Лёлька и Колдун - Марта Алова Страница 11

Внезапно окно, которое она безуспешно пыталась закрыть всё это время, с треском захлопнулось само. Неведомая сила сбросила Алану с подоконника и швырнула прямо к ногам ошарашенной Лёльки. В глазах потемнело, и она начала проваливаться в пропасть.

******

Очнулась она оттого, что перепуганная Лёлька трясла её за плечи. Глаза у неё были красные, под носом размазана грязь вперемешку с соплями. Алана могла бы даже подумать, что её сестра ревела, если бы не знала, что такое невозможно.

– Алана, ты жива? – хрипло повторяла Лёлька.

– А? – Алана с трудом приходила в себя. Всё случившееся напоминало сон – нет, не сон, отвратительный кошмар. Бросив взгляд в сторону окна, она увидела, что чудовище исчезло, и снег перестал валить. Вышедшая из-за туч круглая луна безмолвно смотрела с тёмного неба, но это была самая обычная Луна, никому не желающая причинить зла. И ветер тоже стих.

И если бы не грязь на полу, она бы могла подумать, что всё это ей приснилось. А может, действительно, ничего не было? Конечно, не было! Она уснула в кресле, ей приснился кошмар, от страха она слетела вниз, а в это время неугомонной Лёльке зачем-то вздумалось забраться на подоконник, и сестра нечаянно свалила цветок…

– Взрыв! – завопила Лёлька, возвращая её к действительности. – Ты разве ничего не помнишь? Ка-а-а-к шандарахнет! Я уж думала, что это взорвался наш телевизор.

Телевизор стоял на месте, целый и невредимый. И в воздухе не было даже и намёка на запах дыма. Но Лёлькины слова были наилучшим доказательством того, что она не спит.

– А потом ты упала, и я уже ничего не думала. А он… он там, за окном, хохотал, как ненормальный, но после взрыва его будто ветром снесло!

Алана осторожно поднялась и подошла к окну. Двор был абсолютно пуст – никаких чудовищ, пришельцев с других планет. Даже следов на снегу не осталось. Тишина, полнейшая, мёртвая тишина.

Лёлька неслышно встала рядом. Одна коса у неё растрепалась – любая прическа на Лёлькиной голове, как правило, задерживалась ненадолго, руки и лицо перепачканы черноземом. Но это была её Лёлька, такая родная, пусть и не особо отличавшаяся чистоплотностью. Алана обняла сестру.

– Кто оно? – шёпотом спросила она. – Что это было? И что ему нужно здесь?

Лёлька не сразу ответила.

– У тебя кровь, – помолчав, сказала она, и грязной ручонкой попыталась вытереть сестре лицо, только при этом перепачкала его ещё больше. – Надо умыться, а то от родителей влетит.

Алана оглядела себя. Её розовая пижамная курточка тоже была в крови, кровь и на подоконнике, и на светлом ковре. Ужас, она даже не думала, что из носа может вытечь столько крови.

– По-моему, нам в любом случае влетит, – рассеянно сказала Алана. – Ты только посмотри, что здесь творится!

– Давай скажем, что это я уронила азалию, – с готовностью приняла на себя удар Лёлька. В определённые моменты ей было свойственно благородство.

– Врать нехорошо! – пыталась протестовать Алана, но Лёлька лишь одарила её красноречивым взглядом и покачала головой.

– Ну, тогда расскажи им правду, – бросила она через плечо, и скорчила рожицу кому-то за окном.

******

Повзрослевшая Алана часто пыталась вспомнить, что она тогда ответила сестре. И не могла. Начисто стёрлась из памяти и реакция родителей, вернувшихся из гостей и заставших погром в гостиной и её окровавленное лицо и одежду. Или всё-таки она успела умыться? В этом месте тоже был полный провал.

Но зато она навсегда запомнила, как они влезли на подоконник, окончательно перепачкавшись и размазав по нему всю грязь, и долго сидели там, обнявшись и разглядывая пустой двор – две крошечных девочки, два ребёнка, растерянных и напуганных. И стук Лёлькиного сердца, и её дыхание возле своего уха. И неведомо откуда вдруг взявшийся отчаянный страх потерять сестру.

Внешность порой бывает обманчива.

Так думала Алана, рассеянно глядя в окно. Мысль пришла в голову очень некстати. Некстати она отметила про себя, что её мысли постоянно приходят некстати. Что делать, это была такая их, мыслей, особенность.

Вообще-то она выглянула, чтобы посмотреть, как там погода на улице. Хотя никуда не собиралась. Сегодня же воскресенье, не нужно идти ни в универ, ни в агентство. Можно провести весь день, тупо глядя в телевизор. Можно наплевать на всё, и оторваться за игрой в "Весёлую ферму" или провисеть до полуночи в интернете. Ведь это был её день.

Её день рождения.

За пятнадцать лет она как-то уже привыкла к тому, что встречает свой день рождения одна. Человек ко всему привыкает со временем, не так ли?

Нет, поначалу, разумеется, люди пытались навязать ей в этот день своё общество. Бабушка там, Никиткины родители, отец …в те времена, когда ему ещё было до неё дело, или он хотел, чтобы все так думали. Ребёнок ведь не должен чувствовать себя одиноким, тем более, в такой день. Наверное, они были правы. Только получалось у них плохо. Как ни пытались внушить Алане, что день рождения – это праздник, веселее не становилось.

Потому что это был неправильный праздник. Вот уже пятнадцать лет это был самый неправильный праздник в её жизни. Самый печальный и самый нелюбимый день.

******

Алана смотрела из окна на девушку, усаживающуюся в новенькую серебристую "Шкоду". Девушка была, должно быть, немного её старше самой, невысокая, худенькая, без малейшего намёка на какие-либо "формы", с жиденьким хвостиком белёсых волос и в очках. Типичная "мышь", как сказала бы её приятельница по агентству Сонечка Лаптева. Но зато, какие парни крутились вокруг этой "мышки"! Сонечке, со всеми её формами и ногами "от ушей", такие и не снились. Не снились, впрочем, и самой Алане, хоть в этом, по убеждению вышеупомянутой Сонечки, была виновата только она сама.

– Господи, и где только таких дур делают? – вздыхала Сонечка, глядя, как Алана не моргнув глазом, отбривает очередной "кошелёк на ножках" (любимое выражение самой Сони). – Где, где? Да ты представь себе, хотя бы на минуту, сколько у него денег!

В ответ на гневные выпады подруги Алана неизменно пожимала плечами.

– Это же его деньги.

– Да, но он мог бы с тобой поделиться. Тебе приятно, а от него бы не убыло.

– От него-то да, – соглашалась Алана. – А от меня? Понимаешь, вознаграждение за щедрость далеко не всегда равноценно вложению. Боюсь, не продешевить бы.

Это был, конечно, сарказм. Алана очень хорошо изучила Сонечку и знала, что для душевного спокойствия их обеих лучше выглядеть в глазах подруги меркантильной сучкой, чем блаженной дурой. Но Сонечка сарказма не понимала, она начинала кривить хорошенькое личико и закатывать глаза:

– Ой, всё! Ищи себе прЫнца. Бог, как говорится, в помощь! Только учти, принцы – явление по нынешним временам редкое. А молодость – недостаток, который очень быстро проходит, как говорит наша Полина.