10000 лет до нашей эры. Книга 1 - Катерина Риш Страница 10

Я зачарованно глядела на его рыжеватые в отблесках огня волосы, разметавшиеся по спине, и только и могла что думать о том, почему они еще не вспыхнули, как факел.

Песок под моими ногами больше не горел, и тогда мужчина остановился. Обернулся. У него было неправдоподобно узкое, вытянутое лицо с острым подбородком. Прямые и, действительно, рыжие волосы визуально еще более удлиняли его лицо. Похвастаться богатой шевелюрой, в отличие от ранее встреченных мною неандертальцев, мужчина в красном не мог — локоны его были тонкими, жидкими и облепляли голову, будто мокрые. Хотя таковыми не были.

Кстати, он тоже заинтересовался моими волосами. Он провел рукой по моим спутанным, влажным волосам и лицо его еще немного вытянулось от удивления, словно бы светлая копна на моей голове была для него невероятной неожиданностью. А впрочем, иди, знай, как они относятся к блондинкам в этом мире, верно?

В поясе его красный халат сильно и несколько раз был перетянут кожаным ремнем. Складывалось впечатление, что рукава были именно оторваны, а не отрезаны. Из ткани по шву торчали нитки.

Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Губы у него были тонкими, как и он сам. Улыбка преобразила его суровое некрасивое лицо. Морщинки в уголках глаз прибавили мягкости. Я улыбнулась в ответ, на этот раз уверенная, что моя дружелюбность не отпугнет собеседника так же, как девушек в лагере.

Он не отпрыгнул и не переменился в лице. Он заговорил со мной тихим голосом исповедующего священника, а цепкий взглядом холодных голубых глаз внимательно следил за любой моей реакцией.

Аборигены, наверняка, уже рассказали ему о том, что я не понимала их речи. И он проверял меня, ожидая, что сейчас я ненароком выдам себя и обнаружу познания их языка.

Как бы не так.

Я опасалась делать каких-либо движений в ответ, например, я могла бы покачать головой или пожать плечами, но я не знала, что он говорил мне, и любое движение могло быть принято за ответ. Я просто смотрела с отсутствующим видом на него, на две нитки бус из разноцветных мелких, как горох, камней на шее, на грубоватую, словно мешковина, ткань халата.

Он остался доволен моей реакцией.

Но затем поглядел поверх моей головы и удивленно вскинул брови. Я проследила за его взглядом и нашла на сереющем рассветном небе белую точку. Она стремительно приближалась.

Пламя еще не потухло, оранжевые искры отражались в волнах океана по обе стороны от дороги. Я оглянулась назад, белеющее полотно дороги вело прямо до горизонта. Очень далеко виднелись люди и та самая колесница. Я надеялась, что смогу подойти ближе и разглядеть все собственными глазами. Само собой, ни Тигра, ни других моих безымянных защитников я не могла бы различить с такого расстояния, но мне хотелось верить, что они тоже спаслись и они там, с остальными.

Я не понимала, чего мы ждем. Мужчина в подпоясанном халате-безрукавке, сузив глаза, наблюдал за полетом крупной белой птицы. Я же была сыта по горло здешней фауной и, когда уже можно было разглядеть невероятно крупную птицу, с огромным клювом и когтистыми лапами, я дернулась.

Мужчина разгадал мое желание. Он схватил меня за руку, явно забавляясь моим страхом, а второй рукой указал в небо на птицу и проговорил медленно, четко разделяя слоги ради меня:

— Jainkoаn ondoran, — звучало оно примерно так.

Он снова поглядел на меня, повторил слова, как делают это учителя иностранных языков, и указал на птицу.

Потом ткнул пальцем мне в грудь и сказал:

— V’ai e mastea. V’ai. Oi, — он показал на себя, потом снова на меня: — V’ai.

Это были «ты» и «я». Может быть, конечно, «мужчина» и «женщина», поэтому, положив себе руку на грудь, я уточнила:

— Oi?

Мой учитель просветлел.

— Bai, — кивнул он, что, вероятно, означало «да».

— Oi matea? — переспросила я.

— Ez, ez, — покачал он головой, что означало, видимо, «нет». — V’ai e ma-s-tea, — повторил он четче.

— Mastea, — выдохнула я, стараясь говорить в точности, как он.

— Bai! — просиял он.

Ну, начало положено! Не все так сложно. Теперь я знаю, как на «ихнем» будет «женщина», «да» и «нет».

А гигантский орел облетал над нашими головами пожарище. Но всадника на спине белой птицы я заметила только, когда он приземлился недалеко от нас, и мужчина спрыгнул наземь.

Так я встретила первого из потомков Бога на этой земле. Позже, я с удивлением узнаю, что «мастеа» означает вовсе не «женщина».

Выжил только Тигр.

Я до сих пор считаю, что остальные погибли по моей вине. Не встреть они меня, им не пришлось бы будить оголодавшую на кладке яиц крокодилиху. Не пришлось бы носиться за мной и к ночи они, возможно, преодолели бы гораздо большее расстояние. Без меня они провели бы ночь в безопасности и, встретившись с вооруженным конвоем, все пятеро вернулись бы в свои неандертальские пещеры.

Но выжил только Тигр. Мне не позволили даже подойти к нему. Рыжеволосый мужчина, разгадав мой порыв, удержал меня рядом с собой, указав через плечо на закутанного в черный плащ всадника. Мне следовало подчиниться. Он единственный, кто пожелал обучить меня языку и вообще подумал о такой возможности. Более развития цивилизация, в этом все дело.

Тигр принадлежал к низшему классу. Он сдержанно кивнул мне, как бы говоря, что я приняла правильное решение, не кинувшись к нему. Я кивнула в ответ.

Поодаль от Тигра, обступив чье-то мертвое тело, рыдали девушки. Двое мужчин занимались колесом перекошенной повозки, когда подошли мы с рыжиком и черным всадником. При виде всадника мужчины бросили повозку и вытянулись по стойке «смирно», что уже говорило о многом. Рыдания, наоборот, не стихли, при виде него только усилились. Тигр стиснул зубы, глаза его недобро оглядели всадника, но он ничего не сказал.

Белая птица очень походила на орла, но мне, разумеется, еще не доводилось видеть таких огромных экземпляров. Птица с деловым видом прохаживалась поодаль меж мертвых детенышей крокодила, и, если отрешиться от того, что в ней было около двух метров в холке, ну, с виду обычная курица бродит по двору в поисках червяков. Когтистой лапой она придерживала тушки и умело разделывала их клювом, похожим на крюк. Вдали дороги, тонувшей в предрассветном тумане и сизом дыму догоравших костров, пировали те самые хищные чайки. Они старались держаться подальше от орла и не претендовали на его добычу.

Всадник был с ног до головы укутан в плотную черную ткань, виднелись разве что плетеные кожаные сандалии на ногах, и если он не успевал отдернуть свой плащ, то и драгоценные камни на шее. Он вошел в лагерь стремительным шагом хозяина, не удостоив никого из аборигенов даже взгляда, и потребовал у вытянувшихся по струнке солдат отчета. Он почему-то не стал требовать такового у мужчины в красном халате без рукавов, который терпеливо сцепив руки, стоял рядом со мной.