Девушка в башне - Кэтрин Арден Страница 10

Александр Пересвет.

После странствований Саша хотел вернуться в лавру, чтобы принять невозвратные обеты и обрести мир среди лесов, ручьев и заснеженных полей в глуши. Но один из обетов касался постоянства места, и Саша понял, что пока что не может жить оседло. Бог звал его в путь. Или в крови его было пламя. Мир был большим и полным бед, и юный великий князь нуждался в поддержке двоюродного брата. Поэтому Саша вновь покинул монастырь, с мечом и на коне, чтобы вступить в княжеский совет. Он странствовал по Руси, исцелял, наставлял и молился.

Но он никогда не забывал о лавре. Она была его домом. Ослепительная летом, осененная голубыми тенями зимой и изобилующая тишиной.

Но на этот раз, когда брат Александр пересек деревянные ворота, его встретил шум и гвалт. Люди и собаки, куры и дети теснились на снегу между зданиями. Повсюду горели костры для приготовления пищи. Саша замер и удивленно посмотрел на Сергия.

Старик-монах лишь передернул плечами. Только теперь Саша заметил темные круги под его глазами и скованность в походке. Сергий не отказался, когда Саша подал ему руку для опоры.

Дмитрий, шагая подле Сергия с другой стороны, озвучил мысли брата Александра:

– Сколько людей.

– Они постучались в наши ворота восемь дней назад, – отозвался Сергий. Свободной рукой он благословлял всех людей на своем пути. Некоторые выбегали вперед и целовали край его одеяния. Сергий улыбался всем, но его взгляд был усталым. – Люди говорят, что на них напали разбойники, только они не были похожи на разбойников. Воры искали, чего бы выпить, и хватали чужое добро, а эти люди спалили деревни неистовым пламенем. Они вглядывались в лица девочек и выбирали нужных. Выжившие пришли сюда, умоляя дать приют, – даже люди из несожженных мелких дворов и деревень. Я не мог им отказать.

– Я прикажу привезти зерна из Москвы, – заявил Дмитрий. – Пришлю охотников, чтобы вы могли накормить всех. И мы убьем этих разбойников.

Разбойники могли быть чудищами из легенд, ведь они их так и не увидели, но князь промолчал об этом.

– Сначала нужно осмотреть лошадей, – предложил Саша, бросив взгляд на изнуренного Тумана, который неподвижно стоял в снегу. – И посоветоваться.

* * *

Трапезная была низкой и полутемной, как и все здания в холодных землях, но в отличие от трапезных во многих монастырях, здесь была хорошая печь. Саша вздохнул, почувствовав, как согреваются руки и ноги.

Дмитрий увидел накрытый стол и тоже вздохнул, но безрадостно. Ему бы хотелось отведать жирного мяса, долго томившегося в раскаленной печи. Но Сергий строго соблюдал пост.

– Первым делом нам следует укрепить стены, прежде чем продолжить поиски, – заявил Саша, отодвинув в сторону вторую миску пустых щей.

Дмитрий жевал хлеб и сушеную вишню. Он доел суп скорее из уважения.

– Они не нападут на нас здесь, – пробурчал он. – Монастырь – священное место.

– Возможно, – согласился Саша. Но он еще не забыл о своем долгом путешествии в Сарай. – Но татары молятся другому богу. Я думаю, что эти разбойники безбожны.

Дмитрий проглотил горсть вишни и практично заметил:

– И что? У монастыря хорошие стены. Разбойники воруют все, что плохо лежит, и они не решатся на осаду зимой.

Но на его лице мелькнуло сомнение. Храбрый, но равнодушный Дмитрий все же любил лавру и еще не забыл запах спаленных деревень.

– Уже темнеет, – сказал великий князь. – Давайте осмотрим стену.

Стены лавры строились медленно: по толщине они были как два дубовых ствола. Их могли пробить лишь осадные орудия. Но ворота следовало бы укрепить. Дмитрий отдал приказы и отправил своих людей копать и размораживать огромные ведра земли. Земля могла пригодиться для тушения огня.

– Что ж, мы сделали все, что могли, – заявил великий князь с наступлением темноты. – Завтра отправим отряд на поиски.

* * *

Но отряд остался в монастыре. Всю ночь шел сильный снег, и рассвет был серым и опасным. С первым лучом солнца в лесу показалась огромная, бесформенная фигура всадника на гнедом коне.

– Монастырь! Ворота! Впустите нас! Они идут! – закричал он. Юный наездник был не один: под съехавшим плащом в его руках были три маленькие девочки.

В тот день на посту снова был брат Родион.

– Кто ты? – крикнул он мальчику, пытаясь рассмотреть чужаков со стены.

– Неважно! – закричал тот. – Я пробрался в лагерь и забрал их. – Он показал рукой на девочек. – Теперь за мной гонятся разъяренные разбойники. Если вы не впустите меня, возьмите хотя бы девочек. Или вы не человек Божий?

Дмитрий услышал крики. Он тут же поднялся по лестнице на стену, чтобы разглядеть наездника. У того было свежее юное лицо без бороды, большие глаза. Точно не воин. Он говорил грубо, как деревенский мальчишка. К нему жались девочки, наполовину замерзшие, наполовину потерянные от страха.

– Впустить их, – приказал князь.

Гнедой жеребец остановился во дворе монастыря, и монахи тут же закрыли скрипящие ворота на засов. Всадник аккуратно опустил девочек на землю и затем спрыгнул сам.

– Они замерзли, – сказал он. – И напуганы. Их нужно отвести в баню или усадить у печи. И покормить.

Увидев деревенских женщин, девочки прижались к своему спасителю. Саша подошел к ним. Шум привлек его внимание, и он слышал последние слова незнакомца.

– Ты видел этих разбойников? – спросил он. – Где они?

Наездник уставился зелеными глазами на Сашу и застыл. Тот резко остановился, словно влетел в дерево.

В последний раз он видел это лицо восемь лет назад. Хотя с тех пор оно повзрослело и губы стали полнее, но Саша немедленно узнал его.

Он бы удивился меньше, если бы столкнулся с лешим. Наездник уставился на него с открытым ртом. Затем он – она – просияла.

– Саша!

– Боже, Вася, что ты здесь делаешь?

Несколькими неделями ранее девушка сидела на гнедом жеребце на краю еловой чащи. Шел снег: снежинки застывали на ресницах девушки и гриве коня. В доме посреди ельника у открытой двери стоял мужчина. Отблески пламени позади него делали его глаза бездонными и скрывали лицо в тени.

– Входи, Вася, – сказал он. – Холодно.

Если бы снежная ночь могла говорить, у нее бы был такой голос.

Девушка глубоко вдохнула, чтобы ответить, но жеребец уже шагнул вперед. В глубине ельника ветви сплетались так густо, что девушка не могла ехать верхом. Она с трудом спрыгнула на землю и пошатнулась от боли, пронзившей замерзшие ноги. Лишь сила духа и рука на лошадиной гриве не дали ей упасть.

– Пресвятая Дева, – прошептала она.