Охота на Велеса - Алекс Хелльвальд Страница 10

Алина взяла из моих рук пластиковую емкость и рванула за дверь. Я опустился на лавку, сцепил руки в замок, пытаясь прийти в себя.

Я — свинья. Последняя на этом свете мразь.

Самокритично? Мало мне еще. Девчонка родителей потеряла, а я прыгнул на нее, точно изголодавшийся кролик. Получалось, что пользовался ее состоянием. Кажется, оно называется шоковое. Это только в кино показывают, что все сразу плакать начинают, как узнают, что потеряли близкого человека. На самом деле не так. Вот такие, как Алинка, как будто в другой мир попадают, где все по-прежнему и все живы.

— Ты чего такой сердитый?

Я вскинул голову. Алинка вернулась. Лицо мокрое, губы красные.

— Слушай, подруга, ты прости меня, я… У тебя такое горе, родители…

— У меня нет горя, — оборвала меня девушка. — Мои родители не умерли.

Ну вот тебе на. Точно шок. Надо к Егорычу, у него аптечка есть, может, чего ей там накапает.

— Бутерброды по дороге съедим, — хлопнув себя по бедрам, сказал я и поднялся, достал зубную щетку и пасту.

Взял из рук подруги бутыль, вышел за дверь и быстро почистил зубы.

Я — дерьмо собачье, боялся остаться один на один с Алиной, когда до нее дойдет, что убийство произошло и с родителями она только в морге увидится. Алинка молодец: спорить не стала.

Фу-у-ух, ну что за хрень творится.

Я вернулся под крышу, убрал все обратно в рюкзак. Алинка достала бутерброды, термос, определила их на стол и принялась поправлять одежду, заплетать косу. Так в молчании собрались и покинули домишко. По дороге боялся заговорить с подругой "дней моих суровых". Малодушничал. Линка вроде забыла о моем существовании: бодро шла не оборачивалась. Ей тоже дорога хорошо знакома.

Сосновый лес стал уступать свои позиции лиственному. Появились редкие березки. Они, точно сиротки, притулились кронами к прямым и гордым стволинам вековых корабельных сосен.

Раз такое дело — значит, скоро и забор санатория будет виден. С полкилометра осталось, наверное.

Я посмотрел на стройную фигурку девушки в камуфлированной экипировке и снова вспомнил свой утренний "промах". Надо было придержать своего Ретивого, чтобы вот так потом не грызть себя за это. Алинка ничего не понимает, оно и ясно, но я-то, балбес, уступил похоти.

— Уже скоро, — обернулась ко мне Алина. Первый раз за все путешествие.

Я кивнул — ком в горле стоял, ответить не смог. Алинка улыбнулась и отвернулась.

Тяжелый бетонный забор вырос перед нами, точно препятствие из сказки. Мы пошли влево вдоль него, и примерно через триста метров обнаружились решетчатые ворота. На одном из столбов, на которые навешена преграда, нахохленно восседала видеокамера. На уровне глаз все на том же столбе примотана изолентой коробка с кнопкой звонка.

Нажал, стал дожидаться реакции. Если Егорыч не дрыхнет, то второй раз теребить звонок не придется.

Через частые прутья ворот были видны асфальтированная дорога и здание главного административного корпуса. Оно кряжисто уселось на землю своими кирпичными стенами, напоминая огромного толстого пса бульдожьей породы. Крыльцо щерилось частыми колоннами, а огромные окна мутно смотрели на мир из-под слоя пыли.

Зная Егорыча, понимал, что он и не думал ночевать в здании администрации. Скорее всего, так и живет в домике для охраны. А вот нас точно в корпус поселит.

— О. Ребятки, — раздался со спины голос сторожа. — Меня вызваниваете?

Алинка бросилась к мужчине на шею, обвила его плечи руками. Егорыч похлопал ее по спине одной рукой, в другой держа матерчатую сумку, по виду очень тяжелую.

Девушка отстранилась.

— Соболезную, дочка, — нахмурился Егорыч.

— Мои родители живы. Я не видела их мертвыми — значит и не мертвы они.

— Ну-да… ну-да… чего уж… м-да-а.

Мне сторож протянул руку. Мы заключили крепкое рукопожатие. Егорыч полез в карман за ключами, передал мне сумку. Достав связку, ухватился за массивный замок, недолго повозился с ключом, и ворота открылись.

— Вы уж от меня не скоро сбегайте, ребятки, — двигаясь с нами по дороге, попросил мужчина. — За посылкой пожаловала, Алина?

Девушка кивнула.

— Да, она пришла на адрес санатория день назад, — продолжил Егорыч. — Я сразу понял: для тебя она. А потом и письмо прочитал от Бориса и Светы.

— Я понимаю, не скромно, — улыбнулась Алина, — но что они написали?

Егорыч заметно дернулся, точно от удара, но Линка этого не заметила, видел только я. Лицо мужчины переменилось, он странно, как-то нервно посмотрел на мою подругу, но быстро совладал с собой, улыбнулся:

— Да и было-то три строчки. Обидно даже. Выбросил я в мусор, стал тебя дожидаться.

Широкие дубовые двери административного корпуса впустили нас внутрь, и мы оказались в просторном холле. Из изысков прошлого: потолочная лепнина, фальшивые колонны на стенах, крупная черно-белая плитка на полу.

Здание администрации сквозное, и мы быстро пересекли холл, вышли в другие дубовые двери. От ступеней небольшого крыльца брала начало широкая асфальтовая дорога. С обеих сторон от нее зеленели ели.

— Будто в другой век попала, — улыбнулась девушка.

— Так и есть — прошлый век, — поддакнул Егорыч. — Я вас размещу в доме для поваров. Там уютно, сможете отоспаться. Небось ночью по лесу шли. Знаю я вас, молодежь, все рветесь куда-то, на месте усидеть не можете. Там душ есть и вода горячая. От старой котельной сюда труба проложена. Другая котельная, для корпусов — отключена.

— Спасибо, — подхватила Алина, — за душ отдам все что угодно.

Девушка вдруг резко остановилась. Мы с Егорычем сделали еще несколько шагов и тоже замерли. Подруга стояла с отрешенным видом, глаза стеклянные, ладошкой она накрыла губки, словно боялась проговориться.

Егорыч медленно шагнул к Алине, точно она приблудная собака, и не знал, что от нее ожидать: прыгнет на него или убежит. Я остался на месте. Видел такой Алину уже второй раз, и она после этого болтала всякий вздор.

— Все нормально? — склонил голову и, заглянув в глаза Алине, поинтересовался сторож.

Мне показалась странной его реакция на поведение девушки. Он не удивился, не окликнул, не кинулся к ней, как сделал бы любой нормальный человек, а внимательно, в аккурат как профессор-ботаник редкую бабочку, рассматривал девушку.

Егорыч работал с моим отцом и дядей Борей когда-то в московской лаборатории. Увидев пожилого мужчину впервые, я решил, что это шутка. Да и за все время, что знал его, с трудом признавал в нем бывшего ученого. Скорее, пенсионер, решивший податься в тайгу потому, что нигде не ждут. А тут и воздух и лишняя прибавка к пенсии.

— Да, все хорошо, — отрешенно бросила девушка. — К дяде Семену снова сосед пришел, расспрашивал, пока тот дрова колол.