Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади Страница 103

– Гладкая.

– На моём теле нет ни единого волоска. У мужчин тоже нет. Нигде. Представляешь?

– Знаю.

Брови Галисии дёрнулись – мимолётное, едва заметное движение мышц.

– Откуда?

– Тела детей натирают соком голого дерева. Это делают в период полового созревания. Мальчикам ещё натирают лица, чтобы не росли усы и борода.

– А меня будут натирать раз в три месяца. – Галисия погладила себя по ноге. – Мне нравится. Кожа, как у младенца. Ракшады во всём придерживаются традиций?

– Во всём.

Потупив взор, Галисия заправила прядку волос за ушко:

– И в спальне?

– Не знаю. Тебе надо было расспросить мать-хранительницу.

– Я подумала, что девственница не должна интересоваться…

Склонив голову к плечу, Малика с сочувствием посмотрела на Галисию. Боже, боже… Когда же она поумнеет?

Галисия окончательно смутилась:

– Я подумала, что Фейхель обманет.

– Зачем ей тебя обманывать?

– Она меня ненавидит. Я это чувствую.

– Она себя ненавидит.

– Ну и ладно, – промолвила Галисия, тихонько вздохнув. – Сегодня я всё узнаю.

– Не узнаешь.

– Почему? Ведь сегодня ночь зачатия.

– Иштар не ляжет с тобой, пока не закончит паломничество по святым местам.

– И… сколько мне ждать?

– Может, месяц. Может, два.

– Почему никто не сказал? – возмутилась Галисия.

– Потому что ты не спрашивала. И что бы изменилось? Ты бы отказалась выходить замуж?

– Нет. Но я бы… я…

– Чем ты занималась эту неделю?

Галисия пожала плечиками:

– Рисовала. Читала.

– Романы? Да? А книгу о традициях Ракшады отложила в сторону?

– Ты пришла меня отчитывать?

– Ты должна стать ракшадкой, Галисия.

– Я уже ракшадка. И зовут меня Зальфи. Почему мне дали это имя? Дурацкое имя, – проговорила она и произнесла на слоте: – Бледная тень. Как бледная поганка. Фу!

– Когда я сказала, что ты должна стать ракшадкой, я имела в виду другое. Проживание в своём дворце не освобождает тебя от соблюдения строгих правил. А как ты будешь их соблюдать, если ничего не знаешь? И ещё. Ты должна относиться ко всему, как они. Нам многое кажется унизительным, неправильным, несправедливым, а ракшадки принимают всё, как должное.

– Если хочешь поговорить о кубарах… Не надо. Не порти мне праздник.

– В Ракшаде свадьба не является праздником в нашем понимании.

– А чем? Трауром? – промолвила Галисия, широко улыбнувшись, но в голосе прозвучали страдальческие нотки.

– Накануне свадьбы отец невесты подписывает документ, согласно которому его дочь переходит в собственность мужа. У неё нет прав на имущество супруга, на его деньги и общих детей. Что тут праздновать?

Галисия прижала к губам ладони, сложенные, как для молитвы:

– Мой отец далеко.

– Я выступила в роли твоей опекунши и подписала документ.

– Значит, теперь я собственность Иштара.

Малика кивнула:

– Вещь.

Галисия взмахнула рукой:

– Прекрати! В Ракшаде запрещены разводы. Я буду жить в своём дворце до самой старости. А потом стану матерью-хранительницей. И никакие права мне не нужны.

– Если у тебя родится сын, и если он станет хазиром. А если нет, тебя вышвырнут на улицу.

Галисия вскочила, заходила из угла в угол:

– Это всё твоя зависть. Ты завидуешь мне. Завидуешь. – Остановившись посреди гостиной, вздёрнула подбородок. – Спасибо. Просветила. Можешь идти.

– Я поведу тебя во дворец. Обычно это делает отец невесты…

– Что значит – поведу?

Малика не успела ответить.

В комнату вошла Кенеш. Низко поклонившись шабире, бросила на подоконник моток верёвки, свитой из серебряных нитей, и аккуратно разложила на подушках свадебный наряд – чёрное атласное платье и чёрную чаруш.

– Какой ужас, – прошептала Галисия, побледнев. – Я не вдова. Я невеста.

Кенеш попросила её сесть на пятки и со словами «родник веры, родник послушания…» принялась заплетать косички. Прижимая кулачки к груди, Галисия покачивалась взад-вперёд.

– Я невеста, – бормотала она, не отводя взгляда от платья. – Где мои кружева и фата? Я невеста.

Через полчаса Галисия облачилась в чёрное одеяние. Кенеш закрыла её голову накидкой, взяла с подоконника моток и, опустившись на колени, протянула верёвку Малике.

Увидев петлю на конце верёвки, Галисия затряслась:

– А это что такое?

– Я поведу тебя во дворец, – сказала Малика и накинула петлю ей на шею.

– Как собаку…

Малика обняла её за плечи и прошептала в ушко, прижимаясь губами к чаруш:

– Ты ракшадка, Зальфи. И веди себя как ракшадка.

– Я сплю?

– Думай так, если тебе будет легче, – промолвила Малика и сделала шаг назад.

Галисия вцепилась в неё:

– Он ведь полюбит меня? Да? Полюбит?

– Если ты чего-то сильно хочешь, никогда не спрашивай. Спрашивая, ты сомневаешься. Зёрна сомнения пустят корни и высосут веру.

Улицы Кеишраба были заполонены людьми: мужчины с обнажёнными торсами, их жёны в чёрных платьях, малолетние дочери в светлых платьицах. Лица девочек светились восторгом: шествие невесты хазира было одним из редких событий, когда маленькие ракшадки могли выйти за стены дома.

Во главе свадебной процессии шагал Хёск. За ним следовали жрецы, выстроившись клином. В центре клина шла Малика, держа в руках верёвку. Сзади – в пяти метрах от Малики – брела Галисия. Люди, мимо которых проходила невеста, начинали звонить в серебряные колокольчики. Звон нарастал как волна, извещая хазира о приближении его будущей супруги.

Над столицей стояла жара. Многочасовое хождение по улицам в тёмной, не продуваемой ветерком одежде было настоящей пыткой. От жажды и приторных запахов благовоний кружилась голова. Малика боялась, что Галисия, успев отвыкнуть от прогулок, упадёт в обморок. Всякий раз, чувствуя сильное натяжение верёвки, замедляла шаг, но не оглядывалась – это считалось нарушением ритуала. Когда натяжение верёвки ослабевало, Малика шла чуть быстрее, стараясь соблюдать положенное расстояние между собой и Хёском.

В конце очередной улицы показался забор, украшенный белоснежными барельефами: над гладью моря парили чайки. Вскоре процессия вошла в калитку, отливающую в лучах закатного солнца золотистым блеском, и в наступившей тишине двинулась по широкой аллее. В просветах между кипарисами, финиковыми пальмами, мандариновыми деревьями и цветущим жасмином просматривались беседки, фонтаны и площадки, оформленные декоративным мощением. Галисии должно здесь понравиться.