Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат - Вера Камша Страница 11

– Лэйе Астрапэ!

– Не поняла.

Объяснить Иноходец уже не успел. Распахнулась дверь, и в кабинет вступил Коко.

Барон явился удивительно вовремя – тот, кто сочиняет концерты, знает, когда вступать гобою, а когда – скрипкам. Арлетта поправила волосы и сощурилась – так и есть, на плече Капуль-Гизайля восседала крыса, что вряд ли шло на пользу элегантнейшему воротнику, но визитеру было не до него. И даже не до Робера. Супруг Марианны остолбенел, вперив исполненный восторга и вожделения взор в письменный стол, точнее, в прижимавшую бумаги потускневшую статуэтку.

– Умбератто! – простонал Капуль-Гизайль, все больше напоминая сраженного молнией любви. – Подлинный Умбератто, но где и в каком виде!.. Мой друг, это невыносимо! Вы же не станете… Не станете жарить дичь на вашей лучшей шпаге или возить на Дракко дрова!

– Умбератто? – Арлетта подошла поближе, разглядывая обвившуюся вокруг обломка колонны змеедеву. – Похоже на то. Робер, это судьба. Барон нашел на твоем столе Умбератто, значит, этот Умбератто предназначался ему.

– В прибрежных тростниках до сих пор слышат песни и плач найери. – Робер смотрел на статуэтку, страдальчески сдвинув брови. – До сих пор слышат…

– Прекрасно сказано! – Барон сам напоминал работу Умбератто. Эдакая аллегория Вожделения или Противления всесокрушающей страсти из последних сил! – Песни найери родственны плачу, именно это я старался передать своим последним концертом! Всё губит исполнение, хотя я почти добился нужных интонаций… Но Умбератто! Он воплощал в металле то, что можно выразить лишь музыкой. Это прекрасно даже в сравнении со среднегальтарской бронзой.

– Я слышала про вашу коллекцию, – вступила Арлетта. – И хотела бы увидеть ее собственными глазами… Нет-нет, не сегодня! Когда Умбератто займет достойное его место. В доме военного искусству бывает неуютно.

– Но… Эта вещь из особняка Приддов, ее принесли мои люди. Если это такая ценность…

– Это такая ценность, – заключила Арлетта, – и ее нужно немедленно отчистить. Барон это сделает лучше кого бы то ни было, а Придд в ближайшее время вряд ли вернется в столицу. Ему можно написать, что его собственность отдана на хранение барону Капуль-Гизайлю.

– Графиня, я назвал бы вас ангелом, если б не знал, кто послужил эсператистам моделью. Это знание делает комплимент двусмысленным… Мой друг, если вы мне доверяете…

Не пытайся барон доставить Робера к супруге до находки, его можно было заподозрить в корысти, хотя корысть там, вне всякого сомнения, имелась, вопрос – какая. Арлетта взяла тяжеленную змеюку и вручила подскочившему барону, не забыв снять с плеча знатока искусств крысу. Восхитительно теплую и живую.

– Господа, вы слишком взволнованы. Оба. Это беспокоит животное. Будет лучше, если вы отправитесь засвидетельствовать свое почтение баронессе.

– Сударыня…

– Прошу меня простить. Робер, ты не будешь против, если я воспользуюсь твоим кабинетом и напишу несколько писем? Это срочно.

…Они наконец убрались. Не устоявший перед двойным напором Эпинэ и счастливый барон, пожелавший нести тяжеленькое сокровище собственноручно. На столе остались кипа бумаг и крыса, под столом привычно обосновалось одиночество; вот ведь верная тварь, ни одна собака не сравнится! Графиня Савиньяк отыскала приличное перо и открыла чернильницу. Она все равно собиралась писать Ли и Бертраму, вот и напишет. Только уймет Клемента и отыщет платок. И откуда только берутся слезы, какой в них смысл? Тем более когда все почти устроилось…

– Я вижу, ты доволен. Я не имею в виду наше военное положение, я имею в виду твое положение в седле.

– Доволен, – подтвердил Ариго, понимая, что сейчас воспоследует важный разговор. Ойген был слишком занят своим корпусом, чтобы предложить послеобеденную прогулку просто для удовольствия. – Если хочешь спросить про отца и… про наше семейство, не стесняйся, но там никаких загадок больше нет.

– Мне так не кажется. Я согласен, что допустил ошибку, сосредоточившись исключительно на Манриках и Колиньярах, но твои неприятности остаются камнем, стронувшим обвал, а при обвалах порой обнажаются золотые жилы. Манрик увидел таковую и начал действовать, только я хочу говорить о не столь давних событиях. Ты согласен, что молодой Окделл представляет опасность для тех, кто считает его другом? В первую очередь я имею в виду младшего Арно.

– Откуда Окделлу здесь взяться?

Барон поморщился, словно у него болели зубы, но такие зубы не болят.

– Герман, у меня складывается впечатление, что исходить из здравого смысла в некоторых случаях – ошибка. Я крайне удивлен тем, что Окделлу удалось бежать. Его удаче, а я основываюсь на собранных мною об этом человеке сведениях, можно найти три объяснения. Ему помогли, только я не вижу никого, кто бы на это пошел, кроме Эпинэ, но, исходя из моих представлений уже об Эпинэ, в это не верю. Разве что кузен написал тебе прежде, чем поймали Окделла. Второе объяснение более вероятно. Окделл убит, скорее всего мародерами, ведь при нем было значительное количество ценностей. Я не возражал бы, окажись это так, но существует третья возможность – убийца твоей сестры скрылся, выбрав дорогу, на которой его не стали искать, исходя все из того же здравого смысла. Одна из подобных дорог ведет в расположение нашей армии.

– Это чересчур мудрёно. Графиня Савиньяк считает Окделла свихнувшимся на чести и Раканах дурнем.

– Куры неумны, но, удирая от кухарки, могут влететь в любую дверь. Не думаю, что Окделлу позволят долго разгуливать в расположении наших частей, но он может назвать имя виконта Сэ, а виконт Сэ, не зная некоторых обстоятельств, может попытаться ему помочь. Как другу. Кстати, Герман, Окделл мог отправиться на северо-запад вполне осознанно, имея в виду перейти к Бруно. Перебежать на сторону дриксов и гаунау собирался еще его отец. В этом случае доверие виконта Сэ может сыграть с ним дурную шутку. Не думаю, что риск велик, но он есть.

– Есть, – эхом откликнулся Жермон. – Что будем делать?

– Виконт Сэ поступает под твое начало. Я говорил с Давенпортом, он согласен, но предварительно надо прояснить ситуацию вокруг Придда. Ты к нему пристрастен, что вполне объяснимо, но ты умный и честный генерал. Что ты можешь сказать о своем полковнике?

– Кошки его разберут… Парень – отличный офицер, для своего возраста, конечно. При этом у обормота в башке есть… граница, за которой он начинает творить то, что считает нужным. Где эта граница проходит, мне не ясно, так что за Валентином надо присматривать, хотя… Когда меня свалило, он решил, что присматривать нужно за мной.

– И присмотрел. – Райнштайнер не издевался, просто делал выводы. – Сперва я счел возможным поверить данным в присутствии виконта Сэ объяснениям, но сейчас вижу, что Придд недоговаривает. Он, безусловно, заботится о своих людях и своих родственниках, но исполнять фамильный долг можно по-разному. Я склонен считать твоего Заразу не расчетливым подлецом, а человеком с прописанным в костях, но при этом осмысленным представлением о том, кому и чем он обязан. Расчетливый подлец не встанет между выходцем и девушкой. Я осознанно опускаю то, что Придд делал, находясь под твоим началом. Здесь он мог зарабатывать репутацию, там – нет.