, в последние дни категорически отмежевалась от всех работ с силовиками, поисковиками, учёными и журналистами, а сосредоточилась только на воспитательной работе с подрастающим поколением. Теперь в особняке, который официально принадлежал родителям Ивана, проживали сразу двенадцать девочек в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. Все они уже прекрасно осознавали себя как ведьмы, вышли из депрессии прошлой жизни и относились к новым родителям и строгой воспитательнице с полным доверием, а некоторые даже с восторженной любовью. Как следствие, приёмные сёстры Загралова не только получили огромный стимул для дальнейшей жизни и совершенствования своих знаний, но и уверенность, что отныне никто и никогда их ни в чём не посмеет обидеть. А подобное насаждается тем, что любое данное им обещание следует выполнять всегда и в срок.