Волчье сердце - Ричард Кнаак Страница 11

Изможденное, морщинистое лицо Джерода омрачилось новой печалью, памятной Тиранде с мужем еще по далекому прошлому. Малфурион поспешил подступить к Джероду и ловко повел его прочь от Шаласир.

– Ты устал. Нужно поесть, выпить, а после…

– Как я могу спать или есть?

– Шаласир хотелось бы, чтоб ты позаботился о себе, – добавила Тиранда, подошедшая с другой стороны. – А я обещаю, что сил для нее не пожалею.

– Я должен остаться и…

Верховный друид отрицательно покачал головой.

– Нет. Дай себе время набраться сил, чтобы почтить ее, как до́лжно. Я знаю, где найти добрую пищу, а может, и как хоть отчасти успокоить твое сердце. А когда отдохнешь, сможешь вернуться и помочь с последними приготовлениями.

К немалому его облегчению, Джерод, пусть неохотно, но согласился. Однако перед уходом он вновь, в последний раз, оглянулся на жену.

– Я хотел бы ненадолго остаться с ней наедине… если позволите.

– Разумеется.

Джерод вновь опустился возле Шаласир на колени, взял ее за руки, склонился к ней и что-то зашептал. Окинув его взглядом, Тиранда с Малфурионом вышли за порог и, пользуясь моментом, принялись вкратце обсуждать другие дела.

– Вариан прибудет на совет, – негромко сообщила Тиранда мужу. – Так говорят связные Шандрисы. Одно меня беспокоит: официального подтверждения из Штормграда пока нет.

– Мы оба знаем: если Шандриса верит полученным сведениям, они обычно подтверждаются. Что ж, хорошо. Так или иначе, а в остальные королевства эти новости просочатся тоже. Если уж Штормград участвует, оставшиеся молчуны бегом к нам побегут. Вот только… – Малфурион сдвинул брови. – Зачем он едет – обеспечить успех встречи, или обречь ее на провал – это еще предстоит выяснить.

– Если мы так и не получим официальных известий из Штормграда до его прибытия, скорее всего, второе.

– К несчастью, так и есть, – откликнулся Малфурион, нахмурившись еще сильнее. – Но ты могла бы рассказать обо всем этом сразу же, как только связалась со мной.

– Это еще не всё.

Тиранда описала ниспосланное Элуной видение и все, что ей в нем открылось.

– Ты уверена, что не ошиблась? – после недолгих раздумий спросил Малфурион.

– Мать Луна выразилась предельно ясно.

– В общем – вполне разумно, но в некоторых мелочах… – Малфурион вновь ненадолго задумался. – Предоставь дело мне. Погляжу, каким образом все это может сходиться воедино… если будущее Альянса вправду зависит от Вариана Ринна.

Тиранда кивнула, соглашаясь с его решением взять задачу в свои руки, и, по-прежнему не сводя глаз с Джерода, продолжала:

– И еще одно, куда более личное дело… а то и два. Уйдя, Джерод оставил в Дарнасе кое-какие… незавершенные связи – и немаловажные.

– Ну, эти связи придут к надлежащему завершению и без наших стараний. На кону куда большее. Конечно, я возвращению Джерода рад… но, в конце-то концов, он – сам хозяин собственной жизни.

Оба снова взглянули внутрь комнаты. В ту же минуту только что вернувшийся Джерод поднялся на ноги и в последний раз поцеловал Шаласир. До Малфуриона с Тирандой донесся глубокий вздох.

– Будем надеяться, Шандриса с его сестрой думают так же, – с сарказмом отвечала Тиранда, двинувшись вслед за Малфурионом навстречу старому другу. – Но я в этом сомневаюсь.

Большинство ночных эльфов, состоящих на военной службе, оттачивали мастерство на Террасе Воинов. Здесь имелось все нужное – и стрельбища, и площадки для поединков. И союзники, и враги почитали ночных эльфов – особенно Часовых генерала Шандрисы Оперенной Луны – бойцами сильными и умелыми.

Однако Майев Песнь Теней, не принадлежа к Часовым, считала себя куда более умелой и преданной делу, чем любой из них, включая командующую. Мало этого, по ее мнению, Часовые не знали о преданности и самопожертвовании ровным счетом ничего.

Лицо ее, обветренное и не столь широкое, как у остальных ночных эльфов, украшали шрамы – шрамы, полученные в боях и под пыткой. Доводилось ей быть и воином, и тюремщиком, и пленницей, и палачом. В глазах ее не угасал фаталистический огонек.

Доспехи Майев были сработаны гораздо затейливее, чем у Часовых: прочная кираса, тяжелые наплечники, высокие металлические сапоги, и все это – темное, серебристо-серое, с каймою из золотистой бронзы. Перчатки сверкали жуткого вида когтями, и даже складчатый плащ был усеян острыми лезвиями, служившими вовсе не только для красоты. Закрывающий лицо шлем вместе с шипастым округлым лезвием, так называемым «серповидным клинком теней», лежал невдалеке от того места, которое она выбрала для упражнений.

В прежние времена для той, кем Майев некогда была (и кем считала себя до сих пор), существовал особый титул, хотя некоторые больше не видели в нем надобности. «Некоторые» – то есть, те, кто не вполне понимал опасностей, грозящих расе ночных эльфов, а между тем Часовые не были подготовлены к этим опасностям ни телом, ни разумом. К счастью, Майев удалось подыскать других, взгляды ее вполне разделявших. Лучших из них она вербовала и обучала, дабы воссоздать отборную военную силу, уничтоженную братом Малфуриона.

Отборную силу под названием «Стражи».

Стражем Майев была около десяти тысяч лет. И не просто Стражем, а их главой, Надзирателем. В первое время набиравшимся из Сестер Элуны, а затем и из тех, кто не принадлежал к храму, Стражам была поручена невероятно трудная задача – служба тюремщиками изменника, Иллидана Ярости Бури, а затем и иных страшных преступников, не только из ночных эльфов, но и из прочих рас. Глава Стражей, Майев сосредоточилась на Иллидане целиком, посвятила делу всю себя без остатка…

Нет, на ее взгляд, Стражи были куда более преданы делу, чем даже Часовые.

Упражнялась Майев не на Террасе Воинов, но за городом, в лесу. Здесь она могла дать волю постоянно сдерживаемым силам. В тот день она тренировалась в метании коротких кинжалов в заранее расставленные цели, быстро двигаясь сквозь заросли. Кинжал за кинжалом глубоко вонзались в самое яблочко, под каким бы углом Майев ни посылала их в цель.

Однако безупречной меткостью она была обязана не только мастерству. Имелся у нее и иной, особый стимул. Каждая мишень представала перед ее мысленным взором в образе ночного эльфа с прикрытыми повязкой глазами, точно он слеп. Черты лица порой менялись, но в мыслях Майев всякий раз узнавала его. Это лицо было знакомо ей лучше, чем собственное: ведь она так долго вглядывалась в него! Сказать откровенно, сегодняшние упражнения в то же время были тщетной попыткой стереть из памяти эти воспоминания.

Тщетной… однако она не бросала стараний, убивала его снова и снова. Да, когда-то она убила его на самом деле, но это ровным счетом ничего не значило. Будь он хоть хитроумным пленником, заточенным в подземных темницах, хоть демоном, ищущим власти над миром, Иллидан навеки останется клеймом, выжженным в самом сердце Майев.