Башня над пропастью - Ян Ирвин Страница 100

— Их смыло, наверно. Если бы ты не была привязана, тебя бы тоже смыло. Нам лучше уйти отсюда: не думаю, что все они погибли. Правда, у тех, кто выжил, вероятно, переломаны кости.

Они поспешили выбраться оттуда, и пару часов спустя Карана с Шандом уже выходили из пещеры. Теперь Шанд тоже еле ковылял: он потерял сапоги во время потопа. Когда они направились в гостиницу, было не поздно, но уже стемнело. Шанд еще ничего не сказал Каране о ските, но перед тем, как войти в гостиницу, тихо произнес:

— Думаю, нам лучше отбыть сегодня вечером. Я расплачусь.

Карана безвольно ходила за Шандом, ощущая себя беспомощной. Гаршарды вновь явились за ней и будут преследовать, как и прошлой осенью. От них не скрыться. Так какой смысл бежать дальше?

Недалеко от гостиницы они с Шандом заметили лавку, которая была еще открыта, и купили там сапоги взамен потерянных. Затем пошли в лавку, где продавались мехи для воды. Она была закрыта, и никто не вышел на их стук.

— Нам нужно идти, — сказал встревоженный Шанд. — Мы обязательно найдем что-нибудь дальше.

Забрав из гостиницы рюкзаки, они незадолго до наступления полуночи направились по тропинке, ведущей к утесам. Остаток ночи они провели в зарослях кустарника.

Как только начало светать, они продолжили путь, поминутно оглядываясь. Вскоре началась дорога в виде широких ступеней, высеченных в скале. Даже в этот час по ней вверх и вниз спешило много народа.

Погода была прекрасная, но из-за жары и тяжелых рюкзаков идти было трудно. У подножия утеса Шанд с Караной свернули на дорогу, которая вилась по склону, ведя к винограднику, — там на лозах начинали распускаться листья. За виноградником они увидели лимонную рощу. Деревья были покрыты темно-зеленой листвой и маленькими плодами.

— Давай немного передохнем, — предложила Карана, сев на землю и прислонившись спиной к рюкзаку.

Мимо прошла группа носильщиков, пошатываясь под тяжелой ношей.

— Интересно, а почему ты не удалился на покой здесь, вместо того чтобы ехать в Туллин? — спросила Карана.

— Удалился на покой! — Шанд в ярости запустил в нее мехом с водой. — Да я работаю по двенадцать часов в сутки в Туллине! Мне там нравится, несмотря на холод. В Туллине много геллонов.

— Геллонов? И это все?

— Я обожаю теллоны. Это благороднейший из фруктов, и он вкусен в любом виде — зеленый, спелый, сушеный, маринованный, в виде варенья или приправы. А сок из геллона?! Даже соленый геллон хорош и помогает от морской болезни лучше, чем имбирь. У тебя бывает дурнота после того, как ты применяешь свой талант? Геллон и от этого помогает.

— Да, он бы мне сейчас не помешал — у меня побаливает голова.

— Ничего страшного. А когда мне надоедает есть все это, я пью ликер из геллона, который делаю сам. Этот ликер — лучший в Мельдорине, а возможно, и на всем Сантенаре. — Шанд пришел в лирическое настроение. — Какой еще причины надо искать, чтобы жить в Туллине, если самый прекрасный фрукт Мельдорина растет там? Я люблю мои деревья, дающие эти плоды, — я сам их сажал. Их корни уходят глубоко в каменистую почву. Им больше ста лет. Они любят холод, а я люблю их. Да, Туллин — это все, что мне нужно.

Карана слушала этот монолог с нежной улыбкой, но вдруг что-то в последней фразе ее смутило.

— Правда? Туллин — это все, что тебе нужно, старый друг? Кто же ты на самом деле, Шанд? Ты мансер, как Мендарк, раз прожил так долго, или в твоих жилах течет кровь других миров?

Шанд повернулся к ней, хотя взгляд его все еще был устремлен куда-то вдаль.

— Мои геллоновые деревья выдали меня, — сказал он. — Да, я стар. Да, я пережил свое время, хотя ни волшебство, ни родословная тут ни при чем. И все-таки ты права: Туллин — мое убежище, моя нора, где я прячусь от себя. Не спрашивай ни о чем. Такова цена за то, что я тебе помогаю. Не спрашивай меня.

У Шанда был такой печальный вид, что Карана тоже загрустила.

— Тогда пойдем.

Она вскочила на ноги. Перед ними была еще одна лестница, но ее ступени были не такими крутыми.

По склону было разбросано множество деревушек, и, пройдя часа три, Карана с Шандом увидели небольшой домик у тропинки, оказавшийся закусочной. За одну медную монету они напились чаю со сладкими булками, приготовленными из рисовой муки с изюмом.

О делах Шанда больше не говорили, и вскоре снова отправились в путь. Еще не наступили сумерки, когда они остановились в какой-то деревне, где им понравилась крошечная гостиница. Они снова сидели на веранде за обедом, потягивая зеленое вино и любуясь закатом. Потом взошла полная луна — вторая за время их совместного путешествия. Карана пыталась вспомнить, где они находились в прошлый раз, когда луна была полной, но не смогла. Шанд не сводил взгляда с дороги, проходившей рядом с гостиницей. Карана часто замечала в пути, как он оглядывается через плечо, и забеспокоилась. Однако происшествие с гаршардами так вымотало девушку, что у нее больше не было сил, чтобы пугаться.

Наступил тридцать третий день месяца тальмарда — последний день зимы и старого года. Карана и ее спутник предвкушали его конец и начало нового года. Было жарко, в небе ни облачка. Вскоре последняя деревушка исчезла из виду. Местами земля была покрыта коркой соли. Зеленый островок неподалеку говорил, что впереди путешественники найдут ручеек. Они наполнили мехи прохладной водой. Им не удалось купить новые, чтобы заменить прежние, из плохо очищенной кожи.

— Нам предстоит долгий и трудный путь, а у меня уже сейчас дурное предчувствие относительно него, — признался Шанд. — Все наше снаряжение должно быть безупречным, а мы выступаем в поход с мехами, половина из которых никуда не годится.

— Теперь уже ничего не поделаешь, — ответила Карана, разделявшая его беспокойство.

Когда все было готово, Карана в испуге посмотрела на груду вещей. Запас продовольствия на тридцать пять дней представлял собой внушительную гору, хотя в основном это были сушеные продукты, компактно упакованные.

Труднее было с водой: даже если бы они передвигались только ночью, а днем спали, на первый переход им потребовалось бы по четыре меха на каждого на восемь дней.

— Все это нам необходимо, — сказал Шанд, тоже глядевший на огромный груз.

Они надели свои одеяния для пустыни с капюшонами и длинными рукавами. Карана вскинула мехи на плечи и почувствовала, что уже перегружена. Потянувшись за рюкзаком, она не смогла его поднять.

Шанд помог ей надеть рюкзак. Зашатавшись, она уронила рюкзак на землю. Карана вытерла слезы досады:

— Он слишком тяжелый!

Шанд вынужден был согласиться. То, что Каране нужно было взвалить на себя, превышало ее собственный вес. Вытряхнув содержимое рюкзака на землю, девушка начала сортировать вещи, откладывая то, без чего можно было, по ее мнению, обойтись.

— Да и воды у нас слишком много, — сердито заметила она. — Ты сказал, что первый переход займет пять дней, а у нас воды на восемь.