Лямель и принцесса Нарла - Сеймур Алиев Страница 10

– Хе-хе, а ты думай о чём-то пристойном, – сказав это, гриб пугливо перекинулся на другое плечо поэта, подальше от сражённого Руана.

– А ты о чём думаешь, а? – с сарказмом спросила Семриаль.

В ответ Руан лишь покраснел и отвёл взгляд.

– А как тебя звать? – поинтересовался поэт, сняв с плеча забавное существо.

– Я пока не придумал. Мой высший разум размышлял о более вселенских проблемах.

– Как там, говоришь, такие растения называют? – повернув голову к нимфе, спросил поэт.

– Сам ты растение! – грибу, вероятно, пришлась не по душе классификация Лямеля.

– Molestus fungus. Может, ты будешь просто Фунгус…

– Фунгус… хм, – задумался гриб, – сойдёт, хотя немного скромновато для моей натуры, но… мне нравится! – воскликнул именинник.

Внезапно лес окунулся в мёртвую тишину. Подул леденящий ветер, что обычно веет в многочисленные щели склепов, вселяя в души живущих печаль и беспокойство. Листья вблизи содрогнулись, неистово дрожа в порыве немыслимого дуновения. Сердца путников начали биться сильнее уже от лёгкого свиста. Наглое и самодовольное лицо гриба тотчас омрачилось паническим страхом.

– Она здесь. Она пришла за мной, – нырнув глубже за пазуху Лямеля, прошептал гриб.

Из гущи послышался шорох засохших листьев. Тревога овладевала друзьями по мере приближения их к неизвестному. Семриаль, закатив глаза, глубоко вдохнула еле уловимый аромат ветра, принёсший им недобрые вести:

– Ведьма! Она тут.

Лямель ощущал, как холодные капли пота скользили по его коже, исчезая так же бесследно, как от порыва ветра. Его лучший друг судорожно подбирал палку, привязывая к ней свой охотничий нож, а бедный Фунгус продолжал дрожать под рубашкой поэта. Лишь Семриаль сохраняла полное спокойствие, пристально глядя в недра Мервиля. «А может, нимфы вовсе не ощущают страха?» – подумалось поэту. Застыв, он ожидал появления зла, что вот-вот должно было вырваться из гущи. Тряска кустов усилилась, и из чащи робкими шагами вышла милая маленькая девочка, где-то лет семи от роду, с милым хвостиком и в нарядном жёлтом платьице. Неясный ступор овладел Лямелем и Руаном. Как угодно, но точно уж не в таком облике друзья ожидали увидеть олицетворение зла. Их разум наотрез отказывался приравнивать это крохотное и умилительно-нежное создание к чему-то мрачному. Вот только Семриаль, пожалуй, не была удивлена. Брови её сдвинулись, и впервые она обрела грозный вид.

– Здравствуйте, я потерялась…Мы с мамой шли, шли…

– Прекрати, Эльда! – возмущённо прервала её нимфа.

Глаза наивного ребёнка вдруг заблестели дьявольской искоркой. Выражение лица резко изменилось, и только тогда Лямель с Руаном смогли разглядеть в ней нечто недоброе.

– Ммм, а хранительница, как всегда, не ошибается. Браво! – взрослым и скользким тоном заговорила девочка. – Приятно видеть тебя на свободе, Семриаль, – проливая в воздух свой зловещий смех, сказала она. – Годы… скорее века совсем не сказываются на твоей внешности. Ты юна, как и прежде.

– Вы знакомы? – в замешательстве спросил Руан.

– К сожалению, да. Долгая история, потом, всё потом.

– Что вам нужно? – обратился поэт к ведьме, всё ещё скрывающейся под магическим обликом.

– Мне? – изумлённо уточнила ведьма. – Да сущие пустяки, – и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Вы не видели тут гриб?

– Мы в грибной поляне, Эльда, если ты заметила.

– Ах, Семриаль, – глубоко вздыхая, сказала ведьма, – ты же всегда была умной девочкой, ты знаешь, о каком грибе я говорю.

– Да ничего мы не знаем! – вступился Руан за нимфу. – Оставьте нас в покое.

Ведьма кокетливо засмеялась, услышав взволнованную речь путника:

– Я ощущаю у вас страх. Он, словно горячая кровь, стекает по вам, – змеиным шёпотом произнесла она, – а страх – признак лжи, не так ли, милые мои?

Тихий тон резко сменился на гнев, на неистовый гнев.

– Я прекрасно знаю: он где-то здесь, у вас. Я чую его запах. Отдайте мне его, или…

– Или что? – суровый и звонкий голос нимфы пронзил пространство.

Ведьма ничего не ответила. Отойдя на несколько шагов, она взялась поспешно бормотать неясные слова себе под нос. Загустели тучи, простирающиеся над Мервилем, омрачилось всё, окутывая лес могильным покрывалом. Лямель и его друзья даже не знали, что предпринять, ведь ведьма ничего существенного и не сделала, кроме того, что изменила погоду. Но внезапно острый слух нимфы уловил фразы, дрожь от которых пронеслась по всему телу: «Клендулум суа. Сараске фигруо Зоргур…»

– Скорее в повозку, убегаем! – закричала она, призывая за собой друзей.

Друзья беспрекословно помчались к повозке. Убегая, Лямель спросил нимфу:

– А что, собственно, она делает?

– Вызывает демона!

– Что? – будто громом поразило Руана.

– Она вызывает древнего демона, летучую тварь. Это старое заклинание, – на бегу отвечала хранительница.

Друзья наконец-то добрались до воза. Руан живо запряг коня, и они помчались, даже не оглядываясь на злосчастную поляну. Проехав приличное расстояние, ребята не заметили ничего опасного, и Руан замедлил ход, боясь разломать уже истрёпанную годами повозку. Казалось, опасность миновала, и все успокоились. Один только Фунгус всё так же крепко держался за Лямеля. Хотя опасения его были не напрасны. Под глухим шумом катящихся колёс вдруг отчётливо послышались звуки, напоминающие шорох крыльев. Подняв взоры, они увидели ужасающую тень, нависшую над ними.

– Это демон! – тревожно закричала Семриаль. – Скорее вглубь!

И под отчаянный визг твари, застрявшей в кронах гигантских деревьев, повозка галопом ринулась в самую чащу. По древним преданиям, в сердце Мервильского леса таилось нечто странное…

После получасового бега лошадь выдохлась, да и крылатое чудовище не смогло бы долго порхать среди густо растущих веток. Одно лишь огорчило путников: в порыве погони они совершенно сбились с тропы, ведущей в Зареб, и теперь, застряв в густой пуще, они смутно могли представить себе дорогу домой. Но об этом они вспомнят чуть позже.

В полумрачном занавесе Мервиля было сложно определить, день сейчас или кромешная ночь. Подобно церковным сводам, высокие стволы с пышной кроной прикрывали небо. Доселе присутствующая тревога рассеялась, однако оставила в глубине сознания осадок опасения. И только пресловутый гриб, казалось, позабыл обо всём, снова начав бормотать без устали всякую чушь.

– Может, разведёте костёр? Мне вообще-то холодно, – недовольным и ворчливым тоном изрёк Фунгус. – Меня надо беречь!

– Чего ради? – не выдержал Руан, еле очнувшись от страшной погони.

Гриб быстро, с кошачьей проворностью, взобрался на плечо Лямеля и, почувствовав себя в безопасности, решил всё же объяснить «непонятливому человеку» смысл его фраз.