Особый курьер - Алекс Орлов Страница 10

— Может, тебе помочь?

— Иада, я фам, — отозвался Бичер.

«Ну „фам“ так „фам“. Мне тоже отдохнуть надо», — решил Джек.

Он распахнул свою дверь и с удовлетворением отметил, что новые жильцы не появились.

— Вот и хорошо, — вслух произнес он и сразу повалился на кровать, чувствуя, что порядком устал.

«Сейчас почищу зубы и завалюсь спать», — подумал он, уже проваливаясь в дрему. Однако его планам не суждено было сбыться. В дверь требовательно постучали, а затем, не дожидаясь приглашения, в комнату вошла баба Марша.

— Ты бы хоть разулся. Чего в обуви на кровать заперся?

— Я сейчас, — поспешно поднялся Джек.

— Да ладно. Погоди разуваться. Пойдем сейчас ко мне — я тебя на день рождения приглашаю.

— Да? Спасибо, — растерянно поблагодарил Джек.

— Вещички-то, я вижу, принес, — кивнула на чемоданы Марша, — Чего не разбираешь? Помочь?

Джек неопределенно пожал плечами, и Марша тут же открыла ближний чемодан и стала быстро сортировать вещи.

Она ловко сворачивала их и заново укладывала в стопки, потому что после инспекции Захарии в чемоданах все было свалено в кучу.

— Чего у тебя здесь такой бардак? А?

— Пришлось отбивать вещи у приемщиков.

— Понятно. Значит, еще вовремя успел, а то бы все продали, сволочи. О, а это откуда? — И Марша показала Джеку кружевные дамские трусики.

— Это не мое, — поспешил отказаться Джек.

— Я на это надеюсь, парень. С виду ты вроде нормальный.

— Это приемщик хватал что попало и сваливал в чемоданы. Спешил очень.

— Ты поработал над его внешностью?

— Да, мэм. Пришлось, — вздохнул Холланд.

— Молодец. Ты нравишься мне все больше.

После более подробной ревизии вещей были найдены следующие не принадлежавшие ему предметы: еще две пары женских трусиков, один бюстгальтер, один слуховой аппарат, средство для лечения геморроя, справочник по ботанике и каталог одежды для сексуальных меньшинств. Вместе с тем Джек недосчитался бритвы, одного синего носка, перочинного ножа с треснутой рукояткой, походных шахмат и книги «Как выкормить мышь».

— Больше ничего не пропало? — спросила Марша.

— Нет, остальное все на месте.

— Ну тогда тебе здорово повезло, — сказала баба Марша и лично уложила все вещи Джека в шкаф. Она еще раз оглядела аккуратные стопки, затем закрыла дверцу шкафа и сказала: — Ну все, теперь пошли праздновать мой день рождения.

— Но я даже без подарка.

— Это не важно — потом когда-нибудь подаришь. Главное — это посидеть, выпить, поговорить.

Спускаясь в лифте, Джек подумал о том, что нужно будет выходить на улицу, но этого делать не пришлось, поскольку баба Марша жила в этом же общежитии — на первом этаже, там, где разметались все хранилища и административные закутки. У неё была точно такая, что и у Джека, комната, с той лишь разницей, что жила она одна.

Жилье Марши не напоминало гнездышко увядшей вдовушки, с фарфоровыми статуэтками на трюмо и расшитыми салфетками на комоде. Напротив, это было типичное солдатское прибежище, с минимумом обстановки и привычным расположением каждой вещи, будь то полотенце, обувь или спички.

— Что, удивлен? — спросила Марша, обходя остановившегося в дверях гостя.

— Да, я ожидал увидеть что-то другое. Ну, может быть, какие-то фотографии…

— Фотографии? Пожалуйста. — Баба Марша подошла к украшенному казенной биркой письменному столу и достала конверт.

— Вот тут мои фотографии. Только их не так много. Ты пока посмотри, а я сооружу угощение. Все-таки ты гость, как-никак.

Марша ушла в угол комнаты, служивший ей кухней, и стала греметь тарелками, а Джек заинтересовался фотографиями. Он был поражен тем, что увидел.

На фотографиях были люди, увешанные оружием. Лиц видно не было — их закрывали маски. Однако по выражению глаз Джек сумел определить, кто из них баба Марша.

— Я узнал вас, мэм, — сказал он.

— Да ну? Покажи.

Марша подошла ближе и, увидев, в кого Джек ткнул пальцем, кивнула:

— Точно, Холланд, ты угадал правильно.

Пока Джек разглядывал другие фотографии, Марша поставила на стол несколько тарелочек и целую бутылку кальвадоса «Сивор».

— Ну давай, а то у меня уже душа горит, — сказала Марша. Она открыла бутылку и разлила розоватый напиток по двум высоким стаканам. — Ты чем привык закусывать?

— Тем, что есть, — признался Джек.

— Ну и правильно. Будем.

И, не дожидаясь Джека, Марша опрокинула свою порцию. Следом за ней выпил и Джек.

— Ох! Ну и как тебе? — понюхав большую оливку, поинтересовалась Марша.

— Хорошо пошла, — кивнул Джек.

— Ну тогда еще по одной. — И Марша быстро наполнила стаканы.

— Не возражаю.

Они выпили еще по одной, и Джек сразу опьянел.

— Послушай, Марша, так кем же ты была? — спросил Джек, перейдя на «ты».

— Служила в отряде «99», Джек.

— В армии, что ли?

— Нет. В армии я не служила ни одного дня. Я была полицейским, Джек. Специальным копом.

— Вот это да!.. — Кальвадос был крепким, и Джеку становилось все лучше. — И чего же ты делана в этом отряде?

— Разное… — неопределенно пожала плечами Марша.

— Людей убивала?

— Да, довольно часто.

— Но, конечно, только бандитов.

— Если честно, Джек, всякое бывало.

— То есть как?

— А очень просто. Представь себе, что террористы захватили коммерческий шаттл с пятью сотнями пассажиров, а у меня приказ освободить заложников и, перестрелять всех злодеев. Эти сволочи ходили на захваты бригадами от восьми до двенадцати человек. Если стрелять в тире, то на поражение двенадцати мишеней нужно пять — семь секунд. Но это в тире. Давай еще выпьем.

— Давай, — согласился Джек, — Только дай рыбки, а то я без закуски не могу.

— Конечно, ты ешь, не стесняйся. Разносолов у меня нет, но консервированной жратвы навалом. Хочешь солдатской тушенки?

— Хочу, но чуть позже. Как говорится, всему свое время.

Марша налила еще, и они выпили.

— У-у-х, зараза!.. — вздрогнул Джек, когда кальвадос скользнул ему в желудок. — Нр-р-равится мне твоя выпивка, Марша. Ну так на чем мы остановились?

— Я говорю, в тире стрелять удобно, поэтому все пули идут туда, куда ты хочешь. А когда выпрыгиваешь из вентиляционной трубы и повисаешь на тросе, как елочная игрушка, не так легко попасть в того, в кого надо. — Марша съела оливку и продолжила: — Так что на двенадцать убитых бандитов приходилось до шести трупов и еще полтора десятка раненых, совершенно невинных людей. Но это считалось нормой.